– "О, кто бы ты ни был, прохожий, пади на грудь мою! Отумань разум мой! Исцелуй меня всю! О, сжимай меня в страстных объятиях"! (Ведь не жрать же мне соевые бобы, в конце концов!) Раствори меня в себе, о прохожий! Я утопаю в… целуй меня! Еще! Еще! Один рубль! Два рубля! Три! Пачка маргарина! Полкило колбасы! Ах!
– Ха-ха-ха-ха! Нет, Венька, ты просто гений! Только я не понимаю, почему тебе все – смешно!
– То есть, как это – смешно? В материальной необеспеченности я просто не вижу никакой трагедии… Ну, а если для тебя это трагедия, так…
– Не понимаю, что ты за человек!
21 марта
Я прежде всего – психопат. И потому нагромождение нелепостей может считаться даже достоинством только что мною выпущенной "теории дней недели".
Гениальные мои гипотезы о магическом влиянии пятницы на судьбу мою никого еще не заставили мистифицировать "свой" день недели и цифирно узаконить мистификацию. Поэтому я беру на себя обязанности первооткрывателя.
Во-первых, самые мрачные дни моего существования: 1 июля 55 г., 4 мая 56 г. и 8 марта 57 г. приходились на пятницу. Все три дня ознаменованы "покушениями" на самоубийство.
Далее: пятницей обозначены все четыре кульминации моей половой чувствительности: 11 мая 56 г., 15 июня 56 г., 7 сентября 56 г. и 21 декабря 56 г.
В пятницу 15 июня 56 г. скончался мой отец.
В пятницу 5 октября 56 г. скончался мой брат.
В пятницу 15 февраля 57 г. – моя матушка.
Далее. Обстоятельства чисто прозаические:
В пятницу 24 июня торжественно был вручен мне золотой аттестат. День моего первого вселения в студенческое общежитие – 2 сентября 55 г. и день моего "последнего выселения" – 8 февраля 57 г. – неоспоримые пятницы.
Пятница – 15 июля 55 г. – день поступления в университет. Пятница 21 декабря 56 г. – день исключения из университета. И пр., и пр., и пр. до бесконечности.
В руках предстоящих дат – будущее моих гипотез.
27 марта
"Да она же любила тебя, эта проститутка. На шею тебе вешалась. Может быть, просто думала, что ты какую-нибудь студенточку любишь, боялась тебя заразить какой-нибудь гадостью. Они ведь тоже иногда людьми бывают, эти бабы.
А вообще-то это страшное дело, когда самое первое "романтическое" чувство наталкивается на эти отвратительные вещи… Ведь вы же были просто два дружных ребенка… Одна ложилась под каждого встречного, а другой ей доказывал, что ложиться под каждого встречного – это грандиознее, как ты выражаешься, чем подвиг капитана Гастелло… Скверное это дело… Самое-то скверное, что ты к этим грязным вещам не чувствуешь никакого отвращения".
Дневник 1 апреля – 10 июня 1957 г.
Продолжение записок сумасшедшего. IV
1 апреля
Иди сюда! Давай угля! Стой – не надо!
Говорят же тебе – не надо, еб твою мать! Дуй горно!
Куда дуешь? Зачем дуешь? Какое горно? Почему горно? Кто сказал – горно?
Перестань дуть, болван! Иди сюда! Бей кувалдой! Стой – не ходи!
Давай угля! Дуй горно!
2 апреля
Желаемое достигнуто! Я душой – пролетарий! Физический труд заменяет мне пищу духовную! Во мне пульсируют…
– Гранька, еб ттвою мать! Прекрати ограбление! Кража государственной фанеры – бич высших идеалов!
Во мне пульсируют пролетарские эритроциты, и я разрываюсь от напора физического выздоровления. Начальник строительного управления призывает к порядку! Расшатанная абрамовская бригада выходит из повиновения! Я окрылен…
– Юленька! Осторожней с бочками! Белило – не креп-жоржет! У вас дивный зад! Но это же не значит, что вы должны портить государственное имущество!
Я окрылен и нескончаемо насвистываю. Мой свист вливает бодрость, мое "Не искушай" удесятеряет бригадные силы! Начальник отдела кадров…
– Таничка! Фу, какие вы неисправимые! Пожалейте своих детей! Людовику XVI-ому тоже отрубили голову! Но ведь то был король! А вы – заурядный подданный ремонтно-строительного треста!
Начальник отдела кадров объявляет крестовый поход против "ерофеевской заразы". Помощник начальника отдела снабжения убивает меня недовольством пред лицом начинающейся стачки. Валинька предлагает сделать обыск в моей квартире. Аничка…
– Аничка! Юнону изнасиловал бог Вулкан, Минерву – властитель Аида! "Я – мать владыки Гора, и никто не поднимал моего платья!" Неужели же мне нельзя расцеловать ваши перси!?
3 апреля
Красный уголок. Дама в белом, дама в черном и дама в голубом перелистывают у окна журнал "Чехословакия". Доносятся негодующие возгласы: "Всегда это у них одни турбины! Ничего, кроме турбин!" Девушка-библиотекарша пытается доказать толпе обступивших ее парней, что Жюль Верн и Дюма – порождение одной нации. Из коридора доносятся звуки джазовой музыки; поминутно входят и выходят раскрасневшиеся пары танцующих. Ерофеев, сидя в углу, незаметный и чрезвычайно небрежно одетый, читает Генриха Манна.
БИБЛИОТЕКАРЬ. Ну как вам, ребята, не стыдно? Ведь вы же загрязняете самое чистое, самое прекрасное из всех человеческих чувств! Вспомните, как наши лучшие писатели отзывались об этом чувстве! Как… (Слова библиотекаря на минуту тонут в гуле мужских возражений: "Да разве мы что-нибудь такое сказали!", "Да мы против любви ничего не имеем!", "Любовь-то это хорошая штука, да условия-то нам не созданы, чтобы любить!" – и еще что-то неразборчивое).
БИБЛИОТЕКАРЬ. Вот видите! – все вы любовь уважаете, а почему-то городите какую-то чушь – как будто вам… как будто бы вы никогда не любили! Ведь это у вас просто хвастовство какое-то – мол, нам ничего не интересно! Любви никакой нет!..
ПАРЕНЬ. Ну почему это вы так думаете? Ведь мы все-таки еще не старики! Дело молодое, конечно! – вечером так это… немножко погуляешь, если с девушкой хорошей познакомился… ну, сходишь в кино, посидишь… только вот плохо, что девушек-то у нас хороших нет! Все какие-то… (Вслед за этим раздается негодующее библиотекарское: "Как это так нет!" и возмущенные дисканта трех присутствующих дам).
ДАМА В ГОЛУБОМ. Девушки-то все как девушки! А мужики вот что-то некультурными стали, хамье какое-то, а не молодые люди! (Возгласы: "Что это еще за "мужики"!?")
ДАМА В ЧЕРНОМ. А кто же вы, если не мужичье? Даже на танцах пригласить как следует не можете! А уж если с вами гулять, так греха не оберешься!
ПАРНИ. Ха-ха-ха! Ты думаешь, если мы некультурные, так и любить мы не можем по честному, что ли? Знаем мы этих культурных! Ходят себе в бостоновых костюмах, им и дела-то никакого нет до вашей любви… им бы только денег побольше нагрести!
ДАМА В ГОЛУБОМ. Ну уж и неправда! Если человек культурнее вас, так он и любит честнее… Как раз в этом его культура и заключается… (Возгласы неодобрения).
