Зрители плачут.
Продюсер Саша читает и тоже плачет. Невмоготу ему совсем. Он-то ведь хотел хороший фильм снять, а ничего вышеизложенного он как раз не хотел!
Я знаю отличную историю про любовь. Жила-была девочка Катя, дочка капитана дальнего плавания. Бабушка у нее была – Нина Капитоновна, еще мама и дядюшка-профессор. В соседней школе учились два парня – Саня и Миша. Саня был самый обыкновенный парень, а Миша – подлец подлецом, таким уж он уродился. Катя с Саней ходили на каток и еще, помнится, в зоопарк и как-то незаметно влюбились друг в друга. Им обоим нравились путешествия, открытия, Арктика, Север. Но вмешалась давняя семейная история, совершенно детективная. Оказалось, что дядюшка-профессор в свое время погубил Катиного отца, капитана дальнего плавания, и дядюшка оболгал Саню, который случайно узнал об этом. И Сане пришлось потом полжизни доказывать, что он не лгал!.. Он просто очень любил Катю, и у него был только один выход из положения – найти пропавшую экспедицию Катиного отца. Впрочем, Катя верила ему и без всяких доказательств – она тоже его любила. Экспедицию Саня нашел. Хотя и дядюшка, и подлый Миша, который тоже мечтал жениться на Кате, очень ему мешали. «Бороться и искать, – время от времени повторяет Саня цитату из Теннисона, – найти и не сдаваться».
Конец.
Может, какую-то такую историю написать? Впрочем, ее уже написал Каверин, и называется она «Два капитана». Ну а мы пока приналяжем на женщин с трудной судьбой.
Как говорит грустный продюсер Саша, пролистывая сценарии: «Чего там писать-то?» И правда, писать там нечего.
Поэт и художник
Марина Каменева, великая выдумщица и организатор всех наших приключений, вдруг позвонила и предложила ехать… в Юрмалу.
Это показалось странным – почему туда?.. Вроде весна, не сезон, да и что там делать, в Юрмале-то этой? Прогуливаться по песчаным пляжам в шляпах и длинных ситцевых юбках в окружении советских пенсионеров, для которых Латвия была когда-то заграницей?.. Катить на велосипеде-тандеме вдоль линии прибоя, пугая все тех же пенсионеров и малюток в панамах?
Да и визы получать – морока. Неохота их получать. Великодержавный шовинизм, а может, давняя привычка все еще поигрывала в нас, и мы уже заранее не хотели идти ни в какое латвийское посольство. Выдумали еще посольство какое-то!..
– Нет, – сказала Марина, – все будет гораздо интересней! Мы не поедем «одним днем». Мы поедем с ночевкой.
Ехать «одним днем» – это когда садишься в машину возле дома, а вылезаешь возле «места назначения». В один присест. На одном дыхании. Заложив уши. Остановки не для того, чтобы полюбоваться красотами, а только «по требованию». Обед по приезде, в дороге только прикупленные на заправках семечки, чипсы, «кальмар сушеный», за которого потом все друг друга ненавидят – воняет очень. И всегда – быстрей, быстрей!..
У нас это называется «радиальный выезд», ну просто туда и обратно. Например, в Углич нам очень нравится поехать. В Суздаль. В Новгород Великий, в Нижний тоже хорошо.
Широка страна моя родная, много в ней лесов, полей и рек, а также «не нужен нам берег турецкий»!.. А тут с Юрмалой берег выходил хоть и не турецкий, но все же не наш, не наш решительно!.. Да еще ночевка какая-то.
– А где ночевать-то будем?..
– У Боречки и Любочки, – ответила Марина загадочно, она любит удивлять, наша Марина. – В Пушкиногорье.
Ну, тут уж мы возликовали!.. В Пушкиногорье нас с сестрой возили маленьких, и это было такое путешествие, скажу я вам!..
Мы ехали очень долго – это сейчас я понимаю, какое трудное дело, путешествие с детьми, но наши родители почему-то ничего не боялись и никогда не ленились. Там негде было ночевать – в нашей супердостопримечательной суперисторической, суперинтересной, супердревней стране почему-то всегда негде ночевать, и тогда так было и сейчас осталось, поэтому мне смешны все разговоры о том, что Россия вот-вот станет великой туристической державой!.. Позвольте, как же она станет, если билет на Камчатку стоит семьдесят тысяч рублей, и нам, чтобы полететь с детьми и показать им, как «широка страна моя родная», на четверых нужно, стало быть, двести восемьдесят, а это невозможно ни при каких раскладах. Невозможно, и все тут!..
И что нам делать с детьми и этим самым «чувством родины»?! Как им объяснить наглядно, что она действительно широка и действительно лесов, полей и рек очень много, и все они сказочно, неправдоподобно, дивно хороши?.. И люди хороши, и леса, и дороги, и перевалы, и озера, и монастыри!
Да и жить негде!..
Когда нас повезли в Пушкиногорье, бабушка, всю жизнь проработавшая в ЦК (это не центральная котельная, кто не знает, а Центральный комитет Коммунистической партии), звонила своей приятельнице Анне Ивановне, которая в те времена была председателем то ли обкома, то ли горкома Святых Гор – звучит отлично, правда?! И Анна Ивановна нас поселила. Там, в Пушкиногорье, была гостиничка «для своих», с крошечными номерами и сортиром в конце коридора. Так что жили мы сказочно. Даже на экскурсию попали. И шли в толпе замученных туристов мимо дома Семена Гейченко, директора заповедника, где в окнах были выставлены самовары, на цыпочках шли, и все экскурсанты шли точно так же, боялись потревожить легендарного и знаменитого человека. Все знали, что он где-то рядом, и боялись ему помешать.
Он же с Пушкиным почти на короткой ноге. По крайней мере, мы свято верили, что на короткой!..
Так что Михайловское, Петровское и Тригорское – это отлично.
И опять мы ехали долго и трудно. Федеральная трасса Москва – Рига хороша только первые километров сто, а может, и меньше. Дальше начинается засада – в прямом и переносном смысле. Покрышки рвутся, передний мост отваливается, задний тоже чувствует себя неважно.
Приехали вечером и долго торчали на обочине, все не могли сообразить, куда поворачивать. Миша, Маринин муж – он был за рулем первой машины, – звонил, спрашивал, консультировался, мы не вмешивались, ждали по привычке, когда «взрослые» разберутся. Марина неспроста называет нас «пионерским отрядом», а саму себя «инструктором» и не дает нам спуску, если мы делаем что-то не то и не успеваем утром к церемонии поднятия флага, где бы этот флаг ни поднимался, на Алтае, в Магадане или Петрозаводске.
Следом за Мишей мы неспешно въехали на территорию, и тут выяснилось, что Боречка и Любочка, у которых мы должны гостевать, научные сотрудники Заповедника (пишу с большой буквы, понятно вам?!), и не простые сотрудники! Борис Козьмин – художник, смотритель и хранитель Петровского, усадьбы Ганнибала, назначенный когда-то на должность именно Семеном Степановичем Гейченко, а его жена Любочка – пушкинист, историк, автор многочисленных книг, что уж говорить о монографиях и специальных работах!..
Тут-то мы и забыли про «туризм», сортир в конце коридора и отсутствие гостиниц. Как-то, знаете, стыдно в их присутствии об этом не то что говорить, но даже думать.
