Организация экспедиции на Восток оборачивалась огромными тратами как для крестоносного войска, так и для индивидуального крестоносца. Разумеется, серьезной материальной подготовки требовала армия: нужно было снарядить ее, обеспечить припасами, военным оборудованием, включая средства на строительство осадных башен, транспортировать ее на другой берег Средиземноморья, покрыть ее расходы в пути и пр. Но и каждый отдельный крестоносец нуждался в продовольственных и иных запасах, а также средствах передвижения — таких, как мулы и лошади, военном снаряжении и пр. Конечно, крестоносцы могли рассчитывать на акты щедрости со стороны близких, семьи, друзей, а иногда даже своих сеньоров. Однако для участия в походе нужны были прежде всего денежные капиталы, а ими средневековые миряне зачастую не располагали. Где же взять деньги? Самый быстрый способ получить их — продать свое имущество. К такому средству решения проблемы прибегали первые крестоносцы, продавая движимое и недвижимое имущество: города, замки, леса, скот. Причем, судя по хартиям, чаще всего они передавали собственность церковным учреждениям, с которыми ранее вели судебные споры. Сам Готфрид Бульонский, как мы помним, в 1096 г. продал графство Верден. А в 1101 г. виконт Буржа, дабы финансировать поход, вынужден был за огромные деньги передать свои владения (включая сам город Бурж) французскому королю Филиппу I. И позже крупные феодалы часто прибегали к подобным мерам. Уже не раз упомянутый Ричард Корноуллский, собираясь в 1236 г. в крестоносную экспедицию, вырубил и продал все принадлежащие ему леса. Другой известный крестоносец — граф Гуго IV де Сен-Поль — накануне крестового похода 1202–1204 гг. разрешил нескольким городам, расположенным в пределах его владений, создать свое самоуправление — коммуну — и обрести частичную политическую самостоятельность. В обмен на эти вольности города обязались выплатить бывшему феодальному сеньору крупную сумму денег, на которую он и финансировал свое участие в крестоносной экспедиции.
Но чтобы собрать деньги на поход, не обязательно было продавать все свое имущество, оставалась еще возможность прибегнуть к займам. В начале крестоносного движения, когда финансирование еще не стало публичным институтом, кредиторами могли быть отдельные индивиды. Известен пример герцога Нормандии Роберта III, который в 1096 г., желая добыть средства для участия в Первом крестовом походе, отдал герцогство в залог своему брату, английскому королю Вильгельму II Рыжему под ссуду в 10 000 марок. Подобных случаев было немало, но все же в роли главного кредитора, особенно на первых этапах движения, выступала Церковь. В самом деле, монастыри и аббатства, обладая большими богатствами, могли предоставить будущим крестоносцам необходимые для экспедиции денежные суммы. Неудивительно, что на начальных этапах крестоносного движения самый надежный и распространенный способ финансировать поход заключался в том, чтобы заложить собственность Церкви. Первые крестоносцы отдавали религиозным учреждениям самые разные виды имущества — земли, дома, мельницы, виноградники и даже участки на кладбищах. Охваченные жаждой спасения, миряне тогда легко расставались с собственностью, получая в обмен не только денежные средства, но и литургическую поддержку, столь необходимую им во время столь опасного и трудного путешествия: прелаты обещали молиться за крестоносца во время его странствований, организовать похороны в случае его гибели, служить по нему заупокойные мессы; они также брали на себя обязательства защитить близких рыцаря. Несомненно, монастыри и церкви, особенно клюнийские, существенно обогащались в начале крестоносного движения. Они становились собственниками земли заемщика в том случае, если тот оставался в Палестине или умирал в пути или в бою или же просто не появлялся на родине в течение семи лет. Если же он все-таки возвращался, то должен был сначала отдать займ, а потом церковное учреждение либо частично восстанавливало крестоносца в правах собственности, либо принимало его в статусе монаха. Так или иначе Церковь с самого начала помогала мирянам участвовать в крестовом походе. Чтобы доставить средства финансирования крестоносцам, монастыри и аббатства часто сами опустошали свои сокровищницы, продавая литургические сосуды, кадила, канделябры и пр. Нередко они вынуждены были это делать еще и под давлением собиравшихся в крестовый поход западноевропейских монархов, которые постоянно требовали от Церкви все больше денег. Так, желая финансировать свою экспедицию, французский король и предводитель Второго крестового похода Людовик VII регулярно изымал драгоценные вещи из сокровищниц церквей — только от аббатства Флёри он потребовал 1000 серебряных марок, так что святые отцы вынуждены были продать церковную утварь, дабы соответствовать притязаниям государя.
Конечно, Церковь лишь на первых порах играла главную роль кредитора крестоносцев. По мере развития средневекового общества, роста его экономики появились и другие заимодавцы — такие, как, например, торговые компании южной Франции и Италии, которые в Средние века охватили своей деятельностью всю Европу. Считается, что огромная нужда крестоносцев в наличных деньгах даже повлияла на развитие кредитной системы Италии. В разное время финансовую поддержку крестовому походу оказывали крупные флорентийские дома Барди, Перуцци, Спини, Аччайуоли и др. Купцы и банкиры предоставляли займы на «крестовое дело» папам, государям, а также духовно-рыцарским орденам. В позднее Средневековье итальянские компании выполняли и другую важную функцию — перемещали денежные средства из местной сокровищницы или домов тамплиеров в Лондоне и Париже в папскую казну или на крестоносный фронт. Общество и экономика средневековой Европы постоянно менялись, и это сказывалось на характере финансирования крестоносных экспедиций.
Вообще, собирая средства на военно-религиозные экспедиции, Церковь и папство могли рассчитывать на достаточно широкую поддержку средневековых людей. Ведь крестоносцы, как считалось, воевали за интересы Церкви и всего христианского мира, а значит, следовало поддерживать тех, кто рискует своей жизнью ради общего блага. Крестовый поход рассматривался как богоугодное дело, и помогавший «делу креста» (negotium crucis) тем самым служил Богу. Церковь исходила из представления о том, что это дело касается всех верующих, и все христиане должны быть в него вовлечены. Поэтому нередко прелаты напрямую обращались к мирянам с просьбой поддержать крестовый поход пожертвованиями. Суммы от милостыни и различного рода даров в пользу крестового похода пополняли церковную казну, из которой черпали крестоносцы. Во время общих «переходов через море» (passagium ultramarinum) в каждой церкви помещалась кружка для сбора пожертвований, которую потом сменил сундук. Постепенно крестоносная милостыня, как и многие другие практики крестового похода, превратилась в настоящий институт — с середины XII в. за пожалование денег и имущества в пользу военно-религиозной экспедиции папы давали частичные — соразмерно вкладу — индульгенции. Кроме того, понтифики поощряли верующих в их желании осуществлять посмертные дары в пользу Святой Земли. Денежные суммы, полученные по завещаниям, также использовались на «дело креста». При Григории IX источником средств на поход стали также взимаемые с мирян штрафы за богохульство.
С течением времени появилась еще одна возможность финансировать крестовый поход, о которой уже упоминалось — выкупать обет крестового похода (votum crucis). Вводя эту новую меру, Церковь, идя навстречу набожным мирянам, предложила поддержать крестоносную экспедицию деньгами. Подобная мера позволяла решить и другую давнишнюю проблему, созданную для Церкви теми верующими, которые в эмоциональном порыве принимали обет крестового похода, а потом сожалели о сделанном. Было решено, что всякому желающему придется выплатить за освобождение от обета столько денег, сколько бы он потратил, если бы сам отправился в крестовый поход. Уже в соборных постановлениях относительно Пятого крестового похода и в папских буллах (например, Quia maior 1213 г.) говорится об этих новых возможностях участвовать в походе оказывая ему финансовую поддержку.
