Боже, как же сильно она любит его!
Нино поставил ее на ноги, по-видимому, в хозяйской спальне, просторной светлой комнате с огромной венецианской кроватью и приоткрытыми окнами от пола до потолка, на которых висели раздувавшиеся ветерком с озера кружевные шторы. В старинной серебряной корзинке их ждали бутылка шампанского и два бокала. А сама комната была украшена большими букетами лилий и гортензий.
— Нино, я никак не могу поверить, что это на самом деле…
— На самом деле, дорогая. Я хочу смотреть на тебя. Ласкать тебя. Наслаждаться тобой.
Нежно, словно он раздевал ребенка, Нино расстегнул на Вере шелковую блузку. Потом наступила очередь юбки.
— Ах, Вера… Ты такая красивая, — прошептал он, сняв с нее кружевной лифчик и ласково коснувшись ее груди.
Под его легкими пальцами у нее мгновенно затвердели соски, подтверждая охватившее ее страстное желание, и ей опять показалось, сколь бы странно и невероятно это ни было, что они исполняют обеты, данные много веков назад. Теперь она твердо знала, что когда-то они любили друг друга, а потом с их любовью что-то случилось, и вот теперь она возродилась вновь. Иначе она никак не могла объяснить себе того всепоглощающего желания, которое каждый раз испытывала, приближаясь к нему, и которое ощущала едва ли не с первой их встречи.
Когда на Вере осталось лишь одно массивное кольцо, подаренное ей на свадьбу и специально для нее заказанное у миланского ювелира, она не стала прятаться от взглядов своего мужа. Я — хлеб для твоего насыщения, я — мед для твоего наслаждения, думала она, повторяя слова, которые услышала в одном из видений, пришедшем к ней из глубины веков.
Но сейчас ей было не до видений. Она не хотела больше ждать.
— Нино, пожалуйста… разденься, — попросила она.
Мужчина, которого она любила, с удовольствием принялся исполнять ее просьбу. Он сбросил туфли, а потом в ближайшее кресло полетели спортивный пиджак, рубашка, брюки. Сильный, загорелый, он предстал ее глазам в расцвете своей мужественной красоты. Более того, он желал ее не меньше, чем она его, и теперь она могла окончательно убедиться в этом.
Она прильнула к нему, обвила его бедра руками и принялась со страстью ласкать каждую клеточку его тела, отданную ей во власть. А потом посмотрела ему в глаза и, увидев, как они сверкают счастьем, прошептала:
— Ты очень красивый. Люби меня…
Застонав, он стремительно поднял ее, так что ее волосы упали ему на лицо, и принялся целовать окаменевшие груди. Она чувствовала, что с каждым его прикосновением льнет к нему все сильнее и самозабвеннее. Я буду колодцем, мысленно обещала она ему, глубоким и полноводным. Бездонным, как вселенная.
Вера понятия не имела, сколько прошло времени. Собственно, время в нормальном, общепринятом смысле перестало для нее существовать. Она знала только одно. Нино и она неразделимы. Они соединились, и теперь навечно будут частью друг друга. Ей хотелось, чтобы он заполнил ее всю, и она активно помогала ему в этом.
О да, мысленно говорила она, еще, еще, я хочу тебя, будь во мне, будь моим, я никогда не смогу пресытиться тобой.
Как ни жаждали они дойти до конца, до того предела наслаждения, к которому стремились, они не торопили мгновения, познавая друг друга, растворяясь друг в друге, приближаясь к той черте, за которой уже нет отдельно физической близости, а есть соединение двух человеческих половинок в одно неделимое целое.
Вера закрыла глаза и отдалась на волю своих чувств, уносивших ее в волшебное царство наслаждения, в котором нет ничего, кроме ласк любимого мужчины.
Наконец рухнули последние преграды, и Вера потеряла над собой контроль. Выгибаясь в пароксизме страсти, отдавая и беря, она шептала:
— Да… да… да!
Шепот перешел в крик, и сердце готово было выскочить у нее из груди, когда он присоединился к ней в последних конвульсиях наслаждения. О большем нельзя было и мечтать.
Потом их потянуло в сон, и, накрывшись искусно вышитой простыней графини, они проспали час или два, пока их не разбудил тихий стук в дверь.
— Прошу прощения, синьор Манчини, прошу прощения, синьора Манчини, — услыхали они извиняющийся голос слуги. — Уже пять часов, и мне пора уходить. Семейные обязанности… Как быть с чемоданами?
Несомненно, его ждала подружка, с которой он хотел провести уик-энд, и Нино не стал его мучить, приказав принести вещи наверх. После его ухода Нино потянулся и поцеловал Веру в щеку.
— Что скажешь, если мы выпьем немножко шампанского и попросим принести нам ужин? А потом я опять буду тебя любить.
Однако посреди ужина он вновь увлек Веру в постель. Правда, они опять вернулись к столу, но ненадолго. Довольная, счастливая Вера спала всю ночь без снов и проснулась утром, когда солнце уже залило золотым светом спальню, отчего смятые простыни как будто еще ярче сверкали белизной.
Она протянула руку, но Нино рядом не оказалось. Вера огляделась, но его нигде не было. Из ванной комнаты тоже не доносилось ни звука. Надев халат, Вера отправилась на поиски своего мужа и нашла его в бальном зале дворца. Голый и босой, он стоял возле окна на фоне голубого озера.
Вера испугалась. О чем он думает?
Окна в зале чередовались с такими же высокими зеркалами в золоченых рамах, и, заметив ее в одном из них, Нино быстро повернулся и протянул к ней руки.
— Иди сюда, — позвал он, улыбаясь. — И сними халат. Я как раз думал, как хорошо было бы потанцевать тут с тобой.
Когда Нино и Вера покидали роскошную графскую кровать, они садились в машину и осматривали окрестности или загорали на берегу голубого озера, отдавая себя во власть осеннему солнцу. Ловя на себе восхищенные взгляды мужа, Вера понимала, что никогда еще не испытывала подобного счастья. И только в последний день их пребывания на графской вилле в ее душу закралось сомнение. Это случилось, когда они поехали на знаменитую ярмарку, раскидывавшуюся по средам в одном из ближайших городков.
Бродя среди американских туристов и местных торговцев, они каким-то непонятным образом разлучились, и вскоре Вера увидела, как муж разговаривает с женщиной своих лет, довольно привлекательной, самоуверенной, с ярко-рыжими волосами и в обтягивающих, по американской моде, брюках. Ей сразу стало ясно, что они давно и близко знают друг друга.
Нино как будто не очень обрадовался встрече. Проговорив несколько фраз, которые сопровождались оживленной жестикуляцией, Нино умолк, и женщина, что-то коротко ему ответив, пошла прочь. Тотчас Вера вспомнила, как Микеле предупреждал ее о любовнице Нино, которая жила где-то поблизости.
Она приказала себе забыть о Микеле и не ревновать Нино понапрасну. Прав Микеле или не прав, прошлое осталось в прошлом, и не стоит его ворошить. Когда они встретились вновь, Нино ни словом не упомянул о женщине, а она ни о чем его не спросила. Крепко обняв ее за талию и нежно поцеловав в губы, он все сказал ей без слов.
