– Проверь его на вирус! – внезапно сказала Леа, а Свиридов весь как-то подобрался при этих словах, и даже дежурный отшатнулся, как от зачумленного.
– Ты думаешь?
– Проверь!
Свиридов, недоверчиво поглядывая на меня, ушел – практически убежал по коридору, но скоро вернулся, держа в руке устройство весьма сомнительного вида, более всего напоминавшее ручной радар. Вот только направил этот радар лейтенант прямо на меня. Над рукоятью находилась откидная перекладина с тремя лампами. Одна из ламп зажглась спокойным зеленым цветом, вторая не загорелась вовсе, а вот третья тревожно замигала красным.
– Не может быть! – Свиридов замер, глядя на прибор и явно не понимая, что делать дальше.
Леа вновь навела на меня автомат и явственно раздумывала, не пустить ли его в ход, а дежурный ошалело опустился на стул, совершенно растерявшись от происходящего.
– Он не привит! Боги! Как это возможно?… – Лейтенант смотрел на меня во все глаза, как на диковинную зверушку.
– Но и не заражен, – добавила Леа и все же опустила автомат.
– Такое возможно?
– Он перед нами. Но средняя характеристика не проявилась.
– Проверь меня! – потребовала Леа. – На всякий случай…
Свиридов навел устройство на нее, в этот раз все три лампы загорелись зеленым, потом лейтенант проверил дежурного – опять зеленые огни, а напоследок, глубоко вздохнув, применил сканер на себя.
– Не заражены, – выдохнула Леа. – Он не переносчик вируса. Повезло. Големы на вирус не проверяют, они имунны. И все же средняя характеристика не фиксируется…
– Нужно сообщить в центр, пусть там разбираются.
– Они его изолируют. А заодно и нас. Никто не поверит, что непривитый не заражен. А раз заражен он, то мог заразить и нас. Так они будут думать, я знаю, о чем говорю, поверь!
– И что же делать? – растерялся лейтенант, а дежурный вытащил откуда-то снизу полупустую бутылку с мутно-красной жидкостью и, не спрашивая разрешения, сделал пару больших глотков. Стресс он снимает, видите ли, мог бы и мне предложить! Никакой культуры воспитания в этом варианте будущего.
А варианте ли? Или это место со всеми его реалиями – единственно возможный исход? Мог ли я попасть в один из теневых миров? Вероятно, мог. Но голова у меня не болела, а в том мире, где я нашел Катю, я практически с самого начала мучился болями, то чуть стихавшими, то нарастающими до невозможности. Сейчас же и здесь я чувствовал себя вполне нормально, если не считать нахождения в клетке, а также желания есть и пить.
– Сами разберемся! – решила Леа. Я уже понял, что, несмотря на более низкое звание, именно трогганка была среди них главной. – А до тех пор вы оба будете молчать! Свиридов… Вася, ты понял?
Лейтенант нерешительно закивал.
– Киазо, а ты?
Дежурный тоже кивнул и торопливо сделал еще пару глотков из бутыли. Я только сейчас сообразил, что он – айв, самый настоящий, желтоглазый. И этот конкретный айв был слегка помятый, весь какой-то потертый. А что же тогда у него в бутыли? Неужели кровь?…
– Эй, товарищи… – заволновался я, – граждане! Давайте не будем торопиться и пороть горячку. Вы же видите, я настроен на сотрудничество. Мне бы с вашим начальством повидаться. Надеюсь встретить там знакомых… в конце концов, пятьдесят лет – не двести миллионов. Кто-то наверняка жив и сейчас!
Полицейские переглянулись. Три разные расы – очевидно, по такому принципу были комплектованы здешние участки, – и если айв еще внешне походил на человека, то трогганка скорее напоминала персонажа «Парка юрского периода», но сейчас все они были похожи одинаковым выражением на лицах. Никто не хотел умирать, и они готовы были на все, чтобы выжить.
– Действуй! – кивнула Леа, окончательно приняв на себя решение.
Дежурный Киазо вышел из будки, держа в руках неизвестное мне устройство, внешне весьма похожее на гарпун для подводной охоты. Происходящее нравилось мне все меньше и меньше. Кажется, ушлые полицейские решили попросту убить меня, а труп спрятать. Нет тела – нет дела. Легче легкого.
Я лихорадочно искал выход и не находил его. Бежать из клетки невозможно, напасть на полицейских я тоже не сумею – меня попросту расстреляют сквозь решетку. Не знаю только, зачем им гарпун, хотя, может, это новый тип оружия, при котором от меня и следов не останется. Проверять эту версию я не спешил.
Киазо поднял свой гарпун выше и направил в мою сторону.
– Можно хоть покурить напоследок? – мрачно поинтересовался я.
– Покури, – согласилась Леа и, жестом остановив айва, вытащила из кармана пачку с папиросами.
Такого дерьмового и крепкого табака я не курил с девяносто шестого года, когда утащил у отца «Приму», от которой меня после тошнило три дня кряду. Но эту сигарету я тянул и тянул, наслаждаясь, если можно так сказать, последним глотком жизни. И когда пальцы уже начало обжигать, мне пришла в голову мысль.
– Скажи-ка, Леа, – фамильярно обратился я к трогганке, – а ведь вирус до сих пор неизлечим, не так ли?
– Так, – пожала та плечами, – это не секрет. Крупные города почти все опустошены. Массовые скопления людей приводят к стопроцентному заражению. Только в малых городах и поселках еще можно контролировать процесс. Даже не контролировать, а хотя бы блокировать поселение в случае заражения. Обязательная прививка срабатывает в трети случаев, но это хотя бы какая-то гарантия. Нормальный препарат так и не сумели изобрести. А тех, кто не привит вовсе, лучше всего изолировать. Попросту говоря, их проще уничтожить. Думаю, ты нас поймешь. Из-за тебя сотрут с лица земли всех нас, все поселение. Ты же этого не хочешь? И мы не хотим. Одна жизнь или тысячи? Выбор очевиден.
Да, она была честна со мной. Я бы и сам на ее месте решил вопрос подобным образом. А тот же Шельгин вовсе бы не церемонился, а уже закапывал бы меня где-нибудь в лесочке неподалеку. Конечно, не своими руками, их марать господин майор не пожелал бы без лишней на то необходимости…
– А ведь я знаю формулу антиреагента – того самого препарата, о котором ты говоришь. Собственно, за этим меня и послали – спасти мир, только я немного опоздал… на пятьдесят лет. Впрочем, у формулы нет срока годности, она действительна и сейчас, – я произнес эти слова обыденно, словно в пустоту, но попали они точно в цель.
Киазо опустил свой гарпун, уставившись на меня как-то по-новому, Свиридов чуть приоткрыл рот, как ребенок, увидевший воочию Деда Мороза, и только Леа смотрела на меня всерьез – был бы я обычным человеком, может, не разобрал бы все нюансы трогганской мимики, но Слапом, который не дремал в такую важную минуту, подтвердил, что Леа оценила важность услышанного.
Конечно, никакой формулы в физическом виде у меня с собой не было – я проверил карманы после перемещения – пусто, но она горела у меня в голове огненными буквами, я запомнил ее на всю жизнь и мог воспроизвести в любую секунду, хотя и ничего не соображал в нарисованных химических символах и знаках. Так что я не врал, и Леа это поняла.
