У нас есть в обиходе формула: если ты хочешь что-то мне сказать, скажи сейчас.
Сейчас я хочу сказать, что люблю тебя.
Однажды двадцать лет спустя
Тут неожиданно выяснилось, что за несколько десятилетий совместной жизни – почти три их, этих десятилетий – мы ни разу, никогда и никуда не ездили вдвоем!
И это «никогда» не казалось ни странным, ни огорчительным! А что такое-то? Ничего такого, все прекрасно! Медовый месяц в 1988 году от Рождества Христова мы проводили со свекровью, моей сестрой и нашей общей подругой Надеждой. И в этом не было решительно ничего странного и огорчительного! В дом к свекрови мы смылись из пансионата «Строитель», где нечего было есть и пить, да и спать – по крайней мере в рамках медового месяца – тоже было затруднительно, ибо строгие, но справедливые администраторши пансионата, всерьез озабоченные нашей нравственностью, не разрешали сдвигать две утлые кроватки, чтобы предаваться разврату сразу на обеих. На одной же предаваться было не то чтоб неудобно, а даже несколько опасно. А у свекрови была широченная итальянская кровать «из гарнитура», рулет к чаю, молодая картошка, помидоры и огурчики с собственной грядки и – как награда! – все лето корзинка свежей клубники. Девчонки – сестра Инка и подруга Надежда – приехали к ней, чтобы не томиться все лето в дурацкой Москве, а шикарно отдыхать на море. Надо сказать, свекровь всегда легко принимала всех наших друзей и подруг, и кормила, и поила, и ухаживала. Предполагалось, что «молодых», то есть нас с Женькой, их присутствие нисколько не стеснит, мы-то должны были наслаждаться друг другом в пансионате «Строитель», откуда мы ловко смылись!
Мы провели чудный медовый месяц!.. Мы каждый день ездили всей компанией на море, закатывали ужины, сплетничали на кухне, уложив молодого на шикарную кровать «из гарнитура». Справедливости ради нужно заметить, что время от времени он завывал из спальни, требуя прекратить посиделки – молодая должна исполнять супружеский долг! – но на него никто не обращал внимания, и в конце концов, умаявшись от завываний, он мирно засыпал.
Мы ездили на дачу, опять же всем здоровым коллективом, и там тоже закатывали ужины, собирали клубнику и огурцы, поливали грядочки, таскались на залив купаться, и жизнь была прекрасна!.. Потом у него кончился отпуск, и он уехал в Москву, а мы с девчонками еще остались, у нас же каникулы, зачем нам в Москву?! Нам туда не надо!..
Когда родился старший сын, мы ездили в отпуск с ним – бабушка должна пообщаться с внуком, хоть пару раз в год, – и мои родители присоединялись, им тоже хотелось и отдыхать и общаться! Ну а потом уж и младший появился, и нас стало совсем много.
И нам с Женей никогда не приходило в голову, что мы чем-то обделены – интимностью, уединением. Что у нас нет возможности побыть вдвоем – ну нет и нет, значит, потом как-нибудь.
И это «потом» наступило сейчас. Два с лишним десятилетия спустя. Свекровь давно умерла. Дети выросли. Родители постарели.
Езжай куда хочешь, делай что хочешь. Не нужно ни грядки поливать, ни ужины на десять человек закатывать, ни клубнику перебирать.
И тут мы, два великовозрастных человека, несколько… струхнули. Хорошо, отпуск. Вот билеты, вот бронь гостиницы, вот наш любимый город в Прибалтике… И что дальше? Мы не умеем, не можем быть… вдвоем! Оказывается, мы так этому и не научились! Раньше казалось, что потом, потом, а сейчас как?..
Мы собирались в этот отпуск очень серьезно и сосредоточенно. Мы подготовили книги, чтоб читать; темы для разговоров, чтоб беседовать; культурную программу, чтоб не заскучать. Мало ли что от скуки и незнания предмета с нами может приключиться?
И, знаете, ничего не понадобилось! Оказывается, это так прекрасно и просто – быть вдвоем.
Оказывается, нам повезло – у нас так много впереди, чего мы не знали тогда, два с лишним десятилетия назад.
Игра в дурака
Сане, племяннице, было четыре года, когда мы с Женькой, два великовозрастных идиота, научили ее играть в дурака.
Было лето, и какое-то совершенно особенно прекрасное. Оно было жаркое, просторное и тянулось очень долго, а не проскочило за одну минуту. Наш младший сын Тимофей полгода как родился, и все эти полгода он вел себя довольно прилично, и мама согласилась с ним побыть, пока мы со старшими детьми сгоняем в Питер на каникулы. У нас редко случаются каникулы, решительно не каждый год, а тут все совпало.
Мы поехали в Питер на машине «Нива», в которой сзади не открываются окна – так она устроена, – и дверей тоже всего две. Нам так нравилась наша «Нива»! И она была совершенно новой, мы ее купли в марте, кажется, а в Питер поехали в июле.
Мы решили, что поедем с ночевкой – чтобы не слишком спешить и чтобы как следует насладиться путешествием. Ночевали мы в Великом Новгороде, там была такая гостиница «Садко», очень даже приличная, и мы успели сбегать к памятнику «Тысячелетию России», рассмотреть на постаменте фигурки, обходя по кругу с путеводителем, и еще даже искупаться в Волхове, и поужинать в кафе, вот как!..
В Питере нам было прекрасно. Ах как прекрасно нам там было, несмотря на жару – такая жара на Балтике случается, наверное, раз в пятьдесят лет! Мы старательно, с высунутыми от старательности и жары языками, обходили достопримечательности, выстаивали очереди в музеи, а если вдруг не было очереди, ликовали и старались провести в таком музее как можно больше времени. Мы объездили все пригороды, фотографировали Саню и Мишку на фоне Самсона, раздирающего пасть льва, рядом с Ростральными колоннами и на Трубецком бастионе, откуда открывается такой праздничный, имперский вид на Неву и Исаакиевский собор на той стороне!..
Наши дети, надо сказать, решительно не протестовали против очередей и музеев, иногда только немного скулили от усталости, и еще Саня каталась на всех лошадках, которые предлагали катание. Увести Саню от лошадки не представлялось возможным. Саня не шла. У нас было не слишком много денег, и мы специально экономили, чтобы охватить всех встреченных нами на пути лошадок. Иногда, завидев их издали, мы предпринимали маневры, чтобы Саню отвлечь, и несколько раз нам этот номер удался!..
По вечерам мы возвращались в гостиницу, совершенно изнемогшие от усталости, жары и впечатлений, обливали детей прохладной водой из душа – они стонали от наслаждения – и усаживались на кровать играть в дурака.
Сане было четыре года, и мы ее научили!.. То есть, разумеется, за нее играл Женька, и поэтому она постоянно выигрывала. Она выигрывала всякий раз, когда мы принимались играть! Поначалу мы с Мишкой всегда бывали великодушны. Потом ее триумфы начинали нас раздражать. Потом мы оба принимались сердиться всерьез. Потом завывать. А Саня хохотала от счастья, валялась и дрыгала ногами!
Нет, мы понимали, что соперничать с Женькой, закаленным физтеховской общагой и поездками на картошку, нам не под силу, но, позвольте, хоть пару раз-то нужно дать нам выиграть! Но нет! Выигрывала все время только Саня, и каждый раз мы с Мишкой клялись, что больше никогда и ни за что на свете не станем играть в дурака, а вечером все повторялось.
