Отойдя на полшага назад, Хаген принялся отирать рукавом выступившие на лице крупные капли холодного пота и не заметил, как лежащий без движения на полу Кун осторожно приоткрыл один глаз…
* * *
…После того, как укрывшийся за мешками гитлеровец потребовал к себе на рандеву «подполковника Овечкина», четверо находившихся в вестибюле здания красноармейцев незамедлительно собрались в кружок, решая, что следует в изменившихся реалиях предпринять. Уже настроившийся на один точный выстрел Андрей, да и все остальные, хорошо понимали, что враг теперь пристально наблюдает за коридором и тотчас же засечет снайпера с винтовкой, показавшегося из-за угла, а значит, точно прицелиться ему вряд ли удастся. Противника нужно было отвлечь, причем в кратчайшее время. И, пожалуй, единственным выходом являлся вариант Василия Фомичева, который еще в самом начале этого спонтанного «совещания» предложил выдать себя за подполковника, упирая на то, что из-за недостатка дневного света неприятель по форме и знакам различия не сразу определит, кто конкретно по званию находится перед ним. При этом ефрейтор четко осознавал, что шансов выжить у него, скорее всего, не будет, однако категорически отвергал кандидатуры Носкова и Кулика, настаивая именно на своей персоне….
Между тем отведенные фашистом две минуты истекали неумолимо…
…Неожиданно из левого крыла коридора донеслись громкие возгласы, перешедшие в некие странные звуки.
– Ребята, вы слышали? – моментально навострил уши Носков и посмотрел на товарищей.
– Вроде, как завопил кто-то, – зачем-то втянув голову в плечи, прищурился Фомичев. – А потом что-то на пол упало, кажись, автомат, так ведь не проверишь отсюда…
– Без толку на кофейной гуще гадать, – рассек ладонью воздух Кулик, – времени нет, поэтому…
Полностью высказать вслух все, что хотел, сержант не сумел – его прервал голос человека, невидимого из вестибюля, который по-русски, но с жутким акцентом прокричал:
– Не стреляйте, сдаемся! Взрыва не будет! Гитлер капут!
– Твою мать! – вздрогнул Кулик. – Это чересчур хорошо, чтобы оказаться правдой!..
…Раздавшиеся где-то возле запасного выхода глухие удары, сопровождаемые новыми криками и шумом борьбы, поставили точку в размышлениях и сомнениях красноармейцев…
– Хлопцы, оставайтесь на месте! Вася, прикрой! – воскликнул Андрей, с винтовкой наперевес ломанувшись в сторону коридора.
– Понял, страхую! – Фомичев бросился следом.
Преодолев парой гигантских прыжков расстояние, отделявшее его от угла, Овечкин бросился ниц и, перекатившись по полу, впился пламенным взглядом в прицел СВТ, наведя ее дуло на извивающийся змейкой провод.
– Ба-бах! – разнеслось гулким эхом по коридору через секунду, и по тому, как восторженно до хрипоты заорал Фомичев, Андрей понял, что пуля не прошла мимо цели!
Убедившись для верности своими глазами, что пресловутый провод действительно перебит, старшина снова приник к прицелу, рассматривая происходящее за вражеской баррикадой. А там отчаянно дрались три человека – двое гитлеровцев и лейтенант Красной армии с забинтованной головой!
«Наших бьют! – пронесся молнией в голове у Андрея известный всем еще с раннего детства клич. – Выручать нужно!»
Быстро прицелившись немцу с погонами обер-лейтенанта (звание, даже лежа, он сумел разглядеть) в область лопаток, Овечкин собрался уже вдавить до упора курок, но внезапно лейтенант РККА, вырвавшись из «объятий» второго противника, нанес резкий удар в челюсть офицеру вермахта. Голова фрица дернулась в сторону, а спустя краткий миг вся его ладно скроенная фигура целиком исчезла за мешками с песком.
– Чтоб тебя! – с досадой промолвил Андрей, и по тону высказывания нельзя было понять однозначно, к кому данный возглас относится…
Впрочем, выражая эмоции вслух, старшина не забывал и о деле, ведь оставался, как минимум, еще один враг, и его нужно было сразить. И тут в полукресте прицельной сетки возникло лицо советского лейтенанта, которого снайпер, несмотря на окровавленный бинт, сразу узнал!
– Мать твою так! Это же Кун, диверсант хренов! – изумленно воскликнул Овечкин.
Подчиняясь внутренним чувствам, он моментально переместил ствол чуть левее и ниже и нажал указательным пальцем на спусковой крючок. Выпущенная с короткой дистанции пуля перебила ключицу и отбросила Куна назад. Издав горловой звук, гитлеровец рухнул навзничь, зато рядом с местом, где он был только что, из-за мешков, кривясь и двигая нижней челюстью, показался его недавно поверженный «оппонент». Руки обер-лейтенанта, как и его сослуживца унтер-офицерского звания, уже застывшего, будто каменное изваяние, были подняты над головой…
– Вся троица в сборе, – удовлетворенно прошептал старшина.
С шумом, похожим на паровозный гудок, выпустив из груди воздух, Овечкин повернулся к товарищам и с улыбкой сказал:
– Ну, вот и все, парни!..
Тотчас же стоявший возле угла Фомичев выскочил с ППШ в коридор и характерными жестами приказал обоим немцам выйти из-за укрытия. Андрей же, мазнув по ним взглядом, отрешенно уставился в пол. И вдруг поймал себя на мысли, что сдающиеся в плен гитлеровцы, да и вообще все, кто находится внутри здания бани в текущий момент, опасности не представляют, по крайней мере, он своим безошибочным хваленым чутьем абсолютно не ощущал какой-либо даже мало-мальски возможной угрозы…
– Хватит валяться, детина! – мимо с топотом промчались Кулик и Носков.
– Близнецы шебутные, – беззлобно промолвил им вслед старшина.
Поднявшись на ноги, он отряхнулся и направился прямо по коридору. Миновав Фомичева, державшего замерших теперь уже перед своей баррикадой фрицев на мушке, снайпер приблизился к перебитому проводу, поддел один из его обрывков носком сапога и двинулся дальше. Тем временем Кулик с Вовкой Носковым, преднамеренно сковырнувшим на пол пару-тройку мешков, обогнули немецкое укрепление и оказались возле запасного выхода. Секундою позже оттуда послышались гневные возгласы.
– Что случилось, орлы? – прибавив шагу, крикнул Овечкин.
– Здесь наш лейтенант! – с возмущением пробасил Носков. – Он ранен и без сознания! Похоже, Андрюха, что именно ты его подстрелил!..
– Это не офицер Красной армии, а унтерштурмфюрер СС Кун, – обращаясь к уже подошедшему почти вплотную к нему Андрею, ровным голосом произнес на своем родном языке гитлеровец со знаками различия обер-лейтенанта вермахта. – Советская форма и бинт с пятнами крови на голове – маскировка.
– Я его знаю, – не останавливаясь, кивнул старшина, более-менее понимавший немецкую речь, и машинально растер себе шею, – мы уже раньше встречались…
…Оглянувшись назад и убедившись, что Фомичев не спускает глаз с пленных, Андрей сделал несколько шагов и присоединился к Кулику, сноровисто перевязывавшему раненого, и сидящему с ним рядом Носкову.
– Слышали, что сказал этот фриц? – спросил он, мягким прикосновением кисти обратив внимание гиганта-ефрейтора и его закадычного дружка на себя. – Так вот, обер-лейтенант не соврал! Перед вами враг, диверсант, который представляется Куном! Он однажды уже попадал в наши руки, однако утек! Кстати, необычайно сильный и ловкий пройдоха! С ним нужно держать ухо востро! А посему спеленайте его понадежнее!..
