– А как тебя сокращенно называют?
– Что?… – Феликс оторвался от чая. Замешкался, но всего на секунду. – Никак.
– Разве? – Фантазия включилась и заработала на полную катушку. – А если…
– Без если.
Обидно, а мне такие славные варианты на ум приходят. Например…
– Нет, – отрезал он.
По выражению лица угадывалось – для тех, кто пытался креативить, все кончилось скверно. О… Неужели чьими-то предсмертными словами было – «Феля»? Я хихикнула в суп.
– Лера, – сказали увещевающе, – не надо.
– А если не сокращенно, а просто как-нибудь ласково?
– Ладно, нормальное у тебя прозвище.
Я примирительно усмехнулась. Сразу бы так! Голова закружилась, свет прожекторов слился в ослепительную вспышку. Сердце застучало сильно-сильно, вместо крови разгоняя по венам раскаленную лаву. Еще ложечку, теперь две, выдохнуть, успокаиваясь. Льда бы, стакан. На улицу, на свежий воздух. Или снять эту кофту к чертям… Докатилась. Взяв себя в руки, я отмела эти идеи. Черти обойдутся без моей кофты, а любое переохлаждение чревато простудой, без которой обойдусь я. Ну, Влад. Назаказывал! Облизав соленые губы, я оглянулась на дверь.
– Будь гуманнее, – покачал головой Феликс и указал на часы на стене, – дай ему хотя бы полчаса форы.
– Его это не спасет, – по секрету сообщила я. – Там… Кофе в коробке из-под чая, чай – наоборот. А в банке для соли – сахар. Берегись!
Он улыбнулся. Тепло, без нарочитой любезности. Что… Что было в том коктейле?! Привидится же такое!
– Доедай, – посоветовал Феликс, – и поехали. Раз Владу все равно ничего не поможет.
Я налегла на суп, очень надеясь, что это поможет мне. Засверкало дно тарелки, головокружение поубавилось. Проживу как-нибудь… до утра.
Быстрые сборы, проход сквозь секретный шкаф, пестрая улица и воздух. Много воздуха! Вдыхай полной грудью, сколько влезет, сколько хочешь, ни за что не кончится. Хорошо… В машине еще и тепло, за окном – огни вывесок, светофоров, фонарей, елочных гирлянд. Все горит, сверкает, живет. За каждым поворотом – мир, никем не придуманный. В салоне тишина. Молчать приятно, и полезно к тому же – для некоторых состояний. Лучше смотреть вперед, на бросающуюся под колеса дорогу. Мокрые снежинки на стекле тают, превращаясь в невесомые дрожащие капли. Раз, и нет. Как мгновение. Не поймаешь – не запомнишь.
О, приехали. Некогда родной двор усеивали подсохшие лужи, неработающий фонарь погружал дорожку к подъезду в темноту. Феликс нашел нужную квартиру безо всяких уточнений адреса – кто бы сомневался. Войдя, задал Владу единственный вопрос, а получив ответ – ушел в дальнюю комнату к той самой свободной розетке, прихватив ноутбук, и там засел. Только его и видели. Ни единой эмоции, сплошь ровная пустота без окраса и отклика. С тем же успехом можно присматриваться к люстре или кастрюле. У него что, выключатель где-то есть?… Вжать бы до упора и выломать!
Анита чем-то хлопала на кухне, видимо, все-таки дорвалась до холодильника, Влад суетился в прихожей, силясь добыть тапочки из ящика, заваленного пакетами, смятыми коробками, гантелями и… запчастями для пупса?! Вновь полыхнуло жаром. Колченогая вешалка отдалилась, затем внезапно приблизилась, чуть не саданув мне «рогом» в лоб. Я благоразумно попятилась, споткнулась об угол ковра и выслушала заверения, что «это Колино, и вообще для одной трэшовой фотосессии». Добравшись до кровати, рухнула, ощутив сполна все прелести горизонтального положения. Наконец-то… Дверь заботливо прикрыли, и мы остались вдвоем: я и комната, что была моей – в прежней, совсем другой жизни.
Что тогда случилось? Не со мной, с ней. С девушкой, допустившей ошибку, за которую не могут расплатиться до сих пор.
Что-то давно ее не слышно, даже странно. Куда делась? Лезет крайне непоследовательно. То не отмашешься, то затишье. Сезоны ментальных приливов и отливов влияют, не иначе! Соня сказала – Эсте стоит выслушать. Не просто так та хочет… показать. А чего еще хочет? Шкурку напрокат? Вестника в подарок? Внутри разлилась щемящая тоска, придавило острым чувством вины. Чужим, но до боли знакомым как свое собственное. Я позволила ему и усталости навалиться, впечатать себя в покрывало. Прикрыла веки. Все, остаюсь тут! Отголоски сожалений вгрызлись яростно, звуча бесконечным эхом в глубине сознания. Что же она натворила? «Ты знаешь». Зарывшись лицом в подушку, я попыталась остановить вращение темноты перед глазами. Тщетно… «Вспомни».
Ну, ладно. Самое то для пьяных выходок! Пуховые объятия, начерченный в уме знак. Волна, круг… почти круг. В нос ударил терпкий, горьковатый запах, мягкость перины исчезла. Воздух стал жгучим, вяжущим на вкус, горло пересохло. Чего ждешь? Показывай! Чернота закрутилась вихрем, заволокла все. Грохот…
…падение громкое, гулкое. Россыпь осколков вазы на столе, поверх невредимой каменной плиты. Жаль! Посильнее надо было. В храме душно, чадят факелы. Ярость кипит, бурлит, грозясь вылиться и затопить. Меня, ее, нас? Пусть. Слова бесполезны давно. Кама бросается к столу, склоняется – бережно, испуганно. Дрожит, стряхивая с плиты осколки. Вскрик, алая полоса крови на смуглой ладони. Отступаю прочь. Нечего тут делать больше.
– Поверь же, – доносится в спину, – тот город, он… Не легенда. Как ты не поймешь?! Ты можешь делать все… Все, что захочешь!
Хватка на плече решительная, нельзя не повернуться. Глаза буравят насквозь, смотрят с вызовом, но умоляюще. Сбрасываю руку, отстраняясь.
– Я и делаю, – слова мои злые, колючие. – Ухожу.
Шаг. Выход ближе, она – наоборот…
В ушах звенело, бушевал гнев, рывками отпуская. Мерещились отсветы огней и хруст осколков под ногами. Качнулась арка выхода, вынесло в реальность. По ощущениям – как по лестнице кубарем вниз, пересчитав все ступеньки. Стоило тряхнуть головой, комната замигала непонятно откуда взявшейся гирляндой на стене и перевернулась. Ох… Верните потолок обратно наверх! В груди тлела подсмотренная горячая решимость, видение рассеивалось. Что, и на этом все? По спине прокатилась волна жара, неозвученный вопрос распался по слогам. Лампочки гирлянды замигали наперегонки, вспышкой неожиданно белого света ослепило.
…слепит, переливы белого безумны. Будто солнце пылает. И не одно – много, везде. Обступают лучи-волны, греют, ласкают. А должны бы презирать. Здесь не так ярко, как прежде. И не так чисто. Приглядишься – особенно заметно. Кама не хочет видеть… Забирая – разрушаешь. Взятое не воротишь, но можно остановиться. Перестать. У этих мест тоже есть сердце. Разбито ли оно теперь? Еще нет.
В глубине сияющих сгустков тихая мольба о помощи. Их сила – не наша, общая, для всех. Прийти сюда было неправильно. Не сегодня, тогда. В первый раз, с ней, во второй – со всеми, и каждый последующий. Течение слабеет, расплетаются потревоженные нити, меняя некогда совершенный узор. Раньше было иначе. Ни украденных миров, ни опасного могущества. Чужая воля – всегда чужая, даже если заставить. Все обман. Дальше – хуже. Что это? Без сомнений – ошибка. И исправить ее легко.
