Смотрел на часы и командующий артиллерией Центрального фронта генерал-лейтенант Михаил Парсегов, переведенный Жуковым на эту должность с должности командующего 40-й армией. Посредственный командарм, но хороший артиллерист, он в кратчайшие сроки сумел спланировать и подготовить план артиллерийской контрартподготовки по изготовившейся к наступлению немецкой группировке, получившей кодовое название «Встречный пал».
Авиаполки истребительного авиакорпуса ОСНАЗ и истребительные авиаполки ВВС 13-й, 40-й и 21-й армий, пополненные за последние два месяца до своей штатной численности, были перебазированы на замаскированные прифронтовые аэродромы подскока. Сеть радаров РУС-2 и приданных частям авианаводчиков постов ВНОС непрерывно сканировали небо, а в воздухе над полем будущей битвы на недосягаемой тринадцатикилометровой высоте зависла первая смена самолетов высотной разведки и управления войсками Ту-2Р, сменившая высотных разведчиков авиагруппы особого назначения с базы Кратово. Все было готово к появлению незваных гостей. И стоит только германским бомбардировщикам замаячить на пределе видимости советских радаров, как все эти грозные машины, оглушительно ревя моторами, поднимутся в небо.
Ровно в три часа пять минут на восточной стороне фронта неожиданно для германского командования раздался раскатистый грохот. Это советская дальнобойная артиллерия открыла беглый огонь по позициям немцев. Одновременно с пронзительным режущим воем в небо косматыми клочьями огня рванулись тысячи реактивных снарядов, выпущенных «сталинскими органами». Шум стоял такой, что у сидящих в окопах советских солдат от рева летящих ракет закладывало уши, а земля под ногами тряслась мелкой дрожью.
То, что творилось в немецких окопах, иначе как адом и светопреставлением назвать было трудно. Тысячи снарядов в предрассветном сумраке обрушились на изготовившуюся к атаке германскую пехоту, на сосредоточенные на исходных позициях танковые подразделения и на развернутые для проведения артиллерийской подготовки позиции гаубичных полков. Еле сдерживаемое нетерпение в ожидании приказа сменилось для немецких солдат и офицеров внезапным животным ужасом. Вжимаясь в ходящую ходуном землю, белокурые «потомки нибелунгов» молили Господа и Деву Марию о том, чтобы весь этот ужас поскорее закончился.
И высшие силы шли им навстречу. Прямое попадание гаубичного снаряда в окоп, танк или штабель снарядных ящиков, а порой и осколок уральской стали, отправлял в Валгаллу очередного солдата или офицера вермахта. Иногда в небытие одновременно отправлялись целые подразделения, которым не повезло оказаться не в том месте и не в то время. Около трети снарядов РС-132 были снаряжены напалмом, что тоже прибавило немецким солдатам и офицерам немало незабываемых впечатлений. То тут, то там адское пламя и черный удушливый дым отмечали места, где заживо сгорали белокурые бестии тысячелетнего Рейха.
Русские били по изготовившемуся к наступлению вермахту с такой яростью, словно сами намеревались перейти в наступление на этом участке фронта, расходуя эшелоны снарядов и килотонны взрывчатки.
Но всему приходит конец. Первыми свои позиции покинули отстрелявшиеся «до железки» полки гвардейских реактивных минометов. Потом постепенно начали сворачивать стрельбу дивизионные гаубицы, и лишь полки особой мощности РВГК, перейдя на беспокоящий огонь, продолжали бить куда-то в глубину, подавляя уцелевшие вражеские артиллерийские батареи и парируя маневр противника подходящими к передовой резервами.
Огненный шквал бушевал тридцать пять минут. Когда он прекратился, над истерзанными немецкими позициями повисла тягостная тишина, прерываемая лишь стонами раненых и воплями сошедших с ума в этом аду немецких солдат. Советская артиллерия сделала все, что могла, и можно было констатировать, что операция «Встречный пал» прошла успешно. Теперь сталинским артиллеристам предстояло дождаться начала вражеского наступления и сделать так, чтобы за каждый шаг по советской земле немецкие солдаты платили бы реками крови.
Но это было еще не всё. К моменту, когда стихла артиллерийская канонада, на радиогоризонте советских радаров показались ползущие по небу на трехкилометровой высоте германские бомбардировочные эскадры. Прозвучали короткие кодированные команды, и на прифронтовых аэродромах подскока в рассветное небо взметнулись зеленые ракеты. Взревели моторы, и на взлет почти одновременно пошли шестьсот сорок истребителей Ла-5 и Як-3 истребительного авиакорпуса ОСНАЗ, и еще почти пятьсот МиГ-3, Як-1 и ЛаГГ-3 авиации фронта.
Разыгрывалось воздушное сражение, похожее на то, что произошло не так давно в небе над Брянском. Только оно было в несколько раз больше по своему размаху. Зона, в которой в смертельной схватке сошлись почти три тысячи самолетов, протянулась почти на двести пятьдесят километров по фронту и двадцать километров в глубину. Внезапный удар по советским оборонительным рубежам, позициям артиллерии и тыловым железнодорожным станциям у немецких летчиков не получился. Те из них, кому в этот день посчастливилось остаться в живых, потом рассказывали, что советские истребители летели им навстречу, будто разъяренные осы из потревоженного гнезда.
Первый удар по немецким бомбардировщикам нанесли группы специально подготовленных летчиков на истребителях ЛаГГ-3, вооруженных подвешенными под крыльями эрэсами с американскими радиовзрывателями. Залпы реактивных снарядов по плотной оборонительной формации с дистанции в километр сразу уничтожил множество вражеских самолетов. На всем пространстве, на котором встретились германские бомбардировщики и советские истребители – от Долгова на севере до Волчанска на юге – в первые же минуты воздушного сражения было уничтожено больше сотни немецких бомбардировщиков, и еще около двух сотен получили повреждения. Они повернули обратно, спеша избавиться от бомб, сбрасывая их на забитую своими войсками и техникой территорию.
Строй эскадр смешался, превратившись в беспорядочное стадо, которое атаковали завязавшие ближний бой пушечные истребители авиакорпуса ОСНАЗ. Как и месяц назад в небе над Брянском, Ла-5 расстреливали немецкие бомбардировщики с дальних дистанций из своих пушек, и с неба на землю один за другим огненными клубками сыпались пылающие «хейнкели» и «юнкерсы».
Советская авиация тоже несла большие потери, особенно с того момента, когда в схватку вмешались спешно поднятые со своих аэродромов «эксперты» на Ме-109Г. Но потери русских не шли ни в какое сравнение с потерями 4-го воздушного флота люфтваффе, который, помимо всего прочего, не смог выполнить поставленной перед ним задачи. Внезапного и массированного удара по советским позициям и железнодорожным станциям у бомбардировочных эскадр люфтваффе не получилось. Наткнувшись на упорное сопротивление, немецкие бомбардировщики сбрасывали бомбы куда попало и, развернувшись, на форсаже мчались обратно к своим аэродромам. Слишком мало к тому времени осталось в строю люфтваффе асов с боевым опытом, готовых идти до конца, и слишком много среди них было зеленых новичков. Кроме того, слишком сильный удар по боевому духу немецких летчиков был нанесен во время катастрофической для них зимней кампании, и слишком показательной оказалась порка, которой советские истребители подвергли люфтваффе во время битвы за Брянск.
