«Нет! – захотелось закричать Денису. – Я не могу потерять ее еще раз!»
Фадеев подхватил огромный щит мурмиллона и, прикрываясь им, бросился к Юле. Но Цезарь отдал команду. С трибун полетели тяжелые арбалетные болты. На секунду, будто облако закрывшее солнце, над ареной нависла тень, а когда тьма рассеялась, в щит один за другим стали барабанить болты. Несколько из них даже пробили тяжелый металл, и Денис весь скукожился под щитом, чтобы не пасть жертвой стрел. А Юля…
Юля даже не шелохнулась. Гордая ёжик грудью встретила летящую в нее смерть, и смерть, восхищенная такой отвагой, разлетелась в стороны, утыкала весь песок вокруг девушки смертоносными иглами, но ее саму не тронула.
«Уклонитель, у нее работает уклонитель», – с радостью понял Денис и бросился к Юле.
Игорек последовал примеру друга и, подхватив тельце сложившего в смертельной схватке голову хомяка-героя, кинулся к друзьям. А в ложе для знати Цезарь наконец перестал рвать и метать, затих, пораженный случившимся, и со страхом и трепетом уставился на рыжеволосую богиню, явно, мести и справедливости. Юля же подняла вверх правую руку и показала владыке Римской империи средний палец.
– Быстрее ко мне! – крикнула девушка.
Но Денис с Игорьком уже и так были здесь.
– Я так рад тебя видеть! – воскликнул Фадеев.
– Потом эти сопли! – фыркнула ёжик и извлекла из-за пазухи переместитель версии 2.0.
– Откуда он у тебя? – изумился Денис.
– Оттуда, где ты свой рот раззявил, – огрызнулась она по своему обыкновению. – Хватайтесь за меня! Живей!
Денис с Игорьком вцепились в Юлю. На трибуне легионеры вновь взвели арбалеты и выстрелили. Сотни болтов взметнулись в небо, закрыли солнце, на секунду зависли в воздухе и вновь продолжили полет, но перед самым песком арены они вдруг остановились и замерли – это ёжик нажала на кнопку переместителя.
Наконечники болтов вспыхнули тьмой, пространство между ними засверкало золотом. Песок, арена, люди на трибунах перемешались, будто на только что нарисованной картине, которая не удовлетворила ее автора, за что художник выплеснул в нее растворитель, тут же принявшийся разъедать краску. Яркие смешивающиеся цвета полились с полотна времени, окутали друзей и закружили в водовороте красок. А художник, взяв кисточку вновь, неистово принялся писать грядущее, словно конвейер, штампуя один шедевр за другим.
Картина маслом: Рим в панике, воинственные племена гуннов взяли его в осаду, некогда величайшая и могущественная империя древности покорена кочевниками. Но свято место пусто не бывает, и на заре Средневековья рождается новая империя, пусть хрупкая и неустойчивая, держащаяся на плечах одного человека – Карла Великого. Словно клинок, она рождается из горна, лихо рубит и метко разит, но, потеряв хозяина, меч уже не может принадлежать никому иному, он быстро ржавеет в руках преемника и ломается на несколько осколков. И вновь походы, сражения, завоевания, лязг мечей и скрежет доспехов. Викинги атакуют с севера, пускают «красных петухов» по городам Европы, грабят и тысячами уводят рабов в плен. За теми же прелестями Вещий Олег пускается в поход, итог – щит на вратах Царьграда. А по земле уже скачут рыцари, отмеченные Святым Крестом, дабы у грабежей и убийств имелось высшее оправдание. Крестоносцы штурмуют Иерусалим, тевтонцы пытаются взять Новгород – и вновь итог известен: Иерусалим взят, отбит и взят вновь – и что-то подобное продолжается и по сей день, а тевтонцы ныне покоятся на дне Чудского озера, как и все другие, пришедшие им на смену, кто вообразил, что сможет покорить Русь, – и что-то подобное продолжается и по сей день. А кровь все продолжает литься на полотно истории с кисти художника. Красная краска льется – нет, даже не рекой, а океаном, из этого океана образуются моря, рождаются реки, текут ручьи – и все это кровь, людская кровь, пролитая на землю. Вот истинные артерии живой планеты Земля, а не те голубые линии, видимые из космоса, что в детстве в контурных картах мы раскрашивали синим карандашом…
Коридор времени начинает играть злую шутку с сознанием Дениса, и вместо фрагментов былого-грядущего перед ним предстает черная картина маслом: на фоне безжизненного космоса намалевана одинокая красная планета, но это не Марс, а Земля, просто воды ее океана кроваво-красные. Тук-тук-тук – удар молотком по гвоздику. Кто-то прибивает эту картину к стенке Вселенной. Денис опускает руки, молоток остается в его ладони.
Глава 13
Чиновник особых поручений Федоров
Резкий, выворачивающий мозг наизнанку запах нашатыря. Денис поморщился, замахал руками и с трудом разжал веки. Он лежал на мягкой кушетке в медицинском кабинете доктора Штерна, а прямо перед ним, с дурно пахнущим бутыльком в руке, стоял…
– Шеф?! – пробормотал он и улыбнулся. – Как же я рад вас видеть.
Громов скривился.
– Будьте любезны, соблюдайте субординацию и извольте звать меня, как принято, Константин Александрович.
Денис насупился.
«С каких это пор шефу не нравится, когда его зовут шефом? – удивился Фадеев. – Эй, постойте?!»
– Ше… Константин Александрович, а почему вы так странно выглядите? Вы с задания или, наоборот, на него?
И действительно, сейчас Громов находился в образе белого офицера Российской империи: двубортный синий мундир, серебряные пуговицы с чеканкой императорского орла, какой-то орден, белые без звездочек погоны, соответствующие чину действительного тайного советника, фуражка, галифе, начищенные до зеркального блеска сапоги. Образ дополняла холеная бородка а-ля Николай Второй.
Громов прищурился, заложил руки за спину, и, будто с подозрением, взглянул на подчиненного:
– Денис Сергеевич, будьте так любезны, напомнитека мне ваше последнее задание, с которого вы вернулись с таким запозданием?
«Он что, в образе? – опешил Фадеев. – Какой на фиг Сергеевич, я Алексеевич. И какой на фиг будьте любезны?»
Но все же ответил шефу:
– Дом Ипатьева, 17 июля 1918 года, попаданец Разин Александр Владимирович, он пытался предотвратить расстрел царской семьи, спасти Романовых и возродить монархию…
– А вы?
– А мы… в том числе и вы, шеф…
При слове «шеф» Громов слегка поморщился, но поправлять на этот раз не стал, и Денис продолжил:
– В общем, мы, как обычно, вовремя пресекли попытку изменить историю.
– То есть никто из Романовых в ту ночь не должен был покинуть дом Ипатьева живым? – Громов будто слегка удивился.
– Конечно. Все согласно уже написанной истории.
– Выходит, бывший есаул, а ныне социалист-революционер, Игорь Михайлович Богатырев и назвавшаяся Гончаровой Юлией Карловной тоже являлись участниками нашей группы? – задал совершенно удивительный вопрос Громов.
– Игорек – социалист-революционер? – пробормотал Денис.
– Именно, – кивнул Громов. – Поэтому отвечайте, чиновник особых поручений Федоров! Первое, при каких обстоятельствах вы оказались завербованы фашистской разведкой? И второе, что вы делали с их агентами в прошлом?
