- Устала я от всех этих лживых улыбочек, - недовольно бросила дяде, кусая ногти.
Меня трясти начинало, когда лицемерные корреспонденты с сочувствием рассказывали об очередном инвалиде, которому оказана материальная помощь, но стоило камере выключиться, как внимание и интерес пропадали, а человек оставался. Я видела, как больно ему было, как он потерянно провожал их взглядом. Устала я от грязи.
- Салли, надо. Люди должны знать, что о них не забыли…
- Я знаю, дядя, - остановила я наставления родственника. Уж я лучше всех знаю, что такое надежда на светлое будущее. Знала и не могла отказаться от них, я должна была успокоить, выслушать, поговорить. Подарить уверенность, что все будет хорошо.
- Все знаю, - тихо повторила. - Выйди, мне одеться надо.
Дядя почувствовал, что я не в настроении спорить. И кивнул, прежде чем выйти.
- Я пока завтрак приготовлю, - проговорил и оставил меня одну.
А я встала с кровати и, прихватив чистое белье, отправилась в душ. Новый день обещал быть противным и тяжелым.
Глава 14. Побег.
У парадного входа нас встречал Яныш. Рыжеволосовый бравый солдат, который в этой войне потерял все – семью, дом, ногу.
Мужчина был приставлен ко мне как помощник, так как иногда требовалась мужская сила. Я не всегда могла поднять пациента, который был в разы меня тяжелее, а роботам такое не доверишь - рану растревожат.
- Доброе утро, док, мэм. Новенькие уже прибыли, ожидают в приемном покое.
- Приветствую, Яныш. Я сегодня занят, Салли их примет.
- Как скажете, - поклонился мужчина и пытливо глянул на меня.
- Привет, как нога?
- Спасибо, лучше. Срастается.
Протез, который дядя ему вживил, был новый. В этом Янышу повезло. Пока производство не наладили, не запустили большой конвейер, многим вживляли использованные протезы. Я пыталась не думать о гигиеничной стороне дела, дядя всегда рассматривает проблемы со стороны гуманности. Да, пользованный, но после дезинфекции. Меня оторопь берет, когда он с бесстрастным лицом объясняет пациенту, что это пока единственный выход, чтобы стать полноценным. И люди соглашаются. Никто не хочет быть инвалидом.
- Когда свадьба? – поинтересовался у меня Яныш, и я удивленно обернулась, замирая на месте.
- Какая свадьба?
Это был шок. Сначала подумала, что мой помощник шутит, но нет. Ревнивый взгляд и поджатые в тонкую линию губы говорили мне, что он серьезен. Он сам не раз предлагал мне встречаться и попробовать построить отношения. И честно я пыталась его рассматривать как мужчину, но он не выдерживал сравнение с Шейхом. Да и никто не мог сравниться с ним. Лацерт все еще жив в моем сердце, жил в моих снах. И я была счастлива и не стремилась заменить его кем-то другим.
- В газете писали, что ваша свадьба с президентом не за горами, - резко ответил, сцепив руки, требовательно смотрел, ожидая ответа.
Я с облегчением выдохнула. Это была очередная «утка». Меня журналисты постоянно с кем-нибудь сводят, описывая о вспыхнувшей неземной любви. Я даже интервью больше не давала, так как надоело опровергать очередной слух. Вот опять, только теперь с Эдмондом. Какая прелесть.
- Я не собираюсь замуж. Яныш, мы с тобой это обсуждали. Я не выйду ни за кого замуж.
- Только за лацерта, но он вас бросил, - очень уж мстительно ответил мне мужчина.
Я оглядела пустой коридор и строго обратилась к Янышу:
- Замолчи. Хватит. Яныш, успокойся или мне придется сменить помощника, а мне этого очень не хотелось бы. Не вынуждай. Я говорила тебе и повторю, с Эдмундом у нас дружеские отношения и все.
Мужчина в ответ лишь хмыкнул. Приблизился, заставляя отступить и нависая надо мной, тихо прошептал:
- Президент от вас не отстанет, вы его гарант, что за ним потянутся люди. Вы - символ единения народа. Многие вас ненавидят, но уважают президента. Но большинству он не нравится, - я нахмурилась, и мужчина исправился, - уже не нравится. Он не отпустит вас, пока не добьётся своего. Да и потом, замужняя вы не сможете уйти от него.
- Я не выйду за него замуж, - твердо и спокойно повторила Янышу, отталкивая его от себя.
Смерила его недовольным взглядом. Мужчина, кажется, остыл и перестал нагнетать обстановку. Он горько усмехнулся и направился по коридору в приемный покой. Я перевела дыхание, глядя, как трясутся мои пальцы. Меня опять загоняют в клетку. Опять хотят лишить свободы. Но я была благодарна Янышу за предупреждение. Теперь мне стала понятна странная тяга Эдмунда побыть со мной наедине. Я с утра не принимала его звонки, не желая его слышать. Решила, что после работы сама позвоню и узнаю, что ему надо на этот раз.
Выдохнув, потерла лоб, пытаясь усмирить мысли. Новости выводили из себя. Хотелось рвать и метать, а лучше врезать одному наглому и напыщенному президенту, который решил провернуть такое дело у меня за спиной. Достала ком и набрала его номер.
- Привет, Салли. Я на совещании, давай, я перезвоню, - беспокойно произнес Эдмунд, явно прикрывая ком рукой.
Звук был глухой, неприятный.
- Нет, не перезванивай, - резко ответила ему, представляя, как изменилось его лицо. - И свадьбы не будет. Прощай.
- Салли, давай, я приеду, и мы поговорим, - уже громче и четче послышался голос президента.
Я беззвучно рассмеялась, опираясь спиной о стену. Прикрыла глаза рукой, вспоминая наши с ним разговоры. Говорил обычно он. Я лишь молчаливо слушала и качала головой.
- Знаешь, наговорилась вчера. Я тебе еще тогда все высказала. Нет и еще раз нет. Найди другую женщину, которая тебя полюбит и захочет быть твоей женой, - давила я на него, выплескивая недовольство.
- Салли, выслушай…
- Нет, Эдмунд, - остановила очередной поток бессмысленных фраз. - Ты понимаешь, что семья - это не политика. Я не буду, как послушная…
- Будешь, Салли, - в этот раз он жёстко остановил меня, и я внутренне вся сжалась. - Уже делаешь.
Насмешка, укол, уверенность - столько смешалось в его голосе. Мне не хватало увидеть его глаза, чтобы понять, что он думал в этот момент, что чувствовал.
- Ты о чем? – тихо переспросила, сбитая с толку.
- Не злись, - примирительно ответил Эдмунд, почти ласково, но я еще больше забеспокоилась. - Я приеду и все расскажу.
- Эдмунд, ты понимаешь, что я не люблю тебя? А семья - это не шутки, - вновь повторилась, пытаясь убедить его отступиться от меня.
- Понимаю, - спокойно раздалось из динамиков.
- Не понимаешь, раз смеешь этим играть! – выкрикнула, осознавая, что он серьезен.
Непробиваемость мужчин в последнее время очень сильно раздражала. Мозг выносили своим нежеланием услышать меня. Если дядю я еще готова была слушаться, но никого больше.
