Изменения в эту сторону особенно явственно проявились в Испании, где на протяжении веков действовала т. н. крестовая булла (bula de la santa cruzada), в соответствии с которой индульгенции и другие привилегии предоставлялись в обмен на материальную (чаще всего в виде денежных сумм) помощь в борьбе против неверных, причем, как мы уже не раз видели, папы жаловали индульгенции как тем, кто сражался на войне, так и тем, кто покрывал военные расходы, предлагая свои финансовые пожертвования. Сбор этих денежных средств и распоряжение ими папы регулярно передавали испанским правителям. Те же были чрезвычайно заинтересованы в том, чтобы воспользоваться этим правом, и нередко сами обращались к понтификам с просьбой предоставить им возможность покрывать таким образом расходы на войны против мусульман, которые приравнивались к крестовым походам. В конце концов доходы от крестовой буллы стали пополнять казну испанских монархов. Именно на этот источник финансирования, как и на «королевские трети» (tercias reales) церковного налогообложения, могли всегда рассчитывать испанские крестоносцы. Так было и при католических королях в XV в., и во времена испанских Габсбургов в XVI в., когда Испании удалось в ее борьбе против Реформации возродить «буллу святого крестового похода».
Глава 10
Кто такие крестоносны
Выяснив, как в Средние века обеспечивалась организация крестового похода, мы теперь обратимся к другому вопросу: кто такие крестоносцы? Считалось, что крестоносцем средневековый мирянин становился тогда, когда приносил «обет креста» (votum crucis). Это отнюдь не означает, что все, кто участвовал в крестовом походе, непременно принимали этот обет. Тем не менее принесение обета сообщало средневековому мирянину соответствующий статус. Что же это был за обет?
1. Обет крестоносца
«Обет креста» был введен на Клермонском соборе папой Урбаном II, когда он воодушевил всех своей речью и распределил кресты между теми, кто пожелал отправиться в поход в Святую Землю. Реакция собравшихся на проповедь мирян была мгновенной: все стали нашивать их на одежду. Знак креста (signaculum), как считал папа, должен был быть на правом плече (так нес крест на Голгофу Христос), но мог также помещаться между плечами, на груди или на лбу. «Те, кто вознамерился отправиться в это святое паломничество… пусть несут знак Креста Господня на лбу или на груди. У тех же, кто пожелает после исполнения обета вернуться, пусть будет знак на спине между лопаток»,
[86] — говорил Урбан II в своей речи. Крест прикрепляли к одежде, но некоторые особо фанатично настроенные крестоносцы могли выжигать или высекать его на теле — как это сделал во время Первого крестового похода один монах, не имевший возможности финансировать свой поход: «Дабы придать обману правдоподобие, (он) рассказал, что ангел явился ему в видении и запечатлел крест на лбу»,
[87] после чего жаждавший чудес народ засыпал хитреца дарами. Кресты, подобно стигматам Христа, могли таинственным образом появляться на телах крестоносцев — так, когда во время Первого крестового похода, в 1097 г. в порту Бриндизи произошло кораблекрушение и на берег вынесло трупы утонувших крестоносцев, «на телах некоторых, а именно над лопатками, были обнаружены знаки креста».
[88]
Знак креста, который воин не имел права снимать, пока не совершит обета, имел практически универсальную — четырехконечную — форму; правда, у воевавших в 1147 г. против вендов рыцарей его заменяло изображение креста на шаре. Чаще всего значки были матерчатыми — из золотой нити, шелка или другой ткани, но могли быть деревянными и медными или железными; в позднее Средневековье кресты носили также вокруг шеи на веревке. Их цвет варьировался. В Третьем крестовом походе военные ополчения разных наций пожелали иметь отличающие их друг от друга знаки: фламандцы — зеленые, англичане — белые, французы — красные. Кресты двух тонов — белые и красные — носили участники военно-религиозной экспедиции 1265–1266 гг. против Манфреда. Все же предпочтительным цветом эмблемы на протяжении долгого времени был красный.
Отличительный знак крестоносца — крест — знаменовал прежде всего религиозные намерения крестоносцев и в таком качестве был понятен всем окружающим. Гвиберт Ножанский рассказывает, что вскоре после Клермонского собора в какой-то из морских портов Франции из далеких стран прибыли желавшие присоединиться к походу в Святую Землю «неизвестно из какого народа люди, говорившие на непонятном языке». Скрестив пальцы, эти люди изображали крест и таким образом «из-за недостатка слов показывали, что они желали отправиться в путь за дело веры»
[89] — такой язык жестов был доступен всем.
Всякий, кто желал стать крестоносцем и отправиться в Иерусалим, получал крест как отличительный знак. Во время Второго крестового похода, в ответ на горячую проповедь Бернара Клервоского поднялись крики: «Кресты! Кресты!» — и не успел аббат «скорее рассеять, чем раздать» заранее приготовленную связку крестов, как ему «пришлось разодрать свою одежду на кресты и рассеять их» среди собравшихся.
[90]
«Осененные крестом» (crucesignati) — так начиная с конца XII в. называли отправляющихся в Святую Землю. Крест был наглядным символом принесения обета, который связывал крестоносца с провозглашенными Христом в Новом Завете принципами: «Если кто хочет идти за мною, отвергнись себя и возьми крест свой, и следуй за мной» (Мф 16:24) или «кто не несет креста своего и идет за Мною, не может быть моим учеником» (Лк 14:27). Принимавший крест следовал новозаветному призыву: «И всякий, кто оставит домы, или братьев, или сестер, или отца, или мать, или жену, или детей, или земли, ради имени Моего, получит во сто крат и наследует жизнь вечную» (Мф 19:29). В мистическом плане крест означал Христа, Его Страсти, Его Воскресение и в целом христианскую Церковь. Но это был также символ покаяния, посредством которого крестоносец получал отпущение грехов, ставшее возможным благодаря Распятию и Воскресению Христа. Крест рассматривался и как талисман, который защищал от дьявола и земных врагов: носившие его на одежде крестоносцы верили, что этот знак является залогом их победы над врагами Христа. Символика креста была чрезвычайно богатой: он мог быть военной эмблемой или мистическим символом, знаком покаяния или талисманом.
Но главное — получение креста из рук священника было публичным подтверждением статуса крестоносца. Еще на Клермонском соборе Урбан II распорядился, что тот, кто возьмет крест, уже не сможет отказаться от участия в экспедиции, раскаявшись в своих намерениях и страшась расставания с близкими. Принятие креста связывало человека обетом, который он должен был исполнить под страхом апостольского проклятия и церковного отлучения — непременно достичь Иерусалима в рамках общего похода (passagium generate) в Палестину и посетить Гроб Господень. Обет крестоносца (votum crucis) на самом деле был существенно похож на паломнический: как и пилигриму, крестоносцу следовало подтверждать свершение обета, предъявляя вещественные доказательства — он должен был принести пальмовые ветви, собранные в Иерихоне в саду Авраама, а позже, в конце XII в., папа Иннокентий III требовал еще и письма от короля или патриарха Иерусалима или от великого магистра ордена тамплиеров или госпитальеров. Раз приняв votum crucis, необходимо было уже идти до конца. В XIII в. Иннокентий III неслучайно говорил о наследственном характере обета — передаче невыполненного обязательства потомкам крестоносца. В начале XII в. забывшие о своем долге крестоносцы объявлялись вероотступниками, их лишали наследства, им запрещали посещать церкви, открыто выказывали им свое презрение. В 1099 г. дезертировавшим из армии крестоносцев участникам похода папа Пасхалий II обещал снять отлучение только в одном-единственном случае: если они вернутся в Святую Землю и выполнят свои обязательства, поклонившись Гробу Господню. Контролировать ситуацию было совсем нетрудно — списки принявших крест регулярно составлялись и всегда были под рукой в церквах, поскольку благословение и разрешение священника или епископа было совершенно необходимо отправлявшемуся в крестовый поход мирянину или клирику.
