Долгое время существовало мнение, согласно которому крестоносцы были обуреваемы жаждой добычи и материального обогащения. Якобы поскольку в это время в Западной Европе действовал принцип майората, то именно младшие сыновья, лишенные наследства, должны были искать средства к существованию, и именно они направились с этой целью на Восток. Но, во-первых, майорат был широко распространен преимущественно в северной Франции, в то время как в других регионах — Италии, Германии, Бургундии и др. — наследство, как правило, делилось между всеми потомками. А во-вторых, хартии показывают, что очень часто как раз старшие сыновья закладывали имущество с тем, чтобы отправиться в Святую Землю. И вряд ли они стремились туда с тем, чтобы завоевать для себя земли и нарезать побольше сеньорий — было бы весьма странно, если бы они стали закладывать и продавать свое имущество ради весьма смутных и далеких перспектив поселения на Востоке…
С другой стороны, рыцари не были чужды и мирских мотивов, и многие из них могли видеть в крестовом походе способ решения своих материальных проблем, на что намекал папа в своей речи, когда предлагал им отобрать плодородные земли у неверных. Вот всего лишь один пример. В одной хартии 1096 г. некий рыцарь Ашар из замка Монмерль (на Соне) отдал все свои земли аббатству Клюни и получил для снаряжения похода четырех мулов и 2000 лионских су.
[20] Судя по грамоте, он не намеревался вернуться домой (несчастный погиб под Иерусалимом в 1099 г.), так как предполагал прочно обосноваться в Святой Земле. Зачастую материальные мотивы парадоксальным образом уживались с идеализмом — чувством вины, жаждой искупления грехов. Вообще дошедшие до нас хартии свидетельствуют об искреннем благочестии рыцарей, которые не только заботились о материальной стороне похода, но и желали обеспечить заступничество церкви и заручиться поддержкой Бога в своем путешествии на Восток. Клирики и монахи монастырей и приходских церквей обещали молиться за крестоносцев, в случае смерти хоронить их и читать заупокойные мессы, поминать усопших воинов во время литургии. Грамоты рассказывают о том, как крестоносцы просили монастыри и аббатства обеспечить им литургическую поддержку, предлагая взамен ежегодные ренты и материальные ценности. Один из главных лидеров похода, близкий папе сеньор Раймунд Сен-Жильский перед отправлением в Святую Землю попросил клириков, чтобы на его родине в соборе в Ле Пюи-ан-Велэ перед алтарным образом Богоматери постоянно горела свеча при его жизни, и чтобы после его смерти раз в год монахи служили по нему заупокойную мессу и денно и нощно молились о его душе.
[21] Готовность знати отдавать Церкви свои земли и имущество в обмен на ее покровительство, конечно, говорит о религиозном и покаянном характере крестового похода и надеждах верующих на загробное воздаяние. Крестоносцы действовали в основном по мотивам идеалистическим, которыми также руководствовались их семьи, готовые пожертвовать своими интересами ради помощи отправлявшимся на Восток воинам. Родственники — братья, сестры, отцы, матери — и продавали и закладывали свое имущество для того, чтобы снарядить в поход члена своей семьи. Конечно, не обходилось и без конфликтов, но в основном помощь участнику экспедиции со стороны семьи была гарантирована — родня давала согласие на сделки с собственностью. Кузены, дяди, племянники жертвовали из своих патримониев, поскольку их родственники, спасая свою душу, уходили на Восток сражаться за святое дело, а это было очень почетно для рыцарских семей. Целый век рыцари, сеньоры и кастеляны вредили Церкви, грабили ее владения — Церковь организовала движение «божьего мира» с целью обуздать их агрессию, направляла против них инвективы, всячески пыталась изменить их образ жизни, прекратить конфликты семейных и аристократических кланов. И в конечном счете она добилась своих целей. Рыцари восприняли церковные идеи, они стали намного благочестивее. Теперь же папа римский давал им шанс — совершить заслуживающий награды благочестивый акт — отправиться в Святую Землю воевать во имя Христа. Такая цель отвечала их потребности в благочестии, и они горячо отзывались на призыв понтифика. Но их представления о крестовом походе все же расходились с идеями папы. Тот на Клермонском соборе говорил о любви к Христу, чье наследство оказалось во владении неверных, о любви к братьям — восточным христианам, единоверцам, находящимся под ярмом мусульман, — а рыцари проводили аналогии со своим родом и патримонием своего сеньора и по привычке вспоминали о своих обязанностях отмстить за несправедливости к своему сеньору и своим родственникам. И потому крестовый поход был для них чем-то вроде вендетты. Известно, что перед взятием Иерусалима 8 июля 1099 г. крестоносцы устроили религиозную процессию к Масличной горе, где священники читали им проповедь. В ней неслучайно прозвучал призыв отмстить за Христа — обесчещенного, распятого, изгнанного из своего патримония — подобно тому как они мстили бы за своего родича, если бы тому нанесли оскорбление: «Я говорю отцам и сынам, и братьям и племянникам: если кто-то из посторонних наносит побои кому-то из вашей родни, неужели вы бы не отмстили за кровопролитие вашего родственника? Насколько сильнее вы должны мстить за своего Бога, Отца своего, Брата своего, кого, как вы видите, проклинали, изгнали из его владений, распяли…»
[22]
Так восприняли призыв папы на Клермонском соборе рыцари, которые станут основной силой крестового похода.
***
Мы уже знаем, что, согласно хронистам, рассказавшим о проповеди Урбана II на Клермонском соборе, папа в своей речи обращался преимущественно к военной аристократии. Пожалуй, только в записи Фульхерия Шартрского в речи папы звучат слова, позволяющие предположить, что понтифик имел в виду и более широкую аудиторию: «Призываю вас обязать всех франков, пеших и рыцарей, богатых и бедных, поспешить помочь почитателям Христа и изгнать из подчиненных Христу регионов нечестивую расу».
[23] Как бы то ни было, хорошо известно, что простой народ не менее горячо, чем рыцари, откликнулся на призыв отправиться в Святую Землю. Причем пуститься в путь были готовы не только жители Франции или Центральной Италии, но и Германии, находившейся в это время под интердиктом папы (события, как мы помним, происходили в разгар борьбы за инвеституру). Похоже, стимулом для простолюдинов была не только и не столько проповедь папы, сколько другие обстоятельства, на которые прозрачно намекает один немецкий хронист: «…иные признавались, что были призваны к Земле Обетованной какими-то недавно появившимися пророками либо знаками небесными и откровениями; другие были побуждаемы к таким обетам всякими неудобствами жизни».
[24] Каждое из указанных здесь обстоятельств может быть проиллюстрировано фактами. Действительно, многие средневековые историки говорят о том, что как только слухи о Клермонском соборе достигли ушей христиан, так везде, во всех краях появились говорящие на разных языках люди, которые провозглашали себя апостолами и проповедниками Христовыми и обещали сражаться за Христа против врагов Креста. К таким народным проповедникам принадлежал, например, французский монах Петр из Амьена воплощавший ожидания простых мирян от крестового похода. Своими речами Отшельник (таким было его прозвище) увлекал всех: епископов, аббатов, клириков, монахов, знать и — главное — весь народ, причем как добрых мирян, так и злодеев — убийц, воров, клятвопреступников, разбойников, которые не преминули примкнуть к его свите. Петр Амьенский проповедовал во всех замках и городах Германии и Франции, возбуждая верующих, сбегавшихся на его проповеди и заваливавших его дарами, которыми он щедро делился с народом. Обладая изумительным даром красноречия, он мог повести за собой толпы людей. Его принимали за святого, люди вырывали клочья из шерсти осла, на котором он передвигался, и благоговейно хранили их как реликвии. Видимо, проповедь Петра из Амьена отвечала представлениям простонародья о чуде. Благодаря ему появилась и новая народная версия о событиях, положивших начало крестовому походу: будто бы Петр Отшельник совершил паломничество в Иерусалим и стал свидетелем того, как неверные глумятся над христианскими святынями, устраивают в церквах стойла для скота, притесняют христиан и обдирают святых паломников. Якобы через Петра патриарх Иерусалима, с которым монах вел долгие беседы. передал западным христианам просьбу о помощи, а в церкви Гроба Господня народному проповеднику было видение: сам Христос вручил ему божественного происхождения письма, скрепленные печатью Честного Креста, и просил, чтобы Петр рассказал о бесчинствах язычников и побудил христиан отправиться в Иерусалим с целью очистить оскверненные святыни. Посетив Святую Землю, Петр Отшельник встретился с папой в Риме, показав ему письма и рассказав о бесчинствах неверных в Святой Земле. Будто бы только тогда под впечатлением рассказанного папа созвал собор и объявил о крестовом походе, а Петр подхватил его инициативу и начал проповедовать мирянам.
