Это наглядное соревнование в гораздо большей степени, чем любой публичный словесный диспут, повысило общественное положение художников. Леонардо и Микеланджело так прославились, что другие художники — раньше редко подписывавшие работы своим именем, — возмечтали о такой же славе. Когда папа приглашал Микеланджело в Рим, когда миланцы и флорентийцы спорили друг с другом из-за услуг Леонардо, они тем самым признавали, что эти чрезвычайно талантливые художники обладают собственным узнаваемым стилем, что их творчество несет неповторимый отпечаток личного гения. Теперь к лучшим художникам относились уже не как к взаимозаменяемым представителям ремесленного цеха, а как к творцам-личностям.
Глава 26
Возвращение в Милан
Смерть Сера Пьеро
Как раз когда Леонардо безуспешно пытался писать «Битву при Ангиари», умер его отец.
Отношения у них были сложные. Пьеро да Винчи так и не признал Леонардо законным сыном, хотя, пожалуй, за этим стояла не только душевная холодность, но и намеренная или нечаянная доброта. Если бы Леонардо был признан законным сыном, ему, возможно, пришлось бы стать нотариусом (хоть это и противоречило уставу гильдии), а Пьеро знал, что эта профессия сыну не по душе. Он раздобыл для Леонардо по меньшей мере три крупных заказа на живописные работы, но он же помогал составлять обременительные договоры, чтобы сын не мог уклониться от взятых на себя обязательств. Когда же Леонардо нарушал условия, тем самым подводя отца, тот наверняка сердился на него.
Пьеро, не женившийся на матери Леонардо, был женат четыре раза. Последние две жены были намного моложе Леонардо, и от них у Пьеро родилось девять сыновей и две дочери, причем многие появились на свет, когда Пьеро пошел уже восьмой десяток. Сводные братья и сестры Леонардо по возрасту годились ему в дети, и они не воспринимали его как потенциального сонаследника.
Вся сложность семейных отношений открылась уже после смерти Пьеро. Леонардо (с грехом пополам все-таки унаследовавший навыки нотариуса) занес это событие в свою записную книжку. Похоже, смерть отца взволновала его. На странице, заполненной списками расходов за июль 1504 года (в числе прочего там значился «один флорин Салаи на домашние нужды»), он записал следующее: «В среду, в семь часов, умер сер Пьеро да Винчи, 9 июля 1504 года»
[675]. Тут кроется маленькая нестыковка: 9 июля в тот год пришлось на вторник.
Затем Леонардо сделал нечто еще более необычное. В правой верхней части следующей страницы, на которой помещаются несколько типичных геометрических рисунков и ряд цифр, складывавшихся в столбик, он повторно оставил те же сведения, только не обычным зеркальным письмом, а традиционным способом — слева направо. Если внимательно всмотреться в рукописный лист, то можно увидеть, что эта запись сделана другими чернилами — не теми, что остальные записи на этой странице. А судя по тому, что запись аккуратно выполнена нормальным для большинства людей способом, возможно, Леонардо надиктовал ее кому-то из помощников. Начинается она так: «В среду, в 7 часов». Дальше, наверное, следовало слово «умер», но слово это вычеркнуто, и первая строчка обрывается. Со следующей строчки текст начинается заново: «9 июля 1504 года, в среду, в семь часов, умер сер Пьеро да Винчи, нотариус при Палаццо дель Пополо, мой отец, в семь часов, восьмидесяти лет от роду, оставив после себя десять сыновей и двух дочерей». Здесь опять неверно указан день недели, и на сей раз дважды указан час смерти. Еще Леонардо ошибся в возрасте отца на два года: на самом деле Пьеро прожил только 78 лет
[676].
Написав, что у Пьеро было десять сыновей, Леонардо посчитал и себя самого. Однако его отец не завещал ему никакого имущества. Пьеро, хотя сам был нотариусом, завещания не оставил. Возможно, он и не принимал сознательного решения лишить Леонардо наследства, но ведь он не мог не понимать, что если умрет без завещания, то все наследство поделят между собой только законные сыновья. Возможно, он думал, что завещать Леонардо деньги излишне, ведь он и без того вполне благоденствует (хотя, конечно же, о настоящем богатстве речь никогда не шла). А может быть, Пьеро опасался, что, получив наследство, его сын будет относиться к выполнению заказов еще беспечнее? Вероятнее всего, поскольку Леонардо по закону не считался наследником, а отношения между ним и отцом оставались прохладными, Пьеро просто не видел причины что-либо предпринимать. Он ввел Леонардо в этот мир как бастарда, illegitimo, потом не признал его как законного сына, а после смерти еще раз напомнил ему о незаконности
[677].
Отъезд из Флоренции
В 1482 году, в первый раз уезжая из Флоренции в Милан, Леонардо забросил «Поклонение волхвов» на стадии картона. Теперь, в 1506 году, решив уехать во второй раз, он бросал «Битву при Ангиари» тоже в виде картона — многообещающего, но так и не воплотившегося в живопись. В итоге он проведет в Милане семь лет, а во Флоренцию будет наведываться лишь изредка.
В этот раз предлогом для поездки в Милан стало разрешение спора из-за второго варианта «Мадонны в скалах». Леонардо и его соавтор, Амброджо де Предис, так и не получили вознаграждение за эту картину и потому подали на заказчиков в суд. В апреле 1506 года судья вынес решение против истцов, указав на то, что картина осталась imperfetta — «незавершенной», или, если истолковать это слово иначе, «несовершенной». Что характерно, суд счел, что в картине недостаточно видна рука самого Леонардо, а потому ему предписывали приехать и закончить картину, после чего художники получат положенную плату.
Пожелай того Леонардо, он бы отклонил требование суда приехать в Милан для завершения работы: в таком случае он бы просто лишился остатка денег, которые ему задолжали за «Мадонну в скалах». Деньги никогда не были для него большим стимулом, и, кроме того, останься он во Флоренции и доведи до конца «Битву при Ангиари», он получил бы не меньше. Он ухватился за этот судебный вызов лишь потому, что сам захотел уехать в Милан. У него не было никакого желания дальше биться над безнадежной батальной стенописью, соперничать с молодым художником, который подходил к живописи как скульптор, и жить в одном городе со сводными братьями.
В конце мая 1506 года флорентийские власти неохотно позволили Леонардо уехать — отчасти по дипломатическим соображениям. Флоренцию защищал от Чезаре Борджиа, а позже и от других потенциальных захватчиков французский король Людовик XII, который в ту пору контролировал Милан. Людовик, восхищавшийся «Тайной вечерей» и ее создателем, лично выразил желание, чтобы Леонардо вернулся в Милан — хотя бы на время, и флорентийские правители боялись отказать ему. Однако они очень хотели, чтобы отлучка Леонардо была лишь временной, а потому потребовали нотариально заверенный документ, в котором Леонардо обещал возвратиться не позднее, чем через три месяца. Под тем же документом поставил подпись и управляющий банком, где Леонардо хранил деньги, причем он обязывался выплатить штраф в размере 150 флоринов в том случае, если Леонардо нарушит условия и не вернется в срок. (Для сравнения: когда Леонардо получил остаток вознаграждения за «Мадонну в скалах», эта сумма составила всего 35 флоринов.)
