Несомненно, это мероприятие имело для многих студентов и другую цель – найти себе пару. Таинственная и сдержанная, Меган считалась выигрышной партией. Как правило, она встречалась с хорошо одетыми латиноамериканцами, например Луисом Сегурой, но во время учебы в университете ее вкусы изменились. Ее первым молодым человеком стал Стив Лепор, точеный, белокожий, шести-с-половиной-футовый второкурсник-баскетболист из Огайо. При его росте Меган рядом с ним чувствовала себя малышкой. Ее отношения с Лепором возвысили ее в глазах других членов KKG, которые «удивились, что она отхватила такого горячего парня». «Они хорошо смотрелись вместе», – вспоминает бывшая однокурсница. Но их отношения были недолговечны. На старших курсах первоклассная звезда баскетбола получил приглашение в команду университета Уэйк-Форест в Уинстон-Сейлеме, в Северной Каролине. Прощай, Меган, привет, профессиональный баскетбол.
Ее отношения с Лепором возвысили ее в глазах других членов KKG, которые «удивились, что она отхватила такого горячего парня».
Хотя они и были внешне идеальной парой, они были очень разные. Из-за спортивной карьеры Стиву приходилось отказываться ходить на вечеринки, возвращаться домой рано, а вечер перед игрой они вообще не проводили вместе. Меган же была тусовщицей, она наслаждалась свободой от родителей, выпивала и возвращалась поздно.
Да, она рассталась с молодым человеком, зато сдружилась с двумя людьми, которые на всю жизнь стали ее очень близкими друзьями.
Во время урока литературы, когда обсуждали работу афроамериканской писательницы Тони Моррисон, она впервые познакомилась с Линдси Джилл Рот, миниатюрной блондинкой из Латтингтауна, Нью-Йорк, богатого пригорода Лонг-Айленда с многомиллионными домами, возвышающимися над Ойстер-Бей. Ее родители были юристами, но мать уже была на пенсии. В отличие от друзей Меган в Immaculate Heart, Линдси была еврейкой. Обе девушки умные, забавные, уверенные в себе, они вместе учились, ходили на вечеринки и дискотеки и без устали болтали по ночам.
Ее второй лучший друг не мог сильно от них отличаться. Сын пасторов, Ларнелль Квентин Фостер был ярким, совершенно удивительным афроамериканцем, который скрывал то, что он гей, от своей семьи и друзей, открылся он только Меган. Меган и Ларнелль вместе посещали занятия в Школе коммуникаций после того, как она сменила свой профильный предмет с английского языка на театральное искусство и международные отношения. Выбор двух основных предметов связан с тем, что она не была уверена, продолжать ли карьеру в политике и дипломатии или же превращаться в звезду экрана. Хотя последнее и было своеобразным шаблоном, у нее была неплохая компания – Уоррен Битти, Стивен Кольбер, Зак Брафф и Дэвид Швиммер, – все они изучали торговлю в университете. Ларнелль ничем не мог ей помочь с выбором, но видел, что она больше тянулась к Голливуду, а не к Госдепартаменту. Эти двое посещали абсолютно все мероприятия, начиная со студенческих постановок и заканчивая авангардными программами, обожали обсуждать театральную структуру и язык пьес, а также и сами постановки, тем временем Меган снималась в короткометражках своих однокурсников. Периодически она сбегала с занятий на кастинги в телевизионной рекламе.
По выходным Меган часто ходила на обед к Ларнеллю, друзья пробовали разные рецепты, в том числе последнее увлечение Меган – индийскую кухню.
Семья Фостеров обожала Меган за ее тонкое чувство юмора и лучезарную улыбку. Она даже приняла их приглашение пойти с ними в церковь. «Если бы мама настояла, конечно, я был бы с Меган, – говорил он. – Она говорила, что очень любит Меган, и я ей поддакивал». Но он знал, что разобьет матери сердце, если ей станет известно, что он гей. Меган была его прикрытием, а он составлял ей компанию и везде сопровождал ее, поэтому многие парни ему завидовали. «Как у тебя это получилось?» – спрашивали они. «А я не позволяю себе лишнего», – отвечал Ларнелль Daily Mail.
Лучшие друзья Меган отражали двойственность ее натуры – инакомыслящая, эксцентричная и независимая афроамериканка и белый профессионал.
Их присутствие помогало ей исследовать и интегрировать обе стороны ее личности, преобразовывать это по мере становления ее характера.
Меган очень любила возвращаться в Лос-Анджелес на каникулах, не только из-за погоды, но и из-за того, что это был такой многоплановый город, где голубоглазые блондины были в меньшинстве. Как она узнала впоследствии, образ толерантности и принятия был лишь внешней оболочкой, которая легко распадалась.
Меган вспоминает историю, как они с мамой ходили на концерт. Пока Дория медленно припарковывала автомобиль, другой нетерпеливый водитель обозвал ее словом на букву «н». Меган вспыхнула, кожа покрылась испариной от гнева и горечи за Дорию. Она посмотрела на мать, в ее глазах были слезы. Меган прошептала только: «Все в порядке, мам». Но все не было в порядке. Домой они ехали молча, кровь пульсировала у Меган в ушах, пальцы Дории впивались в руль.
То, что она воспитывалась в смешанной семье, стало отправной точкой в дискуссиях, которые Меган, семь ее одноклассников и их преподаватель истории и театрального искусства Харви Янг вели во время занятий, посвященных афроамериканским пьесам, их значению, их вкладу в историю. Меган, балансирующая между двумя сообществами на протяжении всей своей жизни, была в курсе, как люди относятся к вопросам расы, различиям в цвете кожи и идее непохожести. Янг говорил: «У нее было очень необычное понимание того, что значит жить в расовом теле, которому уделяют больше внимания и воспринимают иначе за счет предрассудков обществ, в которых они существуют».
Именно занятия Янга выявили двойственную позицию Меган в обществе. Позже она вспоминала: «Впервые я смогла назвать своим именем чувство слишком светлое для темного сообщества и слишком разноплановое для белого сообщества».
Ее опыт в университете, как в классе, так и за его пределами, и самокопание сослужат ей хорошую службу, вооружив ее внутренней и внешней силой, когда она пыталась постичь гладкую и неуловимую структуру Голливуда.
Впервые я смогла назвать своим именем чувство слишком светлое для темного сообщества и слишком разноплановое для белого сообщества.
К началу третьего курса стало понятно, что если Меган останется на прежнем месте, получит лучшее образование. Ради забавы она записалась на курс промышленного производства, где ее профессор цитировал текст «Маленького принца» французского классика Антуана де Сент-Экзюпери. Как позже она писала в своем блоге The Tig: «Очевидно, это был странный выбор, но в конце дня я сделала главный вывод: для меня были важны самореализация и мотивация, которые я до сих пор применяю при решении вопросов». Так как у нее было свободное время, и она до сих пор не выбрала, чем заниматься после университета, она решила получить опыт международных отношений. Она знала, что ее дядя Мик Маркл работал специалистом в коммуникационной системе на правительство США – в семье поговаривали, что он работает на ЦРУ, правительственную шпионскую организацию. Она обратилась к нему за помощью в трудоустройстве. «Если я смогу, то помогу тебе, Меган», – ответил он. И он помог. Дядя Мик нажал на некоторые рычаги, и несмотря на то, что Меган поздно направила свое резюме, на это никто не обратил внимания, наоборот, всех впечатлили ее успехи в учебе и дядин авторитет. Вскоре ей сообщили, что ее взяли на шестинедельную практику в качестве младшего пресс-атташе в американском посольстве в Буэнос-Айресе, в Аргентине. Для двадцатидвухлетней девушки перелет из Лос-Анджелеса в Буэнос-Айрес стал настоящим приключением. Она присоединилась к группе из 28 должностных лиц и гвардейцам в американском анклаве. Перед началом работы ей рассказали о расположении зданий комплекса и самом городе, безопасность была на первом месте. Молодую студентку предупредили, чего избегать, что делать в экстренной ситуации и по каким номерам звонить. Основная, жизненно важная информация. С приближением годовщины трагедии 11 сентября американским посольствам по всему миру, в том числе в Буэнос-Айресе, был присвоен оранжевый код безопасности, второй по величине уровень.
