– Боюсь, что нет, – покосившись на Лыкова, покачал головой шеф. – Что-то исправить мы все равно не в силах. Ты ведь сам уже знаешь, что машины времени, способной отправить нас в изначальную точку преображения привычной нам реальности, не существует. Мы лишь можем следовать через временные разрывы материи за попаданцами. А рассчитывать на шанс, что когда-нибудь нам подвернется возможность попасть именно в то время, когда Сатановский начал менять прошлое, мы не можем, поскольку этот шанс слишком мал…
Стопка листков бумаги выскользнула из рук профессора, упала на пол – и часть из них разлетелись по комнате.
– Как говорится: снаряд два раза в одну воронку не попадает, – закончил мысль Громов. – Поэтому с этим нам остается только жить.
– И заново учить историю, – подытожила Юля, встав со стула и принявшись помогать Максиму Эдуардовичу собирать рассыпавшиеся листки.
Денис лишь хмыкнул.
– Шеф, а можно еще один вопрос? – глядя на то, как Юля в винтажном платье, встав на коленки, полезла под стол за последним, залетевшим туда листком, спросил Фадеев. В другой момент подобное зрелище показалось бы ему весьма любопытным, во всяком случае, забавным, но сейчас Дениса интересовало немного другое.
– Конечно, можно.
– Кто такая эта Моника и ее люди?
БАЦ!
Это Юля шмякнулась затылком о столешницу. Еще секунда – и под столом стало подозрительно тихо.
– Вылезай, – скомандовал Громов. – Тебе же тоже интересно это услышать?!
Юлина рожица показалась над столом. Девушка виновато улыбнулась и, почесав ушибленную макушку, уселась на стул.
– Моника, или, как ее звали раньше, Мария Ивановна Казак, является главой интернационального отдела Евросоюза, занимающегося недопущением изменения истории и извлечением граждан Западного мира, угодивших в петлю времени, – прорезюмировал шеф.
– То есть она и ее группа – наши коллеги и занимаются тем же самым?! – подытожил Денис.
– В сущности, да, – кивнул шеф.
– А еще она – предательница и перебежчица! – вдруг воскликнул Лыков и хлопнул собранными листками об стол, отчего некоторые вновь разлетелись по кабинету.
Юля лишь хмыкнула, но собирать бумаги на этот раз не поспешила, профессор занялся этим в одиночестве.
– И Максим Эдуардович прав, – согласился Громов. – Семь лет назад, когда наш отдел только создавался, Моника, как и я, стояла у его истоков. В свое время она была отличной шпионкой и зарекомендовала себя как высокоморальный и преданный делу агент. Но, как выяснилось в дальнейшем, ее высокоморальные принципы оказались чрезмерно высокими. Казак решила, что ни одно государство в мире не вправе единолично обладать технологиями, способными проникать через временные разрывы. Она посчитала, что шанс, будто новая Россия… – шеф на секунду замолк, перед его глазами всплыла картина прошлого, – «развалившегося коммунизма», как она выразилась однажды, захочет переделать историю под себя, слишком высок. И выкрала наши технологии…
– Изобретенные, к слову сказать, мной! – пропищал профессор Лыков из-под стола.
– Да, изобретенные Максимом Эдуардовичем, – согласился Громов и продолжил: – Казак выкрала эти технологии и поделилась ими с английской и китайской разведками. Не продала! Попрошу заметить! – Шеф поднял палец кверху. – А поделилась, согласно своим гуманным и идеалистическим принципам.
– Даже не смейте ее защищать, Константин! – раздался ворчливый старческий голос из-под стола. – Она не борец за идею, а предательница и воровка.
Громов смерил поверхность стола недовольным взглядом, будто пытаясь его прожечь.
– При всем уважении, Максим Эдуардович, но я никого не защищаю, а лишь привожу факты!
– Боюсь, что ваши, в прошлом близкие, отношения с этой женщиной мешают вам рассуждать о ней здраво! – донеслось из-под стола.
БАХ!
Ладонь Громова треснула по столу.
Юля вздрогнула, а Денис подумал: «Ого, первый раз вижу, как шеф потерял над собой контроль, видимо, амур-лямур у них с этой Моникой был не шуточный. И она, по-видимому, разбила ему сердце своим предательством. Хотя возможно ли вообще разбить сердце Громову? Это еще вопрос».
– Лыков, кончайте там шебуршиться, как домашняя мышь под плинтусом, и вылезайте уже из-под этого чертова стола! – прорычал шеф.
Профессор что-то пробурчал, но все же вылез и, скомкав листок, который оказался у него в руке, уселся на стул.
– Зачем же так злиться, любезный? – пропыхтел Максим Эдуардович. – Вы рассказываете эту историю, вот и рассказывайте, а я лишь внес свое скромное мнение. Продолжайте.
– Спасибо, профессор, за ваше скромное мнение, – покачал головой Громов. – Но больше тут рассказывать нечего! – Взгляд в сторону Дениса и Юли: – Дальше уже и сами все додумаете, знаю я вас.
– Ну, в принципе все понятно, – постаралась подытожить Юля. – Выходит…
– А раз понятно, то на сегодня вы оба свободны! – вдруг перебил Юлю на полуслове Громов. – До завтра!
Удивленный ёжик открыла рот, но Денис взял ее за руку и потянул за собой, произнеся:
– До завтра, шеф! – И уже шепотом, Юле на ухо: – Ты что, не видишь, что он не в настроении обсуждать эту тему?
– Да поняла я, поняла, – уже выйдя из кабинета, огрызнулась ёжик, высвободив запястье. – А теперь пошли, и мы поговорим по душам!
– И о чем это? – Фадеев сделал вид, что удивился, хотя на самом деле предчувствовал, что Юля затронет эту тему.
– Ты меня за дуру-то не держи! – вспыхнула ёжик. Она резко открыла дверь гардеробной, из которой они совсем недавно стартовали в прошлое, и с силой впихнула туда Дениса. Дверь захлопнулась, зажглись лампы, осветив длинные ряды вешалок с костюмами различных исторических эпох.
– Здесь нам никто не помешает! – заявила Юля. – Так что давай колись, чего там этот псевдопророк Распутин-Сатановский о твоих скрытых мотивах напевал?
– А ты ему поверила? – Денис саркастически хмыкнул. – Громов же тебе объяснил, что таким образом он пытался внушить нам свою цель, чтобы однажды мы поступили так, как нужно ему…
– Это потом, но сначала он говорил правду! – заявила ёжик. – Он прощупывал почву, извлекая на поверхность то, что мы хотим утаить от других, чтобы мы ему доверились. Это элементарная психология манипуляции: сначала он…
– Так, значит, это все правда?! – произнес Денис. – О том, что ты отталкиваешь от себя любовь намеренно? – Припомнились слова старца, и тут он неожиданно понял: – Ты кого-то потеряла, того, кого сильно любила!
Глаза у Юли заблестели, губки задрожали, но потом вдруг взгляд резко стал жестким, и она выбросила вперед руку и ущипнула Дениса за плечо.
– Ау! – взвизгнул Фадеев. – Больно же!
– То, что он сказал про меня, тебя не касается! Заруби себе это на носу!
