Книга Не кормите и не трогайте пеликанов, страница 12. Автор книги Андрей Аствацатуров

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Не кормите и не трогайте пеликанов»

Cтраница 12

Маленький белый мальчик заходит в зоомагазин; пожилой черный продавец выносит клетку с двумя кроликами, ставит ее на прилавок и торжественно открывает. Кролики поочередно вылезают наружу. Мальчик осторожно гладит сначала одного, потом другого и, порывшись в кармане, протягивает продавцу купюру. Черный продавец долго, сосредоточенно ее изучает, подносит на свет: не фальшивая ли? Видимо, он подслеповат. На прилавке тем временем оказывается уже три кролика. Черный продавец неспешными движениями открывает ящик кассы, смотрит туда, а потом поднимает глаза на ребенка. Его взгляд исполнен такой мудрости, такого величия, что, кажется, он сейчас процитирует книгу пророка Иезекииля.

– Сдачи нет! – произносит он, наконец поворачивается и ковыляющей походкой отправляется вглубь магазина, искать, по всей видимости, сдачу где-то там.

– А мать где?

– Чего пристал, а?! – Катя приподнимает голову и сердито на меня смотрит. – Дома, где ж еще? Я им деньги пересылаю.

Она откидывается обратно на спину и закрывает глаза. Снова показывают прилавок – кроликов уже пятеро. Проходит время. Мальчик терпеливо ждет. Попеременно показывают то его, то прилавок, где кроликов с каждой минутой становится все больше. Их столько, что они уже не помещаются на прилавке и спрыгивают на пол.

– Я устала, – грустно произносит Катя.

Черный продавец чем-то гремит в подсобке. Мальчик возле прилавка ковыряется в носу. Кролики нервными, неритмичными прыжками перемещаются по полу, толкают стеклянную дверь, вылезают наружу, на площадь. Это все напоминает тихий, прирученный кошмар. Черный продавец появляется у прилавка и протягивает мальчику сдачу. Мальчик растерянно оглядывается. Кролики заполняют всю площадь.

– Прости, – говорю я, когда реклама заканчивается и кролики вместе с продавцом и мальчиком исчезают. – Я подумал, что ты с этим футболистом… Короче, что ты… его любовница.

– Ты дурак… Ну, было… Мало ли с кем у тебя и у меня было… Он однажды мне очень помог, понимаешь? Я думала, и сейчас поможет. Не хотела тебя впутывать.

– Почему?

– Опыт имеется, знаешь ли… – она горько усмехается и открывает глаза.

– Какой опыт?

– Ложись… – она хлопает ладонью по постели.

Ладно. Ложусь рядом, на бок, и, подперев рукой голову, демонстрирую готовность ее внимательно слушать.

– Понимаешь, – говорит она тихим голосом, у нее на глазах появляются слезы, – такое чувство, будто все повторяется… все по кругу… Я боюсь… За себя, за тебя… за нас…

– Чего боишься, я не понимаю? Что нас найдут?

– Ну да, и это тоже… но будет еще хуже, если ты мне станешь противен…


– Я ведь тебе говорила! Ладно, не бойся. В номер не сунутся… Ну… по идее… не должны.

– По идее? – мой голос дрожит.

– Будут, наверное, ждать, пока мы сами к ним не выйдем.

Катя в джинсах и розовой блузке сидит на постели по-турецки, раскачивается всем телом, покусывая палец на правой руке.

– Надо было вчера валить… Вот я дура…

Растерянность, которую я сейчас наблюдаю, – очень редкий гость на ее физиономии, и от этого становится не по себе.

– А может, это просто… случайные парни, а?

– А может быть, корова, а может быть, собака, – задумчиво произносит Катя, не глядя в мою сторону, и добавляет со злым ехидством: – Случайные русские парни, в девять утра. В гостинице в Хемпстеде. Милый, включи мозги! Ты хоть запомнил, как они выглядели?

– Нет.

– Нет, – передразнивает она. – Зато они наверняка тебя запомнили. Как я могла быть такой дурой?!

– И чего теперь делать?

– Посидим, короче, пока полчаса в номере…


Полчаса назад мы пошли на завтрак. Его накрывают обычно во втором зале, стилизованном под кают-кампанию. А в первом – тоже едят, но только по вечерам. Там стойка регистрации, там всегда на вахте менеджер, один и тот же пожилой джентльмен. Около стойки Катя вдруг резко развернулась и ринулась обратно к лестнице, прошипев сквозь зубы:

– За мной… быстро!

– Чё случилось? – спросил я недовольно, когда мы снова оказались в номере. Мы только что позанимались любовью, и я очень рассчитывал поесть.

– Мы попали… – она с размаху села на кровать. – Одного не понимаю… как они нас нашли? Вернее – меня… Ты-то им нафиг не нужен.

– Кто “они”?

Она с досады махнула рукой:

– Да эти уроды… Которые Витю убили.

Мертвые иногда опаснее живых.

В горле сделалось сухо. На спине и на руках холодом стянуло кожу. Захотелось лечь на кровать, прямо так, в чем есть, спрятаться под одеяло, и будь что будет. “А Катя, – подумалось мне, – пусть как-нибудь там сама выруливает…” Я подошел к двери удостовериться, что она как следует заперта. На два оборота. Удостоверился.

Катя поднялась с кровати и пересела в кресло.


– Это Игорь? – спрашиваю.

– Не, – она морщится. – Игорь вряд ли.

– Точно он, – говорю.

– Да нет же! – Катя раздраженно хлопает ладонью по деревянной ручке кресла. – Он, наоборот, предупредил – мы ж тут как на ладони…

– Ладно… Чё делать-то будем? – спрашиваю.

– Чё делать? Валить отсюда…

– Как? У нас вещи. Далеко не убежим. У тебя вон чемодан…

– Да, – Катя машет рукой, – черт с ними, с вещами. Потом позвоним, назовем адрес, куда подвезти. Как ты думаешь, тут есть другой выход?

– Чего? – от волнения мне никак не сосредоточиться.

– Выход, говорю, другой есть?! – повышает голос Катя. – Дорогой, ты что, оглох?!

– Выход? Сейчас спущусь…

– Ты совсем идиот? Давай знаешь что? Вызовем этого, черного… который тут убирается, и спросим.

– Филиппинца?

– Да пофиг, кто он…

– А как… вызовем? – я стараюсь бодриться, но в собственном голосе различаю уныние.

– Блин… – Катя морщится. – По телефону вызовем, типа комнату убирать.

– Так у нас же всё вроде чисто?

Катя начинает внимательно оглядывать комнату.

– Ну, так сейчас будет грязно.

Она открывает сумочку, стоящую на столике, достает тюбик с тушью и быстрыми движениями начинает размазывать тушь по белой подушке.

– Вот, – говорит она, – не отрываясь от своего занятия. – Было чисто – стало грязно. Звони!

Иногда я поражаюсь ее сообразительности. Набираю ресепшн, трубку берет менеджер, сбивчиво объясняю, что нечаянно запачкал подушку, что прошу заменить. Зачем-то долго извиняюсь. Катя, пока я произношу на ломаном английском свою речь, устало вздыхает.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация