«Чиновник особых поручений Фе-до-ров?! – выпучился Денис и открыл рот. – Так, постойте…»
Кусочки пазла, мелькающие в голове и кружащиеся вокруг, вдруг начали собираться в единую картину. Первый кусочек – странный облик шефа: мундир скроен явно не в угоду исторической достоверности, а скорее сшит на новый лад с использованием современных технологий; второй кусочек пазла – орден, который Денис не стал разглядывать, надпись на нем гласила «За подавление восстания на Украине» и год «2013». Фадеев насупился еще сильнее, замотал головой, стараясь отогнать наваждение, и вдруг увидел портрет на стене: женщина лет сорока гордо смотрела с полотна ясными, словно безоблачное небо, голубыми глазами, а на ее макушке была надета корона Российской империи. Что-то в образе этой мадамы, косящей под королеву, показалось Денису смутно знакомо.
«Да, именно ее васильковые глаза!» И вдруг кусочки пазла сложились воедино, и Фадеев наконец-то смог взглянуть на картину в целом.
– Кошка, твою же мышь! – выругался он перенятым у Игорька выражением. – Ну, Настька из деревни Камышевка, да будь ты трижды неладна!
Громов обернулся на портрет.
– Не смейте нести чушь в адрес покойной государыни императрицы Анастасии Николаевны!
– Шеф, да вы не понимаете! – вскричал Денис. – Я вам сейчас все объясню! Да, признаю, это я совершил ошибку!.. Я не знал, кто она, и там, в прошлом, я случайно спас ее девчонкой… а она ведь должна была погибнуть вместе с остальными Романовыми, но не погибла… Не понимаю, какими силами и какими средствами она смогла заполучить престол, но это изменило ход всей мировой истории!
Громов прищурился, взглянул на Фадеева очень внимательно своим всепроницающим взглядом, и Денис уже было подумал, что шеф ему поверит, но, помолчав, тот сказал:
– Хорошая попытка, бывший чиновник особых поручений Федоров. Да, видно, Третий рейх постарался на славу! Каков лжец, ни одной мимической погрешности на лице, будто ты сам веришь в то, что говоришь… Эх, Денис, Денис, а мы ведь пять лет вместе работаем, и я всецело тебе доверял… ты ведь… да я тебя почти сыном считал… а нет же… эх, в этом мире никому нельзя доверять, тем более самым близким…
– Шеф, вы не правы, – постарался воззвать к разуму Громова Фадеев. – Вы просто не тот шеф, вы шеф наизнанку, шеф не из нашей реальности…
БАЦ!
Громов со всего маху ударил Фадеева в скулу, затем схватил его за волосы и сдавил горло.
– Кончай мне шефкать, щенок! – прорычал он. – Я тебе не шавка какая-то, чтобы на твой пустой лай уши спаниелем развешивать. Я – старый матерый волк, и в вас, щенятах, я знаю толк! – Его холодные карие глаза заблестели осколками льда.
Морозец пробежал по коже Дениса, спина, напротив, покрылась испариной, а горло, сжатое мертвой хваткой, уже отказывалось вдыхать. Возможно, шеф в титуле действительного тайного советника из новой реальности почувствовал, что «предатель» сейчас потеряет сознание, и ослабил хватку. Денис тут же закашлялся.
– Поверь, я знаю много способов развязать тебе язык, только боюсь, они тебе не понравятся, поскольку при каждом из них ты кое-что потеряешь, а мы оба знаем, что терпеть боль ты не учился. – Громов на секунду замолк, давая Фадееву осознать весь смысл своих слов. Денис даже сглотнул, поскольку от такого шефа, мнящего его предателем, можно было ожидать всего. Пусть Громов и его дядя, но предателя этот человек не пощадит.
– А теперь отвечай на мои вопросы. Повторяю…
– Я не буду ни на что отвечать, пока не увижу своих друзей! – Эти слова дались Денису с большим трудом, и он уже приготовился получить по физиономии, но действительный тайный советник лишь усмехнулся.
– Друзей, значит. Вот кто они для тебя?! Ну, хорошо, тогда давай устроим очную ставку. Поднимайся!
С этими словами Громов схватил Фадеева за ворот рубахи и сдернул с кровати. Они покинули медицинский кабинет, вошли в общий зал, который совсем не походил на тот, к которому привык Денис. Вместо обстановки в стиле хай-тек – с серебристыми покрашенными под металл стенами, с белыми письменными столами, трековыми светильниками под потолком, десятками компьютеров и огромной плазменной панелью во всю стену – вокруг царила необычная современная классика, некий выкидыш классицизма, дворцового и английского колониального стилей (хотя, возможно, в этом мире он назывался каким-нибудь колониальным, кто его разберет). Под потолком сразу три изящные кованые люстры с сотнями лампочек, имитирующих зажженные свечи. Стены обшиты дорогими породами дерева, поверх них картины, как понял Денис, репродукции исторических полотен двадцатого века, века, которого Фадеев никогда не знал. Одна из картин именовалась «Взятие Зимнего»: вокруг главного дворца России сомкнулось плотное оборонительное кольцо красноармейцев, лица тупые, рабоче-крестьянские, наполненные сомнениями, трепетом и даже страхом при виде надвигающихся белых, а те, как на подбор, удалые молодцы: высокие, стройные, глаза горят величием и верой в правое дело и в ту, которая ведет их, – юную Анастасию, скачущую на белоснежном коне со вздернутой саблей в руке. На этой картине она словно Орлеанская дева Жанна д’Арк, избранная Богом, дабы вести праведников против армии тьмы, она испускает свет, а за нею белые, против черного войска безбожников, отмеченных красной звездой Люцифера.
«Воистину, историю пишут победители», – подумал Денис и перевел взгляд на десятки столов персонала.
Офисный планктон отдела «Защиты истинности истории и граждан, попавших в петлю времени» (или бог знает, как он назывался в этой реальности) оказались все как на подбор в строгих синих мундирах. Никто не развернулся к Громову и Фадееву, все оказались прикованы к странного вида стимпанковским аппаратам, будто появившимся на свет благодаря противоестественному половому контакту ретро печатной машинки и современного компьютера.
Денис вздохнул, пораженный такой строгостью, царящей в отделе, и опять взглянул на картины. И тут его дыханье сперло, глаза от возмущения чуть было не выпрыгнули из орбит, явно пожелав убежать от собственного хозяина и удавиться, дабы он не видел такого непотребства, но было уже поздно, и он это увидел. Картина называлась «Подписание мирного договора», и на ней повзрослевшая Анастасия пожимала руку мило улыбающемуся Адольфу Гитлеру.
Фадеев замер, как вкопанный. Глаза все еще отказывались верить в увиденное. «Как? – захотелось ему спросить. – Как вы это допустили?» Но Громов грубо толкнул его в спину:
– Кончайте на все пялиться, будто в первый раз, Федоров. Ваши друзья вас ждут. – И действительный тайный советник открыл дверь, обитую кожей и перетянутую каретной стяжкой.
Денис вошел в помещение и с первого взгляда понял, что это комната для допросов. Посередине стоял металлический стол, в его центре находились стальные петли, к которым оказались прикованы цепи наручников, а сами наручники сжимали запястья Юли и Игорька, сидевших по бокам на железных стульях. Друзья отрешенно взглянули на Дениса, будто он для них был чужой. У Игорька под глазом сиял синяк, Юля была растрепана.
