– Что значит увел? – вырвалось у Ивана.
Сеня Царь вздохнул. Это вроде бы был тот же самый человек, которого Опалин много раз наблюдал прежде на съемочной площадке и вне ее, но теперь с ним что-то произошло. С него словно спала маска, и то, что она обнажила, внушало страх.
– Это долгая история, – заговорил главарь, потирая висок, и усмехнулся. – Вообще начать, конечно, надо с того, что однажды меня хотели расстрелять. Нет: однажды я родился, и уже потом меня захотели расстрелять, но, на мое счастье, передумали. В общем, то, се, амнистия, вышел я на свободу, и так, знаешь, вдруг захотелось мне стать честным человеком, что прямо сил нет.
Бандиты загоготали.
Тот, который был без мочки уха, по-хозяйски достал папиросы Опалина и предложил их всем желающим.
Сопляк по-прежнему играл револьвером, недобро косясь то на сидящих возле стены, то на мрачного Ивана.
– Короче, – продолжал Сеня Царь, – сменил я личность, перебрался в Ялту и стал трудиться на благо родины. А потом, когда для съемок ремонтировали один домишко в окрестностях, нашли там рухлядь. Ну сущие пустяки, фунта полтора золотишка и камушков. И прибрала их к рукам одна актрисулька. Что за диво, думаю я, она и так красивая женщина, зачем ей столько украшений? Вот я знаю, что с ними делать, со мной им будет гораздо лучше. И стал я разрабатывать план, как пробраться в дом и избавить бедную женщину от всех этих нетрудовых излишков.
– Вспомнил слухи о потайном ходе и стал думать, кто мог его построить, – в тон ему проговорил Опалин.
– Нет. Сначала я стал собирать людей. Потом мы вышли на архитектора. Чертеж хода мы получили, но за то время, пока им никто не пользовался, своды кое-где обрушились. Пришлось заняться починкой, а мои люди, знаешь ли, не строители и не каменщики. Потом архитектор захотел слишком много денег, и пришлось от него избавиться. И вот, наконец, когда все было готово, мы пробрались в дом – и что же я вижу? Три трупа и пустой ларец.
Опалин вытаращил глаза.
– То есть тебя кто-то опередил?
– В точку, Ваня. Обошел на повороте. Что самое интересное – я совершенно точно знаю, что он пришел по тому же ходу, что и мы, убил собак сторожа, грохнул троих баб, забрал цацки и скрылся. А я ведь, Ваня, хотел обойтись без кровопролития. Скажи, что бы ты подумал, если бы оказался в моем положении?
Глава 29
Алмазная гора
А парень – что надо!
Из фильма «Поцелуй Мэри Пикфорд» (1927)
– Куда выходит потайной ход? – спросил Опалин.
– В беседку. Если не знать, то нипочем не догадаешься.
– А где расположен вход?
– Не скажу. Но это версты полторы от «Баронской дачи».
– Да, удобно, – пробормотал Опалин, поразмыслив. – Кто-то еще знал о ходе и использовал его.
– Умник, а? – произнес Сеня с непередаваемой интонацией. – Я сразу смекнул, что ты умник. А кто у нас знал о ходе? Семья архитектора, – он кивнул на Веру Ильиничну и Ивана Ильича, – мои люди и все, кому они могли проболтаться. Скажешь, нерешаемая задача? Скажешь, слишком много народу? Ну так я тебе скажу кое-что еще. Шкурой чую, в этом деле замешан кто-то из съемочной группы. Не зря ведь у болвана Абрикосова пропал ствол. Так что твоя задача упрощается.
– Моя задача?
– Именно, Ваня. Ты найдешь того, кто свистнул цацки, и возвращаешь то, что он у меня украл, а я отпускаю твоих друзей. У тебя есть… ну, допустим, сутки.
– Ты спятил?
– Вовсе нет. Понимаешь, время поджимает. Я не очень вежливо ответил Парамонову на его гостеприимство.
– Сколько человек ты убил, когда бежал?
– Троих. Может быть, четверых.
– И поэтому я должен поторопиться? А если тот, кто убил Гриневскую, уже избавился от украшений?
– То есть как?
– Обыкновенно. Распилил, не знаю, закопал в песок…
– Ну так пусть выкопает. А если будет морочить тебе голову и говорить, что ничего у него нет, ты не стесняйся, приводи его ко мне. У нас он все вспомнит, даже то, что было за сто лет до его рождения.
Гнусавый бандит, слушая своего главаря, все больше хмурился.
Наконец он не выдержал.
– Слышь, Царь, я чего-то не понял… Это что – мы его отпустим, что ли? Так он первым делом к Парамонову побежит…
– Ну мы тоже умеем бегать, – хмыкнул Сеня. – Можем, к примеру, до туберкулезного санатория добежать, где его приятель лечится. Неприятно будет, если ему глотку вдруг перережут, а? Или еще: есть у тебя хозяйка, премилая старушенция. Ну скверно же выйдет, если ее вдруг кто-нибудь топором зарубит.
– Или застрелит, – хихикнул сопляк, играя револьвером.
В свое время он явно насмотрелся фильмов про ковбоев.
– Могут и застрелить, – благодушно согласился Царь. – Ну вот ты меня обманешь, а ее вдруг застрелят. Случайно. Я, конечно, не хочу тебя пугать, но с людьми, которые со мной плохо обращались, вечно выходили всякие неприятности. Помню, сдала меня одна милая девушка, так потом вместе с домом своим сгорела. Печально, но что ж поделаешь? С огнем надо быть осторожнее.
– Я могу поговорить с ними? – спросил Опалин, кивая на сидящих возле стены.
– Попробуй, – уронил Сеня. – Только без глупостей. Ты один, а нас пятеро.
Он кивнул сопляку, и тот тотчас же подошел и стал возле Опалина.
– Иван Ильич… – начал Иван. – Мне очень жаль.
– Вы ни в чем не виноваты, – тотчас же ответил его собеседник.
– Вера Ильинична, как вы?
– Не беспокойтесь обо мне, Ваня. Не надо, – проговорила старая дама с нажимом, явно вкладывая в свои слова какой-то тайный смысл.
– Я сделаю все, что смогу, – пробормотал Опалин.
Бандит с отрезанной мочкой уха докурил папиросу и полез в карман за новой. Он вытащил платок Опалина, в который было завернуто что-то тяжелое, и, удивленно взвесив его на руке, стал разворачивать ткань.
– Это плохая идея, Иван Григорьевич, – сказал пленник.
– Нет, это хорошая идея. Вы угощали меня сигарами, а я брошу вас на произвол судьбы? Не будет этого.
– Ваня, – после паузы проговорила Вера Ильинична, косясь на сопляка, – нельзя играть по правилам, которые вам навязывают бесчестные люди. Никогда.
– Слышь, Царь, нас тут назвали бесчестными людьми, – громко доложил сопляк, поворачивая голову в сторону главаря.
– Царь! – возбужденно закричал бандит с отрезанной мочкой уха. – Ты посмотри, что у него при себе было! Нет, ну ты посмотри, а? Недооценил ты его! Говорил – он честный, он дурачок… Глянь, что этот честный дурачок в кармане таскал!
Бандиты столпились вокруг говорящего, таращась на сверкающее украшение, которое тот держал на весу, поворачивая в разные стороны.
