– А то, особенно сарафанчик в клеточку, целый час перед зеркалом крутилась, с трудом уговорили раздеться перед сном. Крыське тоже такой везете?
– Конечно, я им все одинаковое купила. Они же сестрички и похожи как две капли воды, только ваша рыженькая. Слышишь, Саша, уже посадку объявили. Так я пошла.
– Гелечка, вы только в самолете никого не соблазняйте, особенно летчиков. А то украдут и увезут в дальние страны.
– Подумаешь, летчики-пилоты, больно нужны они мне. Свои прынцы имеются, получше и покруче этих, – гордо сказала Гелена Казимировна.
– Гелюся, я чего-то не знаю?
– Сашка, не пытай меня, давай прощаться и целоваться. Машуне и Глаше привет.
Громов засмеялся и достал мобильник.
– Алешка, доброе утро. Ты что, дрыхнешь? Вставай и докладывай, у Гелечки роман? Не выкручивайся, понимаю, что это секрет, но мне можно. Да не узнал я, догадываюсь. И кто предмет ее любви? Жан? Да ты что, а он как к ней относится? Глаз не сводит? А она? Цветет, щебечет и порхает? Ну, тогда я за них спокоен. Ты поедешь за ней в аэропорт? Всем встречающим передавай привет. Пока, до связи.
Громов мазнул взглядом двух мужчин, торопливо прошедших мимо него. – Глаза не хорошие, – отметил про себя и покинул здание аэровокзала.
– Спасибо, Николай Алексеевич, что выручили, – обратился он к водителю. Я заплачу за бензин.
– Еще чего, я ж на служебной машине, а не на своей.
– Как же вас выпустили из гаража, сегодня же суббота?
– Майор, у тебя свои секреты, а у меня свои. Так что не бери в голову.
– Мне немножко неудобно, от жены вас оторвал.
– Она домой не приедет, у дочки осталась. Вчера позвонила и сказала, что внучата простудились, их лечением занимается, – ответил Дегтярев. – Саша, Гелена Казимировна тебе кто?
– Родственница.
– Интересная женщина, и попугай у нее забавный. Первый раз вижу говорящую птичку. Он как заорал, – летим домой, принимаем бой, – так я чуть с сидения не свалился.
– Что попугай сказал? – встревожился Громов. Но водитель не успел ответить, так как увидел сотрудника ГИБДД, который показывал жезлом в сторону объезда.
– Тормозните, Николай Алексеевич, – произнес Громов и вышел из машины. Он показал удостоверение, – что случилось, сержант?
– Впереди авария, товарищ майор, отправляю транспорт на объездную дорогу. Проедете по ней километров пять, и сможете вернуться на основную трассу.
– Жертвы есть?
– Два трупа. Наши разбираются.
Громов постоял, потом решительно пошел в сторону искореженных машин. Предъявив документ, спросил лейтенанта, – кто виноват?
– Вот этот в «Порше», – кивнул тот на мужчину с залитой кровью головой. Проезжавшие водители рассказали, что пер во всю, наверное, на самолет опаздывал. Видно не справился с управлением и выскочил на полосу встречного движения. Тот, что был в «Ауди», пытался уклониться, резко повернул руль, машина свалилась в кювет и дважды перевернулась. Ну а «Порше» врезался в дерево. Вот невезуха, только на смену заступил, как два трупа.
– Документы смотрели?
– Паспорт кровью залит, разобрал только имя – Аслан. Кавказец, наверное. Они ж во всю гоняют, никаких правил не придерживаются. Товарищ, майор, это ваш мобильник звонит?
– Нет, если и не твой, то погибшего. Ответь, заодно и сообщишь о смерти. Только включи громкую связь.
– Лейтенант Иваненко слушает, – произнес офицер.
– Аслан, что за шутки, – донесся из трубки мужской голос. Ты где, мы уже идем на посадку.
– Ваш Аслан погиб в аварии, представьтесь, пожалуйста, – сказал лейтенант. В ответ раздалось невнятное бормотание, и телефон замолчал.
– Странно, – произнес Громов. – Вместо того, чтобы все узнать, уточнить, запереживать, наконец, и вдруг такая реакция.
– Может, человек в шоке, в таком случае от него можно ожидать, чего угодно, – вздохнул Иваненко.
– Наверное, ты прав. Опыта в таких делах у тебя намного больше, чем у меня. Давай-ка, лейтенант, я телефон твой запишу, на всякий случай.
– Саша, ну что там? – спросил Дегтярев, открывая тому дверцу машины.
– Авария, два трупа, все как всегда. Один шел с превышением и выскочил на встречку, второй пытался уклониться, но не смог. Какая-то мысль вертелась в голове Громова, но так и не вызрела. Под рассуждения водителя о лихачах и неосторожных пешеходах, он уснул и открыл глаза только возле своего дома.
Гелена Казимировна вошла в салон самолета, отыскала свое место и пробормотала, – надеюсь, соседнее кресло свободное, и попугая не прогонят. Усевшись, она огляделась, потом сняла платок с клетки, – Проша, можешь в окошко смотреть, только не болтай, а если надо, то тихонько. Ой, ну что они ползут как мухи вареные, нам уже пора взлетать, а пассажиры все никак не рассядутся.
– Детонька, – обратилась Гелена к проходившей мимо бортпроводнице, – наш рейс не задерживается?
– Не волнуйтесь, в Тригорск прилетим вовремя. Ждем одного пассажира. Если через десять минут не появится, взлетаем.
– Спасибо. Прошенька, мне что-то не нравятся двое мужчин, они какие-то подозрительные. У них места у входа. Посмотришь?
– Дядьки плохие, мысли дурные, – буркнул тот.
– О, Господи, что же делать?
– Ане звони, сообщи.
– Нет, ей нельзя, она заволнуется. Я лучше Андрею. Проша, по-моему, с ними еще девушка в платочке. Что скажешь?
– Жалко дуру, глупую натуру. Звони, не тяни.
– Сейчас, ну что же генерал не отвечает. Ладно, я тогда Алешу наберу. Шепотом повторив Дубинину слова попугая и свои соображения, Гелена Казимировна тихонько заплакала.
– Не бзди, все будет на мази, – забормотал Проша.
– Ты уверен? Тогда ладно. Гелена достала из сумки носовой платок и вытерла слезы. – Надо подумать, как будем передавать информацию. У нас удобные места, впереди и сзади никто не сидит, значит, не подслушают. Через проход сбоку мужчина, по-моему, он уже спит. Наверное, с вечера наклюкался, попахивает от него точно не парфюмом. Что дальше? По телевизору показывали фильм про террористов, которые захватили самолет. Они переговоры вели с летчиками, а мы с тобой удобно устроились, кабина недалеко, значит, все услышим. Еще у всех мобильники отбирают. Ничего, свой я спрячу так, что никто в жизни не найдет. Но включу в последний момент, лишь бы зарядки хватило. Сумочка с брелочком – микрофончиком тоже имеется. Как хорошо, что я ее взяла. Проша, когда все начнется, мы с тобой будем громко разговаривать и передавать нашим информацию. Сиди и соображай. Хоть ты и сказал, что все будет хорошо, но мне как-то страшновато. Бедная Анечка, она будет очень переживать и волноваться. Хоть бы ей Андрей валерьянки накапал.
