Решительно, ему было уготовано остаться никем.
II. Пурпур и кровь
Незадолго до смерти Августа (19 августа 14 года) Клавдию исполнилось 24 года. Он не получил никакой должности и не принадлежал к сенаторскому сословию. Являясь отпрыском императора, он был всего лишь всадником, то есть членом второго по значению сословия. Однако равные по рангу признавали его как самого выдающегося среди них и при случае просили выступить от их имени. Например, именно через него всадники испросили у консулов честь нести на своих плечах тело Августа. Эта классовая деградация четко выразилась и в плане наследования. Август в своем завещании поместил Клавдия среди наследников третьей очереди, поэтому тот не получил ничего: иначе потребовалось бы, чтобы наследники, указанные перед ним, отказались от своей доли. Официально место Клавдия в этом списке имело гражданские последствия только в плане распределения имущества императора, но на самом деле оно обладало ясным политическим значением. Система принципата не предусматривала четких институционных правил передачи власти. Мы видели, как Августу удалось внедрить эмпирический метод «выдвижения» кандидата — через брак, усыновление и наделение трибунскими полномочиями. Раздел среди наследников его огромного состояния (Август был самым богатым человеком в Империи) составлял последний этап этого неофициального назначения, которое сенат теперь мог только узаконить. Кстати, порядок перечисления наследников в завещании в точности соответствует плану политического наследования. Тиберий, приемный сын Августа, который должен был править сразу после его смерти, — наследник первой очереди. Потом идет Германик, приемный сын Тиберия, и три его сына — наследники второй очереди. Клавдий — последний, наряду с прочими второстепенными персонажами.
Приход к власти дяди вернул ему надежду вырваться из изоляции. Он отправился к Тиберию — просить о позволении претендовать на магистратуру. Но тот предоставил ему лишь консульские украшения. Это отличие традиционно предоставлялось царям-клиентам, которых Рим хотел вознаградить за верную беспорочную службу. Но при принципате его даровали также заслуженным всадникам, которым социальный статус не позволял стать консулами. За редким исключением всадники не получали высших должностей. Ornementa consularia были своего рода утешительным призом, позволявшим носить латиклаву
[6], сидеть рядом с высшими людьми государства во время игр и пировать вместе с бывшими консулами. Вряд ли это сильно обрадовало Клавдия. Тиберий ясно дал понять, что Клавдий никогда не сможет сделать какую бы то ни было политическую карьеру. Он не только останется во всадническом сословии, но и не должен даже надеяться стать одним из тех редких всадников, которые, как Цицерон, достигли высших почестей.
Однако Клавдий возобновил свое требование некоторое время спустя. На сей раз Тиберий выразил отказ в резкой форме, сообщив письмом, что пришлет ему 40 золотых монет на празднование сатурналий и сигилларий
[7]! Было более чем понятно, что новый принцепс не намерен изменить статус своего племянника. Однако тот еще мог надеяться, что опала или кончина какого-либо члена его семьи позволит ему улучшить свои позиции. И вот как раз смерть Германика, его старшего брата, случившаяся в 19 году, спутала порядок наследования. Кандидат в преемники скончался в Сирии, куда Тиберий послал его, чтобы уладить различные проблемы на Востоке. Клавдию представился редкий случай появиться на публике, когда он отправился в Террачину встречать прах покойного вместе с Друзом II и делегациями от сословий. Затем были громкий судебный процесс и самоубийство Пизона, помощника Германика на Востоке, которого обвинили в отравлении. По завершении этого дела сенат принял постановление, в котором благодарил Тиберия, Ливию, Друза II, Антонию и Агриппину за то, что они позволили отомстить за Германика. О Клавдии собрание забыло. Однако нашелся один сенатор, который спросил, намеренно ли было сделано это упущение, и лишь тогда добавили и его имя.
После гибели Германика Тиберий пересмотрел план наследования по методу, опробованному его предшественником. Уже в 20 году Нерон, старший из сыновей Германика, которому тогда было 14 лет, получил позволение претендовать на должность квестора на пять лет раньше установленного срока, а в 23-м той же милости был удостоен второй сын — Друз III. Младший, Калигула, был еще слишком мал и не входил в новые расчеты. Сделав «кандидатами» мальчиков Германика, Тиберий одновременно предоставил возможность своему сыну Друзу II на время встать у руля: в 21 году молодой человек был консулом наряду с отцом, на следующий год он получил трибунские полномочия. Для сплочения династии Нерона женили на Юлии III, дочери Друза II. Принципы Августа были сохранены. Тиберий должен был править до воцарения Германика, но Германик умер, а Тиберию было 60 лет, поэтому Друзу II предстояло в случае необходимости сменить своего отца, чтобы затем передать власть одному из сыновей Германика.
Клавдию опять не нашлось места. Однако сенат (по меньшей мере кое-какие сенаторы) порой пытался извлечь его из политического забвения. Так, высокое собрание предложило, чтобы Клавдий мог выступать среди консулариев. В сенате существовала иерархия, основанная на значительности карьеры. Бывшие консулы (консуларии) стояли выше бывших преторов, бывших курульных эдилов, бывших квесторов и бывших трибунов, а в этих группах индивидуальный рейтинг определялся количеством магистратур и возрастом. Таким образом, постановление сената было необычным: оно не только позволило бы Клавдию заседать в сенате, ни разу не побывав магистратом, но и предоставило бы ему место среди важнейших сенаторов, наделенных самой большой auctoritas. Это значило, ни много ни мало, оспорить скромные «консульские украшения» и обойти императорский запрет на политическую карьеру.
Тиберий отказал в этом повышении под предлогом imbecillitas своего племянника, но думается, что его отказ был продиктован иными причинами. Предложение сената нельзя назвать невинным: неизвестно, когда оно было сделано, однако наверняка его целью было создать конкурента Друзу II. Несмотря на великие достоинства Тиберия, его не любили: народ считал, что именно он стоит за (вероятно, мнимым) убийством Германика, а сенаторское сословие в целом было ему враждебно. Этот неприглядный образ бросал тень и на его потомство, начиная с Друза II. А главное — большая часть аристократии разделяла опасения плебса по поводу того, что Тиберий навяжет им своих потомков в ущерб детям покойного Германика. В самом деле, Друз II был отцом двоих близнецов, в которых общественность сразу углядела соперников Нерона и Друза III, тем более что они родились в 19 году — том самом, когда умер Германик. Тиберий понял игру сената и воспротивился ей. Не для того, чтобы продвинуть свое потомство, а потому, что в его представлении молодой и здоровый Друз II стал бы лучшим «регентом», чем Клавдий. С этой точки зрения возвышение последнего стало бы лишь источником будущих конфликтов. Клавдий должен оставаться в тени.
