– Государыня Анастасия Николаевна, – в дверях броневика показался Колчак, – Зимний взят!
– Рада это слышать, Александр Васильевич, – покидая чертоги раздумий, кивнула Анастасия. – Я сейчас же хочу войти внутрь.
– Простите, государыня, но это может быть опасно. Не все помещения осмотрены. Внутри еще могут прятаться мятежники.
– И пусть. Пусть прячутся, как крысы по своим норам, я их не боюсь, со мной ведь вы – мой рыцарь, вы меня защитите.
– Я сделаю все ради вас – моя императрица! – Низкий поклон верного рыцаря, самого верного и благородного из всех приближенных.
Колчак шагнул в автомобиль и закрыл дверь.
– Трогай, – велел он водителю броневика, – подъезжай прямо к входу.
Водитель покорно кивнул, бронемашина тронулась по брусчатке Дворцовой площади. Где-то еще раздавались выстрелы, в воздухе пахло порохом и кровью. С неба падали снежинки, они опускались на заляпанные кровью камни и на убитых, не разбирая ни белых, ни красных. На мертвых Анастасия старалась не смотреть, хотя за последние годы уже привыкла к их обессмысленным взглядам.
Броневик остановился. Возле входа в Зимний дворец толпились солдаты, ее солдаты. Генералы Деникин и Корнилов отдавали приказы, слушали донесения, но, завидев царевну, тут же бросились к ней и Колчаку.
Несколько минут потребовалось, чтобы объяснить соратникам желание государыни, они тоже не видели в этом ничего хорошего, но отказать не могли, поэтому сами вызвались сопровождать юную императрицу. С собой взяли лучшую пятерку солдат, среди них даже оказалась одна девушка: то ли киргизка, то ли татарка, маленькая, но опасная, с двумя японскими сабельками. Еще водитель броневика зачем-то увязался, боец он был никакой, про себя рассказывал, что жизнь провел бесполезно и греховно, оттого ничего не умел; но вот ведь загадочная русская душа – не убег на Запад, а решил грехи замаливать, присоединившись к армии, освобождавшей родину от красного ига.
Зимний дворец встретил царицу не в лучшем виде. Внутри он выглядел еще более удручающе, чем снаружи: богатое убранство все вывезено, на стенах копоть, будто красноармейцы жгли костры прямо внутри помещения, в некоторых местах похабные надписи, от которых великая княжна даже залилась краской. А запах – иной раз и в клозете пахло лучше. Но все-таки это был ее дом, и каждый уголок здесь напоминал о минувшем. Они поднимались на второй этаж, направляясь к Георгиевскому залу, и обшарпанные стены, загаженная лестница и потолок оживали в сознании Анастасии, вспыхивая былой красотой. Трупы в комнатах исчезали, пол вновь покрывали дорогие ковры, появлялись картины, люстры загорались миллионами огоньков, залы наполнялись, по ним вновь прохаживались близкие, они улыбались юной царевне, приветствовали ее, они… Анастасия открывала глаза, и ничего этого не было, лишь разруха, как и во всей ее империи.
И, наконец, Большой тронный зал. Солдаты отворили двери. Анастасия ступила внутрь. Георгиевский зал встретил ее мертвой тишиной, в нем, как и везде, царила разруха, лежали убитые, и пахло железным привкусом смерти. И лишь императорский трон оказался не тронут, он, как и в былые годы, стоял на постаменте красного бархата, сиял золотом, а за его спинкой гордо взметнул крылья ввысь двуглавый орел. Великая княжна не поверила глазам: от трона будто исходил сияющий ореол, будто высшие силы охраняли его, и она чуть не вприпрыжку бросилась к нему.
– Нет, государыня, назад! Все назад, мать вашу!!! – словно увидев самого Вельзевула, взревел вдруг бывший грешник, а ныне личный водитель царевны.
БАБАХ!!!
Анастасию отбросило вперед, будто кто-то пнул ее ногой в спину. Она упала на пыльный пол, ударилась головой, в ушах зазвенело, в голове все закружилось, или это комната начала подпрыгивать. Вверх-вниз, вверх-вниз. Кто-то тут же бросился к ней, это оказался Колчак, он приподнял великую княжну, поставил на ноги. Рядом очутился и водитель, который вдруг извлек из-за пазухи странного вида маузер со стеклянной рукояткой, заполненной похожей на кисель розоватой жижей, и киргизка, обнажившая японские сабельки.
Вокруг пахло порохом, пыль осыпалась с потолка и сейчас медленно оседала, витая в воздухе вперемешку с дымом. Анастасия обернулась: дверь была завалена, часть потолка обрушилась, замертво погребя под собой сопровождавших ее солдат вместе с Корниловым и Деникиным. А трон вдруг мигнул, словно не настоящий, исчез, появился вновь и снова исчез, и вместо него появились четверо. Девушка с рыжими волосами, забранными в два глупых хвостика по бокам. Мужчина со светлыми волосами и ясными голубыми глазами, в облегающих одеждах, будто сшитых из резины. В таких же срамных одеяниях, облегающих тело и все округлости на нем, темноволосая, уже давно немолодая женщина с суровым лицом. И последний в штанах-галифе и кожаном плаще, тот, кого она меньше всего ожидала увидеть, – ее спаситель Денис Фадеев.
– Маша?! Ты? – увидев Казак, искренне удивился Громов.
– Кто эти люди? – с заполненными тревогой глазами пролепетала Анастасия.
Колчак закрывал спиною царевну, вид после взрыва у него был потрепанный, с виска стекала кровь, но и он постарался вступиться:
– Вы их знаете? Я требую…
– Замолкните оба! – вдруг рявкнул Громов.
Анастасия даже вздрогнула, мгновенная перемена в поведении собственного водителя добила ее окончательно – нить происходящего совсем выскользнула из ее рук. Будто старый добрый придворный скоморох сорвал с себя маску и под ней оказался тот самый пресловутый Вельзевул.
– Ты же погибла, Маша? – не обращая никакого внимания ни на Колчака, ни на царевну, произнес Громов. – Я лично похоронил тебя!
– Не в настоящем мире, дорогой, а лишь в твоей извращенной реальности, – усмехнулась Моника.
– Не в настоящем? – повторил Громов, метнув слегка растерянный взгляд на Фадеева, будто сопоставляя его рассказ со словами бывшей возлюбленной. Денису даже показалось, что шеф сейчас все поймет и примет верное решение, но брови Громова сдвинулись, холодные глаза обдали агентов вьюгой, лед в его сердце не оттаял, и шеф, «нет, не шеф», а действительный тайный советник произнес:
– Хорошая попытка.
В следующую секунду пистолет Громова взметнулся вверх, и действительный тайный советник нажал на спусковой крючок.
Бах!
Плазматическая шаровая молния рванулась к цели и взорвалась миллионами сияющих белых искр прямо перед лицом Моники Казак. Слегка голубоватая сфера вокруг агентессы тут же исчезла – уклонитель на ее теле работал без нареканий. Громов выругался, понимая, что огнестрельное оружие против противников бесполезно, а Моника покачала головой, будто от досады.
– Жан, Юля – на вас Колчак и японка! – отдала команду Казак.
Те лишь кивнули. Даже ёжик не стала оспаривать приказ, а взялась за плазменный маузер и шагнула вперед. У Жана в руках появились два армейских ножа, с их помощью он явно готовился противостоять клинкам Кики.
