– А у нас с Костей старый неразрешенный вопрос, – процедила сквозь зубы Моника. – Не так ли, дорогой?
– Ты, как всегда, права, дорогая, – бросив на Кики взгляд и получив утвердительный кивок, согласился Громов.
– А я? – опешил Денис.
– А ты исправь свою ошибку, мальчик. Чего бы тебе это ни стоило! – прокаркала «железная леди» и в следующую секунду бросилась вперед.
«Неужели это должен сделать я? – метнув растерянный взор на и без того перепуганную Анастасию, подумал Денис. – Почему именно я? – Ответ пришел сам собой. – Потому, что ты виноват во всем произошедшем! И Моника права, за меня мое дерьмо разгребать никто не обязан! Это мой долг! Долг перед собственным миром и перед миллиардами живущих в нем людей, чью жизнь я подверг опасности и поставил на грань истребления!»
Казак подпрыгнула, выставила ногу вперед, целя в Громова. Но действительного тайного советника таким наскоком было не взять. Громов отбил удар левым блоком, ударил правым прямым, Моника слегка ушла в сторону, покинув линию атаки, и уже затем пустила вперед локоть, целя бывшему возлюбленному в кадык. Действительный тайный советник парировал и этот удар, отошел на шаг. Их взгляды пересеклись, словно шпаги опытнейших фехтовальщиков, и они заскользили по кругу.
Жан, довольно самоуверенно поигрывая ножичками, надвигался на Кики. Японка медленно пятилась, закрывая спиной Анастасию, катана нацелена вперед, вакидзаси в сторону, туда, откуда могла ударить Юля. Хотя на ёжика сейчас, вытащив саблю из ножен, упорно смотрел Колчак.
– Сударыня, не знаю, чем вы руководствуетесь, что помогаете красной пролетарской заразе, – заговорил белый генерал, обращаясь к Юле, – но я настоятельно прошу отступить, иначе я буду вынужден зарубить вас. В том клянусь Господом Богом!
– Мило, – слегка растроганно улыбнулась ёжик. – Но против лома, как говорится, нет приема.
Юля вздернула пистолет и выстрелила. Бах! Белая вспышка – пучок электроплазмы ударил в грудь Колчака и отбросил его в стену. Ствол Юлиного маузера тут же развернулся к Кики. Бах! И ничего, лишь искры осыпались о голубоватую сферу – на японке тоже был уклонитель, и Анастасия в очередной раз вздрогнула за ее спиной, как испуганный заяц перед стаей голодных волков.
– Стоило попытаться, – хмыкнула ёжик и подобрала с пола саблю Колчака. – Ну что ж, тогда будем действовать дедовским способом. Денис, – крикнула она, – будь готов!
«Я готов, – мысленно сказал себе Фадеев и нацелил в сторону Анастасии обычный револьвер. – Пусть пока Кики и закрывает девчонку грудью, но это ведь не навсегда. Во время атаки она по-любому допустит оплошность, вот тогда я и выстрелю!»
Жан и Юля атаковали почти одновременно. Ёжик, заложив одну руку за спину, как заправская фехтовальщица, сделала выпад вперед. Катана отбила саблю, но тут подскочил Жан. Левый нож полетел японке в горло. Взмах вакидзаси, и сталь ударилась о сталь, катана приближалась, но правый клинок бельгийца ударил снизу, и Жан отскочил назад, и вовремя, а то не сносить бы ему головы. Кики лишь поморщилась, и Денис увидел, как с ножа бельгийца капает кровь. Все-таки он задел ее, но преданная телохранительница не сдвинулась ни на шаг и молча перенесла боль.
Жан самодовольно улыбнулся и закрутил ножи перед собой, стараясь таким манером запутать японку. Но тут атаковала Юля: сабля рассекла воздух, Кики лишь убрала плечо, и вдруг ее вакидзаси скользнул снизу, ёжик вскрикнула, сабля выпала из рук…
– Сама сучка, – ухмыльнулась японка, возвращая старый должок.
«Нет, Юленька…» – Сердце Дениса екнуло.
Но ёжик отпрыгнула назад, держась за порезанное запястье, саблю она потеряла, но зато осталась цела. И ее место тут же занял Жан. Армейские ножи заблестели и запорхали на манер крыльев бабочки. Кики рубанула катаной, Жан сразу двумя ножами отвел удар в сторону, сделал несколько обманных выпадов, на которые японка даже не отреагировала, лишь ее зрачки запрыгали, словно шарики для пинг-понга, будто сканируя противника, поскольку уже на следующий настоящий она ответила. Нож скользнул прямо перед ее грудью, распорол куртку, заставив Кики развернуться вполоборота, и… Жан вдруг взвыл, как попавший в капкан волк, и рванулся назад, забрызгивая все вокруг фонтаном крови. Отрубленная кисть, сжимающая нож, упала на пыльный пол. Бельгиец стиснул зубы и целой правой рукой принялся затягивать ремешок на обрубке запястья.
А Кики позволила себе легкую ухмылку, скрестив клинки перед собой. Она бы наверняка уже могла добить обоих противников, но это означало открыть царевну для прямого выстрела Дениса.
Жан продолжал рычать, стараясь унять боль. Наконец он совладал с собой, стиснул зубы и, взглянув на Юлю, произнес:
– Я поступать так, как поступил Игорь в профессора тюрьме!
– Ты не обязан! – воскликнула Юля. Она все поняла, да и Денис тоже, поразившись такому самопожертвованию.
– Мой долг, это мой долг, – спокойно произнес Жан и в следующую секунду бросился в последнюю атаку.
Нож он метнул вперед, японка с легкостью отбила его, но освободившейся рукой Жан схватил ее за ворот. В его грудь и живот тут же вонзились японские клинки, прошли насквозь, окровавленные вышли из спины. Жан хрипел, умирал, но не разжимал хватки, а катана и вакидзаси поползли в разные стороны, словно ножи, разрезающие теплое масло. Кровь полилась рекой, кишки и еще что-то склизкое и отталкивающее упали на пол. Анастасия за спиной Кики завизжала, закрыла ладошками глаза, а Денису показалось, что его сейчас стошнит от омерзительного зрелища, но он все же сдержался.
Сдержался даже в тот момент, когда японская сталь наконец-то разрубила тело бельгийца на две части, и обе половинки упали в лужу собственной крови. Сама Кики раздвинула клинки в стороны, вся ее одежда была окровавлена, да и она сама в эту секунду очень напоминала сказочную кицунэ – лисичку-оборотня в своей человеческой ипостаси молоденькой девчушки, будто сошедшей со страниц манги-комикса, такая милая и смертоносная одновременно.
Но за мгновение до этого Юля метнулась вперед, кувыркнулась через голову, подобрала саблю и, не поднимаясь с колен, ударила снизу вверх. Легендарная золотая сабля адмирала Колчака – награда за Русско-японскую войну – по злой иронии судьбы пронзила грудь японки в области сердца. Она растерянно ахнула, клинки выпали из ее тонких пальчиков. С предсмертной улыбкой Кики взглянула на убийцу и тихо спросила:
– Красивая смерть?
Ожидавшая всего, что угодно, но только не этого вопроса, Юля одними губами прошептала:
– Да.
И Кики улыбнулась вновь, добавив:
– И мгновение для последнего хокку.
Ее губы что-то беззвучно зашептали на родном языке, а закончив шептать, она закрыла глаза и, мертвая, тихо упала на пол, словно последний лист сакуры, сорвавшийся с ветки и унесенный в вечность восточным ветром, пришедшим с запада.
Анастасию больше никто не охранял. Испуганная девушка упала на колени и взглянула на Фадеева. Она не плакала, романовские васильковые глаза смотрели на Дениса без ненависти, без страха, а лишь с печалью.
