«Возможно, что эти два генерала и невиновны, – успокаивал себя Гитлер. – Они всего лишь выполняли директивы Верховного командования и приказы этого негодяя фон Бока, продавшегося большевикам». Да, сегодня можно с уверенностью сказать, что Сталин и его люди во всех подробностях были заранее осведомлены как о существовании плана «Блау», так и о его целях и задачах. За неделю или даже за месяц не построить укрепрайоны такой мощности и плотности, чтобы в них могла увязнуть мощнейшая ударная группировка вермахта. Если верить их же собственным донесениям, то каждая последующая линия русской обороны оказывалась мощнее и насыщенней вооружением предыдущей. А все пространство между оборонительными рубежами было покрыто малозаметными проволочными заграждениями и густо заминировано.
Гитлер, сам проведший на передовой всю Великую войну, прекрасно знал – что такое глубоко эшелонированные оборонительные позиции и какой кровью их приходится преодолевать. Изер, Ипр, Нав Шапель, Ла Бассе, Аррас, Сомма, снова Аррас, Суассон, Реймс, наступление на Марне. Единственно, где Гитлер не был, так это под Верденом. Тяжелое ранение, отравление газами, Железные кресты 2-й и 1-й степеней, черный нагрудный знак за ранение, почетный крест за участие в войне 1914–18 годов и репутация безупречного и храброго солдата.
Да, Адольф Гитлер не был трусом, но сейчас ему делалось не по себе, потому что он не понимал, что происходит на фронте, и почему все его планы раз за разом заканчиваются полным провалом. По крайней мере, так происходит на Восточном фронте. На Западе же с той самой роковой зимней ночи, напротив, дела идут даже лучше, чем хотелось бы. Умер Черчилль, в Британии произошел переворот и к власти пришли прогермански настроенные политики, которые мало того, что прекратили бессмысленную войну между двумя родственными арийскими народами, так еще и заключили с ним, Гитлером, военный союз.
И вот в этот момент максимального успеха и благолепия крупнейшая наступательная операция на Востоке вместо обещанного грандиозного успеха и пленения дезорганизованных орд русских варваров, оканчивается грандиозной катастрофой. Под угрозой полного окружения и разгрома оказывается его более чем миллионная армия. И с кого спросить за такое страшное поражение? С покойных Гальдера, Йодля и фон Бока и их офицеров, одновременно с ними погибших под русскими бомбами? С еще живого Кейтеля, который сейчас перепуган до смерти и уже подумывает о самоубийстве? Или с фон Вейхса и Паулюса, не сумевших выполнить поставленные перед ними задачи? Германская армия слишком привыкла к победам, и поражения угнетающе действуют на германских солдат и офицеров.
Надо ожидать, что в войсках поползут новые слухи про ужасного Вестника Смерти и его вышедших из ада солдат с горящими огнем глазами, которым не страшны ни пули, ни осколки. Вызвать к себе Генриха и приказать любой ценой пресечь на корню эти разговоры, потому что те, кто их ведет, могут просто бежать с поля боя, узнав, что против них действует тот самый кошмарный корпус генерала Бережного.
Несмотря на свои предчувствия, Гитлер хотел верить, что СССР не получил никакой помощи из мистического или божественного источника. А Бережной, давно объявленный его личным врагом, не дух, не демон, а самый обыкновенный человек, пусть необычайно талантливый и умный. Его можно убить пулей, бомбой или осколком снаряда. А главное, его сможет победить другой генерал, еще более умелый и талантливый, чем это большевистское чудовище. Единственным германским полководцем, способным на такой подвиг, Гитлер считал генерала Роммеля, уже успевшего прославиться в войне против англичан. Не менее дерзкий и не менее быстрый, обладающий острым арийским умом «Лис пустыни» был способен поставить красивую точку в карьере зарвавшегося сталинского любимчика. Тем более что его 1-я танковая армия, единственный нетронутый резерв группы армий «Юг», находилась в полной боевой готовности неподалеку от места грядущих событий.
Бросив презрительный взгляд в сторону застывшего в испуге генерал-фельдмаршала Кейтеля, Гитлер обернулся к секретарше.
– Клара, дитя мое, – сказал он, – я вам сейчас продиктую приказ, предназначенный фельдмаршалу Листу. Пишите: «Фельдмаршал, срочно поднимайте по тревоге танковые и моторизованные дивизии 1-й танковой армии и направьте их навстречу прорвавшемуся механизированному корпусу Бережного». Да, и напишите отдельное послание генерал-полковнику Роммелю. В нем укажите, что именно от его действий зависит жизнь десятков тысяч германских солдат, а также то, что главная его задача – остановить это кровожадное чудовище – генерала Бережного – и любой ценой уничтожить его. Добавьте, что для него, Роммеля, уже приготовлен фельдмаршальский жезл. Вся Германия ждет от него подвига. Вам все понятно, фройлен Клара?
Девушка преданно взглянула на вождя германской нации.
– Я все поняла, мой фюрер, – произнесла она и, склонив над листом бумаги свою светло-русую головку, заскрипела пером.
Гитлер с улыбкой смотрел на свою секретаршу. Он старался вести себя так, чтобы каждая женщина, с которой он встречался, поверила бы, что именно ее он считает самой красивой на свете, восхищается ею и боготворит. Он никогда не кричал на своих секретарш, что частенько случалось во время его общения с генералами и иными крупными начальниками. Он был с ними спокоен и ровен, даже когда они делали серьезные ошибки. И секретарши отвечали ему преданностью. В присутствии женщин Гитлер никогда не садился первым, хотя при случае делал это даже во время приема высокопоставленных государственных деятелей. В его присутствии было запрещено курить, но иногда он разрешал дамам подымить сигаретой. И все это при его стойком нежелании вступать в брак и иметь детей. Такой вот сложной натурой был Адольф Гитлер.
5 июля 1942 года, 23:55. Москва. Кремль. Кабинет Верховного Главнокомандующего
Над картой советско-германского фронта склонились Верховный Главнокомандующий Иосиф Виссарионович Сталин и начальник Генерального Штаба Александр Михайлович Василевский. Оба прекрасно понимали, что операция, которая планировалась ими и которая готовилась с момента окончания зимней кампании, сейчас подходила к своей решающей фазе. Поверх карты лежала сводка с графиком продвижения мехкорпуса генерала Бережного, который неумолимо, как лезвие гильотины, обрушился на немецкие тылы.
В шесть часов утра было ликвидировано гнездо коллаборационистов в Локте, в девять часов утра первые танки и боевые машины пехоты мехкорпуса прошли через Севск, в полдень в районе поселка Хомутовка была перерезана шоссейная дорога Орел – Киев, в три часа дня Бережной ворвался в Рыльск, перерезав железную дорогу Курск – Киев, а три часа назад, на закате, передовые части достигли города Сумы, перерезав железнодорожную магистраль Белгород – Киев. Теперь у находящейся фактически в полуокружении группы армий «Юг» все связи с тылом осуществлялись по железным дорогам, связывавшим Курск – Белгород – Харьков – Полтаву.
Казалось, еще один решающий рывок, еще одно усилие – и стратегическая цель, поставленная перед операцией «Орион», будет полностью достигнута в течение ближайших суток… Но, несмотря на то что все развивалось даже более чем удачно, дальнейшее продвижение мехкорпуса Бережного в направлении Полтавы могло оказаться под угрозой. Сталин и Василевский об этом знали и готовились предупредить Бережного о надвигающейся опасности. Дело в том, что двигающиеся вслед за механизированными частями Бережного кавалерийские и мотострелковые части 2-й ударной армии отстали от них километров на сто. Мобильные стрелковые части той же армии даже при отсутствии сопротивления сумели за сутки пройти всего по пятьдесят километров из двухсот, отделяющих бывшую линию фронта от местонахождения мехкорпуса генерала Бережного.
