Ядогава участия в обсуждении идеи Ивана не принимал. Он с головой окунулся в изучение массива данных, скачанных Копуном из базы Мертвеца, и пребывал в состоянии редкого для жителя Японии лихорадочного возбуждения. Когда ему предложили высказать своё отношение к идее, он только отмахнулся, бросив:
– Я и сам не прочь полететь с Копуном…
– Идём к Бугрову, – сказала Елизавета, отодвинувшись.
Иван очнулся.
– Ещё рано…
– Он наверняка не спит.
– Упрямая, – слабо улыбнулся оператор.
Капитан Бугров был не один. В рубке присутствовал ещё и Вересов, поглядывающий на обнимавший зал управления крейсера звёздный полог: «вселенолёт» Вестника дрейфовал в тысяче километров от Мертвеца и по просьбе пассажиров включил системы обзора космоса, передавая панораму ядра галактики непосредственно на купол парка, где стоял «Дерзкий».
Дежурила Фьоретта, устроившаяся в своём ложементе, как белка в дупле дерева. Остальные космолётчики по решению капитана отдыхали в своих каютах.
Увидев входящую пару, Бугров и Вересов перестали тихо разговаривать, стоя у капитанского кресла, и выжидательно посмотрели на гостей.
Иван поздоровался, рассказал обоим о своём сне.
Мужчины переглянулись.
– А что говорит ваш личный психолог? – позволил себе вежливо пошутить Вересов, глянув на Елизавету.
Она улыбнулась.
– Психолог уверен, что организм товарища Ломакина подаёт какие-то сигналы, которые он воспринимает в форме снов.
– Что за сигналы?
– Возможно, его усложнившаяся психика черпает информацию из будущего.
– Даже так?
– Во всяком случае, их следует воспринимать именно как предвидение и предупреждение.
– Надо поговорить с Ядогавой, – сказал Бугров. – Космологические теории и постулаты – его епархия. Сон о свече вообще исключительно символичен.
– Да и с превращением космолёта в излучение – не хуже, – кивнул Вересов. – Я не верю в наличие замкнутой границы Вселенной, идея старая и давно сменившаяся теорией Мультиверса с вечной инфляцией, но что, если учёные ошибаются? Где наш эксперт?
– Полагаю, запаковался в кресле и терзает Эрга, изучает записи Вестника. У него появилась возможность оценить теории коллег.
Вересов посмотрел на свой коммуникатор.
– По идее, он должен спать.
– Проверим?
– Даль Данилович, – осмелился напомнить о себе Иван. – Товарищ полковник, Лиза летит со мной!
Лоб Вересова пересекла вертикальная морщина.
Точно с таким же выражением лица отреагировал на заявление оператора Бугров.
– Не понял.
– Я лечу с ним! – сделала шаг вперёд Елизавета, дерзко вскинув голову. – И вы не вправе мне запретить!
Мужчины помолчали. Облечённые «штатной» властью, они могли бы просто приказать подчинённым исполнить приказ. Но оба понимали чувства космолётчиков, уважали их и спорить не стали. Лишь Бугров проворчал:
– Так и знал, что они придумают какой-нибудь трюк. Хотя, – он посмотрел на Вересова с прищуром, – вы можете решить по-другому.
Уголок губ полковника съехал вниз: он сделал попытку улыбнуться.
– Я уже решил.
Иван напрягся.
Елизавета тревожно оглянулась на него, отступила назад, взяла молодого человека под руку.
– Я тоже остаюсь с ними, – сказал Вересов хладнокровно.
В зале поста управления родилась пронзительная тишина.
Бугров оглядел твёрдое лицо начальника экспедиции.
– Вы меня поражаете, полковник.
– Ночью я собрал группу, и мы обсудили дальнейшие планы. На Землю возвращается только лейтенант Велиар, его ждёт невеста. Остальные продолжают путь.
Елизавета изумлённо раскрыла глаза.
– И Марфа остаётся?!
Вересов кивнул.
– У неё появился стимул.
– У неё роман с Ромой Лапиковым, – догадалась Елизавета.
– Обалдеть! – простодушно сказал Иван, ощутив слабое эхо сожаления; перспектива побыть на борту «вселенолёта» вдвоём с любимой нравилась ему больше.
– Неплохая компания, – сказал Бугров, и было непонятно, одобряет он решение Вересова или осуждает. – Будь моя воля, я тоже пошёл бы с вами. Всё же интересно было бы взглянуть, существует ли что-то за Бесконечностью.
– Отлично сказано, Виталий Семёнович, – похвалил капитана Вересов. – Даже сэнсэй Ядогава не сказал бы лучше. Но вы нужны на Земле.
– Да понимаю, – отвернулся Бугров.
Елизавета бросилась на шею Ивана.
– Как я рада, Ванечка!
Вересов наконец улыбнулся по-настоящему.
3
Ядогава ворвался в каюту Вересова, собиравшего личные вещи, как ураган, глаза его горели. Полковник впервые видел обычно сдержанного эксперта в таком состоянии.
– Как вы могли, Даль-сан? – с порога начал он с укором. – Вы улетаете с Вестником, а меня не берёте?!
– Присядьте, – показал на кресло Вересов. – Кофе хотите?
Ядогава сверкнул глазами, открыл рот… и взял себя в руки. Лицо его стало гладким, отражая внутреннюю уравновешенность.
– Спасибо, не надо. Извините, Даль-сан. – Японец сел. – Но это неправильно. Я тоже полковник СКБ и заслуживаю доверия.
– Я вам доверяю.
– Тогда почему же не взяли с собой? Почему о возвращении «Дерзкого» на Землю я узнаю от капитана Бугрова?
– Мне показалось, что вам важнее изучать наследие Мертвеца на Земле. Все полученные материалы останутся на крейсере.
– На крейсере! – фыркнул Ядогава, но снова заставил себя успокоиться. – Бросок за пределы видимой Вселенной намного интереснее и важнее!
– Вы не молоды…
– Оставьте, Даль-сан, мне всего лишь пятьдесят девять, а японцы живут до ста. Пятьдесят девять, конечно, не молодость, но и далеко не старость. К тому же все ошибки, свойственные молодости, я уже совершил.
Вересов хмыкнул, закрывая небольшой несессер.
– Ошибки молодости, как говорил мой старший брат, не исчезают, они приводят к ошибкам старости.
Ядогава непонимающе посмотрел на хозяина каюты.
– Извините?
Вересов поднял руку.
– Не принимайте близко к сердцу, Ядогава-сан, я пошутил. Вы хотите лететь с нами?
– Несомненно!
– Хорошо.
Ксенолог замер, не ожидая такой реакции, пожевал губами, по лицу его пробежали, сменяя друг друга, оттенки чувств, и оно снова стало бесстрастным. Он встал, сложил ладони перед грудью, поклонился.
