К его удивлению, Пирожков довольно точно описал детали случившейся драмы. Он знал и о зарезанных собаках, и о том, что охранник Гриневской прятался за дверью, но считал, что того ранили бандиты. Так же Опалин узнал, что в городе считают крайне подозрительным отъезд секретаря Гриневской накануне нападения на дом.
– По-моему, он уехал, потому что нарком его вызвал в Москву, – заметил Иван.
– Да, но смотрите, как интересно получается: он уезжает, и хозяйку сразу же убивают. Я никого не обвиняю, упаси бог, но все-таки – странно, вы не находите?
– Не сразу же, а через несколько дней, – напомнил Светляков.
– Ну конечно, если бы ее убили сразу же, то сразу же и возникли бы вопросы к секретарю. Но я бы на месте товарищей, которые ведут дело, постарался все проверить. Мало ли что…
– А из чего ее убили? – неожиданно спросил Митя Абрикосов, и все с удивлением повернулись к молодому реквизитору.
– Тебе-то что за печаль? – фыркнула Валя.
– Так, просто интересно.
– И что ж у тебя за интерес такой? – спросил фотограф, прищурившись.
– Ну… – Митя потупился. – Да неважно. Я просто узнать хотел…
Он явно нервничал, и Опалин насторожился.
«Эге… да он что-то знает… Или подозревает… Почему он спросил про оружие? Надо будет Парамонову сказать…»
– Фома Лукич! – К ним стремительным шагом приблизилась Лёка. – Вы, случаем, не знаете, куда Андрей пропал? В номере его нет…
– Запил гражданин Еремин, – усмехнулась костюмерша.
– Ну что вы, Валечка, – укоризненно промолвил Пирожков. – У человека же горе. – Он обернулся к актрисе, которая с нетерпением смотрела на него. – Андрей Павлович с Леонидом Сергеевичем и этим… писателем, забыл фамилию, пошли в «Красную Ривьеру».
– Макар Косой, – подсказал Фрезе фамилию писателя.
Вот ведь как любопытно, мелькнуло в голове у Опалина: человек вроде не любит сплетен, а такие мелочи помнит.
– Спасибо, Фома Лукич, – сказала Лёка и, как была, на каблучках побежала к «Красной Ривьере».
Пирожков внимательно посмотрел ей вслед и покачал головой.
– Кажется, кое-кому скоро дадут отставку…
– Это было ясно с самого начала, – заметил фотограф. – Она с Еремина глаз не сводила. А теперь он свободен.
– Кстати, Фома Лукич, а вы не знаете, где Кеша? – спросил Опалин самым что ни на есть естественным тоном.
– На дне морском, – хмыкнул фотограф, и его светлые глаза сверкнули.
– Вы шутите? – Иван растерялся.
– Хм, ну только там он может спрятаться от гнева Татьяны Андреевны. Он же машину испортил.
– Да чинят машину, чинят, – вмешался Пирожков, вытирая лоб платком. – А Татьяне Андреевне, конечно, не следовало на него вчера так кричать.
– Да что вы от нее хотите, ей-богу, – засмеялась Валя. – Таська просто старая страшная баба, которую не любит муж, а она его шантажирует больным ребенком. Если бы Борис Иваныч был поумнее – и не такой порядочный, – давно бы ее бросил. – Окружающие смущенно запротестовали. – Нет, ну любому другому уже давно надоело бы глядеть на ее рожу и линялые тряпки, в которых она ходит…
Случайно оглянувшись, Опалин увидел, что жена режиссера стоит в нескольких шагах от них.
Судя по выражению ее худого лица, Тася прекрасно все расслышала. Ее тонкие губы недобро кривились, редкие светлые ресницы подрагивали, и мысленно Иван приготовился к худшему.
Первым нашелся Митя Абрикосов.
– Простите, мне надо идти, – пискнул он и сбежал – то есть удалился настолько быстрым шагом, насколько позволяли обстоятельства.
По правде говоря, оставшиеся в глубине души могли только жалеть, что не могут повторить его маневр.
Тася сглотнула, вынудила себя изобразить улыбку и проговорила:
– Я хотела вам сообщить, что съемки прерываются как минимум на три дня. Сценарий будут переписывать… Очень хорошо, что вы здесь и что мне не пришлось… – Она не договорила, махнула рукой и зашагала обратно к гостинице.
Сергей поглядел ей вслед, усмехнулся и повернулся к костюмерше.
– Ну, Валя, держитесь… Она вас съест.
– Подавится, – пожала плечами девушка. – К тому же я на местной студии работаю, а не в Москве. И я член профсоюза, меня нельзя просто так уволить.
Поболтав еще о том о сем, киношники разошлись кто куда, а Опалин отправился в гостиницу, где столкнулся с Харитоновым, который нес пачку бумаги и несколько коробочек ленты для пишущей машинки.
– А, рабкор! – воскликнул помреж, завидев Ивана. – Что, тебе уже статью про убийство заказали? Нет? Какие-то у вас в провинции редактора тугодумы. Или они что, наркома боятся?
– А ты как думаешь? – вопросом на вопрос ответил Опалин, но тут же решил свернуть на интересующую его тему. – Слушай, а Кеша где? Никак его найти не могу.
– В гараже «Крымкурсо», наверное, – ответил Вася. – В «Изотте» одна деталь сломалась, надо ее заменить, а она, зараза, редкая. Вчера Татьяна Андреевна ему сцену устроила из-за машины и велела ее починить… А у «Крымкурсо» механики хорошие… Лёка!
Его подруга только что вошла в гостиницу, бережно ведя Еремина, как будто он был тяжелобольным, хотя все указывало на то, что он всего лишь перебрал.
– Осторожнее, Андрей, тут ступенька… – Но он все равно споткнулся и неловко повис на девушке, обняв ее за плечи.
Вася, наблюдая за этой сценой, нахмурился.
– Лёка, – начал он, подходя ближе, – ты…
Однако Харитонов не успел закончить фразу, потому что в холл, печатая шаг, вошел Николай Михайлович Парамонов в сопровождении десятка человек в форме.
– А! – обрадовался Андрей. – Угры… угрозыск… А-рес-то-вать!
– Спокойно, гражданин, спокойно, – ответил Парамонов, метнув быстрый взгляд на его бледное лицо и слипшиеся пряди волос на лбу. – Пока мы устроим тут небольшой обыск… Граждане киношники, возвращайтесь в свои номера. Товарищ администратор, нам понадобятся понятые…
– Лёка, – сказал актер, поворачиваясь к своей спутнице, – вы д-дивная девушка. Выходите за меня замуж!
Лёка побледнела и впилась взглядом в его лицо.
– Так, ну это уже черт знает что такое, – проворчал помреж. – Лёка, он лыка не вяжет, ты его не удержишь… Ваня! Помоги мне доставить нашу звезду в номер, а то он, не ровен час, упадет… Лёка! Да оставь ты его, подержи лучше бумагу и эту чертову ленту…
Опалин и Вася с грехом пополам довели Еремина до лифта и поднялись на верхний этаж.
Лёка одной рукой прижимала к себе то, что ей вручил Харитонов, а другой пыталась поддержать Андрея, но это плохо у нее получалось.
– Со мной все хорошо, – пробормотал актер в коридоре, высвобождаясь. – Спасибо, товарищи. – Он провел по лицу трясущейся рукой. – Я… я, кажется, немного перебрал…
