С июля по сентябрь 1487 года Леонардо получил шесть денежных выплат за участие в работе над проектом. Возможно, он давал советы Браманте, когда тот составлял профессиональное заключение. В одной из представленных записок Леонардо сделал философское наблюдение, прибегнув к столь любимой им аналогии между человеческим телом и зданием. «Врачи, если они очень опытны, возвращают здоровье больным; и тот, кто хорошо их знает, хорошо будет их пользовать, если он также будет знать, что такое человек», — писал он. Далее следовал вывод: «То же самое нужно для больного собора, то есть врач-архитектор, который хорошо понимал бы, что такое здание и из каких правил возникает правильное зодчество»
[266].
В его записных книжках сохранилось множество рисунков и описаний тех явлений, которые вызывают ослабление прочности в зданиях. Он первым систематически изучил происхождение трещин и разломов в стенах. «Вертикальные трещины образуются из-за того, что к старым стенам пристраивают новые, — писал он, — ибо они не в силах вынести великую тяжесть стены, привалившейся к ним, и потому их разрушение неизбежно»
[267].
Требовалось укрепить шаткие части миланского собора, и Леонардо разработал систему контрфорсов, призванных придать устойчивость элементам здания вокруг спроектированной им башни купола. Кроме того, Леонардо, всегда любивший эксперименты, предложил провести простое испытание, чтобы проверить, будут ли эти опоры крепки.
Опыт, призванный показать, что вес, давящий на арку, не будет целиком ложиться на ее колонны; напротив, чем больший вес будет давить на арку, тем меньший вес арка будет передавать колоннам: Пусть какой-нибудь человек сядет на прибор для взвешивания посреди шахты колодца, а затем пусть он упрется руками и ногами в стены колодца. Весы покажут, что его тело стало значительно легче. Если вы поместите какую-нибудь тяжесть на его плечи, то увидите своими глазами, что чем больший вес примет его тело, с тем большей силой его руки и ноги будут упираться в стену, и тем меньше окажется его вес
[268].
Наняв плотника, Леонардо изготовил с его помощью деревянную модель спроектированного им купола и получил за нее в начале 1488 года ряд денежных выплат. Он не старался согласовывать внешний вид своего купола с общим готическим обликом собора и с его внешним декором. Напротив, он выказал верность формам своего любимого флорентийского собора Санта-Мария-дель-Фьоре: многочисленные эскизы купола в тосканском стиле явно навеяны куполом Брунеллески, а не готическими аркбутанами миланского собора. Самым оригинальным из предложенных им проектов была идея двухстенного купола, наподобие купола Брунеллески. Снаружи он предполагал сделать его четырехгранным, как и рекомендовал Браманте, а вот изнутри — восьмигранным
[269].
На помощь зовут Франческо ди Джорджо
Получив заключение Браманте и предложения Леонардо и других зодчих, миланские власти, по-видимому, растерялись. В апреле 1490 года они созвали на совещание всех, кто работал над проектом купола. В итоге решено было призвать на помощь еще одного специалиста — Франческо ди Джорджо из Сиены
[270].
Франческо был старше Леонардо на 13 лет и являл собой очередной пример мастера-универсала, ярко проявившегося в искусстве, инженерном деле и зодчестве. Вначале он учился живописи, затем приехал в Урбино работать в качестве архитектора, а позже вернулся в Сиену и там инспектировал подземную водопроводную систему, в свободное время занимаясь ваянием. Еще его интересовало производство оружия и фортификации. Словом, это был сиенский Леонардо.
Как и Леонардо, Франческо вносил свои идеи в записные книжки карманного формата, а в 1475 году начал собирать записи для трактата об архитектуре, задуманного как продолжение трактата Альберти. Только Франческо писал свою книгу на живом итальянском языке, а не на латыни, потому что это был не ученый труд, а практическое руководство для строителей. Он пытался подвести под правила архитектуры не только художественную, но и математическую основу. Круг идей, которые его занимали, был очень близок идеям, охваченным в рукописях Леонардо. Он тоже испещрял свои листы рисунками и описаниями механизмов, чертежами церквей, похожих на античные храмы, эскизами военных орудий, насосов, лебедок, градостроительными планами и проектами укрепленных замков. В планировке церковных зданий он совпадал во вкусах с Леонардо и Браманте, тоже отдавая предпочтение симметричному внутреннему устройству в форме греческого креста, с нефом и трансептом равной длины.
Миланский герцогский двор обратился к городскому совету Сиены с официальной просьбой о культурно-дипломатической помощи: рассказав о том, как важно увенчать собор куполом, миланцы просили сиенцев отпустить Франческо для работы над этим проектом. Те нехотя согласились. Сиенская синьория очень настаивала на том, чтобы Франческо быстро управился с работой в Милане, потому что в родной Сиене у него остается много незавершенных проектов. В начале июня Франческо приехал и Милан и начал разрабатывать новую модель tiburio.
В том же месяце состоялось важное собрание с участием самого Лодовико Сфорца и нескольких представителей миланского собора. Рассмотрев три разных варианта, они приняли советы Франческо и поручили дальнейшую работу двум местным архитекторам-инженерам, которые участвовали в конкурсе. Итогом их трудов стала нарядная восьмигранная готическая башня (илл. 36). Она совсем не была похожа на более изящный, флорентийский по духу проект Леонардо, и тот отстранился от процесса строительства.
Тем не менее Леонардо не потерял интереса к проектам церковных зданий. Примерно в ту же пору, когда он изучал преобразования геометрических фигур и способы найти квадратуру круга, он выполнил более семидесяти новых рисунков красивых купольных башен и планов церковных интерьеров. Наибольший интерес представляют те церковные проекты, где на поэтажном плане в квадраты вписаны круги, образующие разнообразные фигуры, а алтарь помещен в центр, что должно напоминать о гармонии между человеком и миром
[271].
