– Э?!
– Проходи, – пригласил я его и посторонился.
Кроме как от Аниты прятаться не от кого, а она уже вряд ли поверит, что из-за обоев такой эффект. К тому же в нынешней ситуации любые идеи выслушать не лишнее. Приглашать дважды не потребовалось – вошел. Спокойно, без излюбленных предосторожностей и перестраховок. Хозяйка топталась на месте, накручивая на палец розовую прядь. Дверь на кухню была плотно закрыта, но сквозило нехило. Хансен принюхался и прокомментировал:
– Забористо у вас.
– Да… – Анита хлопнула ресницами и зачем-то уточнила: – Эмиль?…
– Смотря по какому паспорту, – не удержался я.
– Главное, что в душе, – патетично парировал он и, заметно колеблясь, пристроил пальто на вешалку. – Не теплая здесь, знаете ли, обстановка.
Ничего, есть шансы, что скоро будет жарко. Я кивнул на дальнюю комнату и, пропустив гостя вперед, шагнул следом. На плечо легла маленькая ладонь, настойчиво развернув, прилетело вопрошающее на венгерском:
– Какого…
Ну, или почти так, смысл тот же. Интонация полного непонимания прилагалась, измученная прядь съехала с волос вместе с заколкой. Еще бы, такая встреча. Не каждый день увидишь того, кто обчистил любимый архив на предмет самых ценных, с ее точки зрения, материалов.
– Пока не знаю, – ответил я. – Сейчас и послушаем.
Ввязалась – копилка идей общая. Анита быстренько повесила куртку в прихожей, стянув попутно заколку, и шмыгнула за мной в комнату. Дым тут чувствовался слабее, как и холод. Хансен прохаживался вдоль подоконника, дотошно рассматривая пушистые цветы в горшках, только лупы не хватало.
– Аспарагус? – спросил тоном не то садовода-любителя, не то профессионального кроссвордиста.
– Обсудим цветочки? – Анита уперла руки в бока, очевидно, припомнив все хорошее, он выразительно ухмыльнулся. Обычно после такой вот ухмылки народ из его кабинета и вылетал. – Да без понятия я, подарили…
– Давайте по делу, – вмешался я, сев к плюшевой панде на диван.
Анита зябко поежилась. Включив обогреватель, закуталась в вытащенный из шкафа плед и втиснулась между мной и пандой. Хансен облокотился о подоконник, подвинув горшок, и вопросительно приподнял бровь.
– Она со мной, – поставил я точку в этом вопросе.
– Не слишком по-дружески и ей тоже карьеру портить, – обронил он равнодушно на французском и перешел обратно на английский: – Что вы собираетесь дальше делать?
– Послушать, что ты скажешь.
– Это единственный вариант? Что ж, вам повезло. Полагаю, раз вы против официального курса, то хотите избавиться от зажившейся заграничной компании навсегда. Действенный и кардинальный способ их уничтожить – перезапустить Поток.
– Нордом повеяло, – скривилась Анита. – Не ты ли его надоумил?
– У многих – хотя, подчеркиваю, что не у всех – имеются свои мозги. – Хансен с глухим звуком постучал по горшку. – Кстати, жаль, что у него не вышло. Решил бы все наши проблемы.
Кто бы сомневался. Отвечай он за то расследование, мешать бы и не подумал.
– Ты говорил, – начал я терять терпение, – что эта идея мне понравится.
– Да я даже не знаю, к чему там можно придраться! Для обнуления нужна встряска, вызывается она мощным выбросом энергии, поражающим центр Потока. Считайте, возникает критическая ошибка, и системе проще форматнуть, чем исправлять. По легендам, оно уже случалось… тысячелетия назад. Бах, и перезагрузка. Для этого необязательно кого-то убивать, тем более физически. Ловушка ставит под удар и охотника, связь с жертвами двусторонняя. В чужие тела могут вселяться благодаря тому, что сожрали личность хозяина и все еще держат ее, так сказать, у себя. Это делает их уязвимыми…
– С чего подобные выводы? – вспомнился отчет о его бурной деятельности в клиниках. – Были и удачные эксперименты?
– Не все, – нехотя признал Хансен. – Но теория подтвердилась, и при смерти объекта некий энергетический разрыв фиксировался.
Анита шумно перевела дыхание.
– Ненаучный у вас подход, – устало отметил он. – Ты, случаем, на акции по запрету клинических испытаний не ходишь?
– Теперь схожу, – процедила она. – И что общего между связью вечно голодных сущностей с жертвами и обнулением Потока?
– Если передать им по открытому каналу энергию, которой они подавятся, то станут для Потока чужеродным элементом. И не где-нибудь, а в ментальном центре управления всем… Это критическая ошибка и уверенная заявка на желанный «бах».
Ясно, зачем пришел. Идея у него. Доступ в клиники у меня. Пока еще.
– Бред, – Анита выразительно покрутила пальцем у виска. – Что за энергию можно с таким эффектом передать?
– Нашу… – многозначительно протянул экспериментатор. – Сложно объяснить, но должно сработать.
– Сложно? – усмехнулся я. – Но должно сработать, да. С учетом того, что иммунитет – это результат перестроенного до инициации дара.
Она медленно повернулась, уронив плед с дрогнувших плеч. Тот спикировал на пол, под морду опасно накренившейся панде. Хансен присвистнул.
– Ух ты, – сказал с удивлением, – не ожидал. Об этом всего несколько человек знает. Откуда тебе известно?
– Догадался.
– А?… – Анита вскочила с дивана. – Эй! Ну-ка объясните! Это правда?!
– Земан, нельзя же так в лоб, – покачал он головой, – и без прелюдии. Да, это правда. Исследовательский проект Ланса.
Понятно…
– Давно закрытый проект, за ненадобностью. Ставили целью выяснить природу иммунитета, каким образом формируется, и почему возникает у столь низкого процента детей с поврежденным барьером. Выяснили. Дар заранее где-то сидит, своего часа ждет. Если шарахнуть до инициации, перестраивается – уходит в защиту полностью, за счет потери активных способностей. Управление энергией заменяется нейтрализацией. Остается только общая чувствительность к фону. К слову, чем она выше, тем выше мог быть дар.
Ну, спасибо. Прямо полегчало.
– Так-так-так… – Анита с силой дернула розоватую прядь. Видимо, родную, раз не отвалилась. – Измененный дар? Черт, это все объясняет! Возможность из Потока эсперов выдергивать, их энергию скрывать или через взгляд сжигать. Зачем было хоронить результаты исследования?
– А кто об этом захочет узнать? – ответил ей Хансен, но посмотрел на меня. – Практическая ценность сомнительная, специально появление иммунитета не подстроить. Как дар не используешь: влияния на окружающих нет, в Поток не попасть. Сколько опытов было… все мимо.
Просто им избранные не встречались.
– Зато теперь пригодилось, – прервал я новый Анитин вопрос, обещавший быть нецензурным, судя по сурово сдвинутым бровям. – Если твой план такой замечательный, почему ты не занялся этим сам? Иммунитет у тебя тот же, в клинику пробраться миссия не то чтобы невыполнимая.
