– Хм…
– И все? – едко осведомилась она. – Больше ничего не скажешь?
– Такого в планах не было, – буркнул тот.
– Ути, – Соня впилась в него пристальным взглядом. – Сладкий, а чего ты так схуднул? Плохо кушаешь?
– От тоски… – проникновенно прошептал он.
– Ну, без толстой задницы как-то неинтересно! – рявкнула она.
Медсестра поджала губы, охранник кашлянул.
– София, Арсений, – отчеканила Анита. – Может, вы это потише обсудите или не при всех?
Соня хапнула его за руку и оттащила в угол. Откуда только силы взялись… Анита шагнула к регистратуре и, внимательно следя за ними, принялась давать какие-то указания мужчине за стойкой. Я осталась стоять в ступоре. Хорошо, хоть рот наконец захлопнулся! Соня сердито отчитывала Арсения, и выражение лица у нее становилось все ехиднее, и ехиднее. Он отвечал коротко, когда ему удавалось что-то вставить, и смотрел очень честными глазами. Мысли спутались окончательно. Нет, логично, что раз есть ребенок, то и отец должен быть, но… Кто это вообще такой?!
– Проводи ее в палату, – скомандовала Анита. – Третий этаж, конец коридора.
– Провожу. А откуда тут взялся Арсений?
– Соня позвонила, перед вылетом, – пожала она плечами. – Милый мальчик, проблем с ним ни разу не было. Ей на пользу пойдет. Я надеюсь.
Я выдохнула и направилась в угол, где бушевали тихие, но нешуточные по накалу страстей разборки. Заметив меня, оба синхронно замолчали.
– Нам пора, – сообщила я.
– Иду, – кивнула Соня. Ткнула пальцем Арсению в грудь и прошипела: – Гад ты редкостный…
Тот снова сделал честные глаза, она махнула рукой. А хорошо у него получается… Почти как у котиков. Которые только что стащили у хозяев лакомый кусок и слопали. Странные у меня ассоциации!
Палата была светлой, просторной и больше напоминала номер в отеле: широкая кровать, шкаф с вереницей пустых вешалок, круглый столик, на котором стояла полная ваза блестящих, будто восковых яблок. За отдельной дверью обнаружился туалет и душевая с безумным количеством поручней, плюс жужжащий сушильный ящик. Жить можно. Соня оттянула воротник пушистой розовой кофты, которую добровольно никогда бы носить не стала, и опустилась на кровать.
– Годится! – оценила она, пытаясь рассмотреть, что видно из окна. По другую сторону вычурной решетки раскинулся парк. – Надолго и основательно я застряла. Вернуть дееспособность получится лишь через суд, а моя дорогая тетя опекунство надо мной передала сама догадайся кому.
– И что с этим делать? – выдавила я, слабо понимая, очень ли все скверно.
– Я же не юрист. В любом случае не хочу злить Совет и собираюсь быть паинькой. Неплохо ведь получается, а?
Соня невинно взмахнула ресницами и упала на подушку, устало вздохнув. Присев с краю, я накрыла ее найденным в углу кровати пледом в трогательные ромбики, и тихо спросила:
– Блок и остальное… из-за того, что Анита сделала?
– Не только, – отвела она глаза. – Я и сама прекрасно справилась. Та сила из Потока… как бы это сказать… убивает постепенно.
Убивает? Ничего себе! Знать об этом и использовать ее… Нет слов!
– Поэтому занятые ими тела быстро выходят в тираж, – как-то отстраненно пояснила Соня. – Ресурс организма исчерпывается за несколько недель или месяцев, смотря как усердствовать.
А может и за несколько часов, если с телом не повезет. Вчера убедились.
– Что знает Совет?
– Основную версию, – уверила Соня и украдкой подмигнула. – Без личных подробностей.
Ясно, об Эсте она им не говорила. Уже хорошо.
Занялся рассвет. Сквозь прозрачную занавеску проникли косые лучи, засветилось оконное стекло. Яблоки блеснули гладкими боками, насыщенно красными, словно в краску окунули.
– Почему ты мне не рассказала? – Слова вырвались наружу, без возможности забрать их назад. Соня приподнялась на подушке, выгнула бровь. – О Паше и границе.
– Ого, – вспышку удивления догнал протяжный свист, – он тебе признался? Серьезно?… Во дает.
– Не о нем речь. Почему молчала ты?
– Ну… Тебе так было лучше.
– Это мне решать, – отрезала я. – Заботливые нашлись. Всегда одного просила – правды, как есть.
– А это мне решать! Говорить правду или нет. Жаловаться не люблю, жертву изображать тоже. Забыть хотела обо всем этом. И без разборок потеряла достаточно.
Я отвернулась к окну. Яркие багровые всполохи, пронизанное светом небо. Пусть сами разбираются, оба не маленькие давно. Закончили с этим.
Соня придвинулась ближе, потрясла за плечо – слабо, но настойчиво.
– Было, прошло… – тихо сказала она. – Меня больше интересует, что будет.
Вот именно. Детей Соня всю жизнь не любила. Как таковых, в принципе. Выбирала рестораны и отели исключительно для взрослых, развлекаться предпочитала по ночам и стабильно прекращала общение со знакомыми, стоило тем обзавестись чадом. Собственный диагноз ее ничуть не расстраивал, то и дело повторяла: «Слава богу, что мне это счастье не грозит».
– Что собираешься с этим делать? – я наконец снова посмотрела на Соню. – Ты же говорила, что дети – не твое.
– Конечно, они же чужие были! А этот мой.
«Мой» прозвучало донельзя категорично. Как любое ее «хочу, и все». Попробуй не дай или отбери.
– Уверена? Прекрасно. Теперь ты отвечаешь не только за себя. Самое время прекратить куролесить и взяться за ум.
– Не начинай! – Соня сузила глаза. – От разговоров ты-же-мать меня вырвет! Да я…
– Да ты, – перебила я. – Ты – намертво зациклилась на нижнем Потоке, использовала заведомо опасную силу, втравила в это кучу случайных людей. Пустилась в бега, выдала тайну дара человеку из полиции, чуть не свела с ума целый торговый центр. В итоге фактически убилась! Совсем рехнулась?!
– Лейка… – ошарашенно протянула Соня. – Ты орешь?
– Сейчас еще и тресну, чтобы лучше дошло!
– Хватит…
– Вот именно – хватит!
Соня промолчала. Нечего ответить? Еще бы!
– Я сделаю если не все, то многое, чтобы тебя вытащить, – хладнокровно произнесла я, хотя сердце бешено колотилось. – Но оно тебе надо?
Она села и обняла подушку – мягким, неуверенным движением, и уткнулась в нее носом.
– Знаешь, надо… Это странно, но я хочу, чтобы все стало обычным, нормальным. Без этого… веселья, чтоб его. Крокодилов и их разборок, войнушек Потоковых, тайных сил, древних офигительных историй. М-да. – Ее губы растянулись в насмешливой улыбке. – Вот уж не ожидала, что однажды у меня появятся такие желания.
– Жизнь умеет удивлять.
