В то же время между Харьковом и Днепропетровском, у города Красноград, в полной готовности к наступлению находилась 1-я танковая армия генерал-полковника Роммеля, которому Гитлер поручил разгромить и уничтожить прорвавшийся советский мехкорпус ОСНАЗ, обещая за это «Лису пустыни» фельдмаршальский жезл. Об этом уже знал генерал-полковник Роммель и, самое главное, об этом знали в радиоразведке ГРУ ГШ, а следовательно – начальник Генштаба и Верховный Главнокомандующий. Красноград от Сум отделяли всего два суточных перехода германских танковых и моторизованных частей. Правда, четыре танковых и две моторизованных дивизии вермахта, находясь на марше, с их танками, буксируемыми орудиями, пехотой на грузовиках и бронетранспортерах, а также с машинами материального снабжения, топливом, смазочными маслами, снарядами и патронами – это «колбаса», которая, следуя по шоссейным дорогам, должна растянуться не менее чем на сотню километров.
Встречать такого грозного врага, как 1-я танковая армия, планировалось на заранее подготовленных, выгодных для обороны позициях, предварительно замедлив их продвижение к месту основного сражения подвижными засадами танков и противотанковых самоходок, а также налетами авиации. Едва только передовые мотострелковые части корпуса разогнали полицаев и немецкий гарнизон из инвалидов и солдат «кому за сорок пять», проскочив через весь город к расположенным на южной окраине поселкам Нижняя и Верхняя Сыроватка, как тут же, без пауз и промедления, советские солдаты, поплевав на руки, взялись за лопаты и начали разметку и рытье первой траншеи внешней линии обороны. Конечно, этот рубеж, который планировалось подготовить всего за два дня, не шел ни в какое сравнение с теми оборонительными сооружениями, которые на фронте возводились в течение трех месяцев. Но и назначение его было совсем иным – не остановить германскую танковую армаду, а всего лишь нанести ей потери, смутить вражеское командование и заставить его смешать свои боевые порядки, чтобы потом нанести сокрушительный удар бронированным кулаком, состоящим из не имеющих себе равных танков Т-42.
Готовился действовать и Особый разведывательный батальон гвардии майора Бесоева, так сказать, ОСНАЗ в ОСНАЗЕ. Отборнейшие бойцы-головорезы с новейшим вооружением на БМП-3. Сержанты и часть бойцов – из будущего, остальные – местные фронтовики, в большинстве своем прошедшие с Бережным боевой путь от самой Евпатории. Даже в этом элитном мехкорпусе только у них были новейшие автоматические карабины под патрон 6,5х39 и первые местные реплики пулеметов «Печенег». Средства поддержки: танковая рота на Т-72, обе батареи НОН-С, батарея «Ос» и тяжелый зенитный дивизион, укомплектованный спаренными 37-мм самоходными зенитными орудиями, которые к тому же могли вести огонь по пехоте и легкой бронетехнике.
Перед этим спецбатальоном была поставлена задача – путем организации серии последовательных засад, по возможности, как можно дольше удерживать противника перед Сумами, давая остальным частям мехкорпуса время на создание и совершенствование основной линии обороны. Другое поручение Бесоеву Бережной дал вполголоса и находясь с ним наедине. Зная привычку Роммеля следовать вместе с передовыми частями своих войск, генерал Бережной еще перед началом сражения планировал обезглавить вражескую армию. Мертвый или в плену, но Роммель не должен командовать армией. Его же заместитель Вальтер Неринг, конечно, хотя и довольно неглуп, но ему все же далеко до талантов Роммеля. Когда обстановка склоняется на сторону немецких войск, то он вполне справляется со своим обязанностями. А если нет, то победы от него ждать бесполезно.
Если за счет действий этого спецбатальона удастся выиграть один, а то и целых два дня, то к Сумам успеют подойти не только мотострелки на грузовиках и не сильно отличающихся от них американских БТРах, и кавалерия, но и двигающиеся в третьем эшелоне специально подготовленные мобильные стрелковые дивизии, способные, подобно легионерам Цезаря и Красса, проходить за день как минимум пятьдесят километров. А пока над пропеченными летним солнцем просторами России поднималась пыль… «Только пыль из-под шагающих сапог…»
Измерив расстояние курвиметром, Василевский обвел на карте карандашом точку, обозначающую город Ахтырка с подходящей к нему железной дорогой.
– Вот здесь, – задумчиво произнес он, – почти на пределе дальности хода по шоссе для танков «троек», Роммель обязательно завтра сделает остановку перед решающим броском навстречу корпусу Бережного. Ну, а потом мы увидим – чья сталь крепче, чьи генералы умнее и у чьих солдат больше мужества.
– Товарищ Василевский, – строго спросил Верховный, – вы уверены в том, что все пройдет именно так, как было задумано? Быть может, товарищу Бережному необходимо оказать дополнительную помощь авиацией, в том числе и стратегическими бомбардировщиками…
– Товарищ Сталин, – ответил Василевский, – дальние стратегические бомбардировщики не особо эффективны для бомбардировки механизированных колонн в ближнем вражеском тылу. Штурмовики, вооруженные пушками, пулеметами, мелкими кумулятивными и напалмовыми бомбами в этом смысле будут гораздо эффективней. Все необходимые приказы командующему ВВС Южного фронта нами уже отданы, и они будут атаковать своими штурмовыми и бомбардировочными полками вражеские механизированные колонны весь завтрашний день, и даже ночь. К тому же уже завтра утром на аэродром в Рыльске начнут садиться бомбардировщики из авиакорпуса Савицкого, а на аэродром в Сумах – истребители и штурмовики. Так что без авиационной поддержки корпус Бережного не останется.
Сталин, кивнул, отошел от стола с картой и машинально, по многолетней привычке, начал шарить глазами в поисках трубки. Потом Верховный вспомнил, что уже давно бросил курить, и незло под нос буркнул что-то по-грузински. Потом он снова перевел взгляд на своего начальника Генерального Штаба.
– Ну, хорошо, товарищ Василевский, – произнес Сталин, – будем считать, что у Бережного все идет нормально. Товарищ он смелый, инициативный, надеюсь, что прорвется и через Роммеля. Наверное, это не страшнее, чем через Гудериана или через Манштейна. Теперь скажите, а что у нас происходит в полосе действий Центрального фронта, и не нужна ли помощь товарищу Жукову?
– Товарищ Жуков, – ответил Василевский, – запросил разрешения взять 5-ю танковую армию Лизюкова из резерва и ударить ею в промежутке между реками Псел и Сейм, из района Ржавы на Обоянь, в стык венгерских и итальянских частей. Этим он планирует отрезать группу армий «Вейхс» от остальных сил группы армий «Центр», воспрепятствовав тем самым отводу немецких частей из уже наметившегося «Курского мешка».
– Дайте ему такое разрешение, – кивнул Верховный, – как говорят наши потомки, единственный способ съесть слона – это нарезать его на маленькие кусочки. Жалко только, что нельзя так же отрезать и Паулюса. Видимо, у него судьба такая – воевать в городе, который для Гитлера стал своего рода фетишем.
– Есть предположения, – сказал Василевский, – что после «Большого Ориона» в районе Харькова образуется котел, в котором окажутся до полумиллиона немецких, итальянских и румынских солдат и офицеров. Намаемся мы еще с освобождением бывшей второй столицы Советской Украины.
