— Садитесь сюда, адиса Рина, — произнес кто-то из тейринцев и подтолкнул меня к центральному столику, на котором красовались в вазе ветки цветущей яблони.
Даже интересно, где тейринцы все это добыли? Яблоню, допустим, нашли где-то по пути из пещер, поместили в контейнер, а потом вытащили, но вазу…
— Салатик? Горячее? Или сразу десерт? — поинтересовался Исар, явно желающий выполнить функцию официанта.
— Да я сама, — попыталась посопротивляться, но не преуспела.
— Пташка, да ты же нашего капитана спасала от смерти!
— Да мы для тебя…
Возгласы и обещания послышались со всех сторон, и я окончательно растерялась.
— А вы ужинать будете? — нашлась я, увидев, как мой стол заполнили разные блюда, но мне не осилить и трети того, что Трасирий наготовил.
Команда снова зашумела, бодро пощелкала панелями, создавая столы и стулья, рьяно принялась за мной ухаживать. Пришлось смириться с неизбежным, и пока ела вкусную еду и слушала их рассказы, даже смеялась, но мыслями была далеко, думая о Дисар-ри. Лео, конечно, был прав, тысячу раз прав, когда говорил, что мое нахождение возле лечебной капсулы, где лежал капитан, не обязательно. Выдержать бы эти сутки, пережить…
После ужина я сбежала и отправилась в пульт-гостиную на дежурство. Нарий приветливо помахал рукой и тут же отвлекся, занимаясь на лаурте вычислениями. Я немного побродила, выглядывая в иллюминаторы и рассматривая звездное небо, а через час прошлась по кораблю и внесла первые данные. Вернулась и покосилась на того же Нария, который ничего не замечал, чем-то сильно увлеченный, и я быстро подошла к капитанскому мостику. Обзор с него потрясающий, я помнила. И хотя Дисар-ри четко прописал в правилах нахождения на «Звездном страннике», что никто, кроме капитана или без его разрешения, находиться там не должен, меня влекло туда.
Я поднималась медленно, осторожно, а когда оказалась наверху, почувствовала себя парящей среди звезд птицей. Даже руки захотелось раскинуть, словно они были крыльями, и почувствовать пьянящее чувство свободы. Ее у меня так давно не было! И как ни странно, путешествие на «Звездном страннике» снова его подарило.
— Капитан! — воскликнул Нарий, и я быстро обернулась и замерла, не зная, как поступить, потому что так и находилась на капитанском мостике.
Дисар-ри стоял у входа в пульт-гостиную и смотрел на меня. В полутьме сверкали его глаза, в которых плескалось чистое серебро. Крылья по-прежнему оставались такого же цвета, что и глаза. И это ярко контрастировало с цветом его одежды — черным кителем, брюками и рубашкой. Волосы перекинуты на плечо, явно влажные, потому что сушили их наспех.
И я почувствовала, как ноги перестают меня слушаться, а сердце несется вскачь. И разом душу наполнило столько эмоций и чувств!
Дисар-ри оглядел замершую меня, уверенной походкой пересек пульт-гостиную, поднялся на капитанский мостик, наклонился и, не давая опомниться, поцеловал. Вселенная рассыпалась на звезды, сужая пространство до мужчины, чьи губы ласкали мои, а руки прижимали к себе. Она спрятала нас, укрыла серебряными крыльями тейринца, даря безумно-прекрасное мгновение счастья.
Теперь я понимала, как люди обретают крылья. Распахивая сердце, рассыпаясь на частички от дыхания любимого, сходя с ума от непрекращающихся поцелуев.
Я отвечала робко, неуверенно, цепляясь руками за его китель, и абсолютно не понимала, как я без этого мужчины жила.
Он выдохнул, отпуская лишь на мгновение, прежде чем начать покрывать мое лицо поцелуями, ласкать пальцами шею, плечи, позвоночник, окутывая и опутывая невероятным теплом и нежностью. Словно все это копилось в нем долгое время, а отдать было некому. Наши взгляды встретились, а губы вновь нашли друг друга. Мир для меня снова перевернулся, потерял целостность, обретая ее в одном-единственном мужчине.
— Как же я люблю тебя, Рина, — прошептал он, прижимая к себе.
— И я тебя люблю, Дисар, — отозвалась, краснея и сходя с ума от счастья.
Он неожиданно поднял мою голову, заглянул в глаза и спросил:
— Рина, для нас рихани — это пара на всю жизнь. И ты ею для меня стала. Согласишься пройти со мной обряд на Самоцветном озере в долине Инарула, официально подтверждающий нашу связь по тейринским обычаям?
— Да я даже про рихани ничего толком не знаю.
— Я жить без тебя не смогу, дышать, — серьезно ответил он. — Другие женщины… Словно их и нет. Каждое перо, которое серебрится на крыльях, — подтверждение моих чувств. Я дам тебе свою защиту, дом, возможность заниматься тем, что по сердцу… всего себя. Только не отказывайся подарить мне счастье — быть с тобой. Я обещаю, что никогда не заставлю тебя жалеть об этом выборе. Рина, тезаринка моя, рихани…
Он ласково погладил мой подбородок пальцами, не отпуская и смотря в глаза.
— Твоя, — прошептала я, так и не придя в себя, но поняв, что меня зовут замуж.
Он взял мои руки, поднес к губам и нежно-нежно, так и не сводя с меня счастливых сияющих глаз, поцеловал. В них уже билось желание, и я не понимала, как он сдерживается, а главное — зачем. Провела рукой по его груди, шалея от собственной смелости, и предвкушающе улыбнулась. Страсть, с которой он меня поцеловал, накрыла волной, смывая стыд и страх. И тут же снова сменилась безграничной нежностью.
— Если я спрошу, в чью каюту мы пойдем, ты не оскорбишься? — прохрипел он.
Я застонала.
— Рина…
— Я уж думала, ты не спросишь.
И сама потянулась к нему, целуя и пьянея от происходящего.
— Ты не ответила, — выдохнул он.
— Чья ближе? — все еще сходя с ума, поинтересовалась я.
— Моя.
— Тогда в нее.
Он больше не спрашивал и ничего не уточнял, подхватил меня на руки и, целуя, понес в каюту. И правильно, идти я уже не могла, коленки подгибались. Удивительно, что Дисар не стал торопиться, явно сдерживаясь и решая продлить эти сумасшедшие для нас обоих мгновения. Ловил мой отклик на каждое его прикосновение, одежду с меня снимал слишком медленно, и я даже вздумала возмутиться. И он тут же накрыл меня собой, целуя и по-прежнему лаская, давая привыкнуть к ощущению его горячего тела на моем. Меня охватил жар, я скользила по моему мужчине руками и губами, выгибалась и стонала, требуя большего, а он… медлил.
— Рина, — вдруг прохрипел он, — я у тебя первый? Я… изучал земную литературу… Не хочу твоей боли.
— Первый, — прошептала я и доверчиво обвила его всего, пеленая в свои объятья. — И иначе у нас не выйдет. Просто заставь меня забыть… об этой боли. Ты сможешь.
Я целовала его плечи, гладила мягкие перья на крыльях и горела от любви.
— Простишь? — поинтересовался он, похоже, переживая больше меня.
— Даже интересно стало, капитан, что вы там вычитали, — не удержалась я от ехидства. Все-таки слишком дотошно он уточняет.
