И вот, скорее всего, Пьеро, которому было в то время уже 76 лет, решил договориться с богатым другом о заказе для своего знаменитого сына. Тем самым Пьеро, во-первых, оказывал честь другу семьи и постоянному клиенту, а во-вторых, наверное, думал и об интересах сына. Конечно, Леонардо уже прославился и как художник, и как инженер, но в последнее время он зачастил в банк, и сбережения, привезенные им из Милана, быстро таяли.
Я же подозреваю, что главная причина была совсем другая. Леонардо согласился написать портрет Лизы дель Джокондо прежде всего потому, что ему этого захотелось. Ведь она не была какой-то знаменитой или влиятельной знатной дамой, не была она и любовницей могущественного государя, и он мог изобразить ее так, как ему самому заблагорассудится. Не нужно было угождать вкусам капризных и требовательных заказчиков. А самое главное, модель отличалась красотой и привлекательностью, и у нее была обворожительная улыбка.
Но лИза ли это?
И у Вазари, и у других авторов — например, у флорентийского писателя XVI века Рафаэлло Боргини — достаточно прямо говорится о том, что «Мона Лиза» — портрет Лизы дель Джокондо. Вазари лично знал Франческо и Лизу, они были еще живы в пору его частых наездов во Флоренцию, между 1527 и 1536 годами. Он даже подружился с ними и их детьми, которые наверняка кое-что ему рассказали. В 1550 году, когда вышло первое издание книги Вазари, дети Лизы были еще живы, а Вазари жил тогда наискосок от Сантиссима-Аннунциаты. Если бы он ошибся, написав, что на портрете изображена Лиза, многочисленные родственники и друзья семьи Джокондо наверняка сказали бы ему об этом, и он бы внес поправки во второе издание, которое появилось в 1568 году. Но рассказ про «Мону Лизу» остался прежним, хотя многие другие допущенные неточности Вазари исправил
[838].
Но, поскольку речь о Леонардо, и здесь не обошлось без загадок и споров. Вопросы появились еще до того, как Леонардо закончил портрет. В 1517 году в его мастерской во Франции побывал Антонио де Беатис, секретарь кардинала Луиджи д’Арагоны, и он записал в дневнике, что увидел у Леонардо три картины: «Иоанна Крестителя», «Святую Анну с Мадонной и младенцем» и портрет «какой-то флорентийской дамы». Пока что все сходится. По-видимому, такое объяснение де Беатис услышал от самого Леонардо: ведь если портрет изображал не какую-нибудь богатую маркизу и не любовницу правителя, которых де Беатис мог бы знать, а безвестную Лизу дель Джокондо, то ее имя можно было и не называть.
А вот дальше говорится нечто загадочное. Последнюю картину, сообщал де Беатис, художник «писал с натуры по настоянию [instantia] покойного Джулиано Медичи». Как это понимать? В 1503 году, когда Леонардо приступал к работе над портретом, Джулиано еще не перебрался в Рим и не стал покровителем Леонардо. Республиканское правительство Флоренции давно изгнало Джулиано из родного города, и он жил сначала в Урбино, а потом в Венеции. И если портрет создавался действительно «по настоянию» Джулиано, то, может быть, он изображал кого-то из его возлюбленных (как некоторые и предполагали)? Однако среди его любовниц не было ни одной «флорентийской дамы», да и все они были достаточно известны, так что де Беатис обязательно узнал бы, кто изображен на портрете, если бы дело обстояло так.
Остается, впрочем, вполне правдоподобная и восхитительная версия, согласно которой Джулиано каким-то образом был замешан в историю с портретом Лизы дель Джокондо: то ли он побудил Леонардо написать его, то ли позже уговаривал продолжать работу над ним. Джулиано и Лиза были ровесниками — оба родились в 1479 году и были знакомы благодаря тесно переплетенным семейным связям, какие пронизывали весь небольшой мирок флорентийской знати. Не считая прочих уз, мачеха Лизы была родственницей Джулиано. Когда Джулиано (вслед за братом) изгнали из Флоренции, ему и Лизе было по 15 лет, а спустя несколько месяцев она вышла замуж за вдовца Франческо, который был значительно старше ее. Быть может, между ними была роковая любовь, и юный Джулиано, как шекспировский Ромео, пылал страстью к Лизе? Или, как Бернардо Бембо к Джиневре Бенчи, питал к ней грустные платонические чувства? Возможно, когда Леонардо проездом оказался в Венеции в 1500 году, Джулиано попросил его разузнать во Флоренции, как поживает Лиза, как она теперь выглядит. Быть может, он даже выразил желание получить ее портрет. А могло все быть и иначе: когда Леонардо приехал в Рим с незаконченным портретом, его новый покровитель разглядел в этой картине образец универсальной нетленной красоты — и потому хотел увидеть ее завершенной? Эти догадки вовсе не обязательно исключают основную версию, согласно которой портрет заказал Франческо дель Джокондо. Они, возможно, лишь дополняют ее, помогая понять, почему Леонардо взялся за этот заказ, и объясняют, почему Франческо в итоге так и не дождался портрета жены
[839].
Есть и другая загвоздка в этой истории: хотя благодаря рассказу Вазари картина получила широкую известность как «Мона Лиза» (mona — это стяженная форма слова madonna, «госпожа»), это не единственное ее название. Еще ее называют «Джокондой» (по-итальянски — La Gioconda, по-французски — La Joconde). Именно так именовалась она (или ее копия) в описи имущества Салаи, составленной в 1525 году
[840], и это подкрепляет версию о том, что «Мона Лиза» и «Джоконда» — одно и то же произведение. При этом невольно обыгрывалась ее фамилия: ведь gioconda означает «радостная, веселая». Этот каламбур наверняка понравился бы Леонардо. Но высказывались и другие доводы, согласно которым эти названия относятся к разным картинам. Сторонники этой гипотезы ссылались на Ломаццо, который в 1580-х годах упоминал о «портрете Джоконды и Моны Лизы», как будто говоря о двух разных работах. Многочисленные теоретики из кожи вон лезли, пытаясь выяснить, кем же могла быть та улыбчивая дама, если это не Мона Лиза. Но, вероятнее всего, Ломаццо просто ошибся, или кто-то из первых переписчиков его текста случайно заменил в той фразе «или» на «и»
[841].
В 2005 году было найдено свидетельство, которое, можно считать, разъяснило все загадки и вопросы, связанные с названием картины. Я уже упоминал о нем, когда речь шла о времени создания «Святой Анны». Это запись, которую в 1503 году Агостино Веспуччи сделал на полях книги Цицерона; там «голова Лизы дель Джокондо» упомянута среди картин, над которыми в ту пору работал Леонардо
[842]. Иногда, даже если речь идет о Леонардо, никакой загадки нет — она только мерещится. Вполне достаточно простого объяснения. Я уверен, что в данном случае все обстоит именно так. «Мона Лиза» — это Мона Лиза, она же Лиза дель Джокондо.
