…шелест ветра, невесомое колыхание травы. Высокой, густой, пригнись – не найдут. Но то нечестно, мой черед искать. Игра, в которой не проиграешь. Приглушенное хихиканье, дурашливый визг. Кто-то нашел их раньше. Что он делает здесь?!
Рывок с места, бег сквозь траву. Они там, недалеко. Зовут, пылают. Можно успеть! Мелькает небо, отчетливее пахнет смолой. Зелень уже по колено, обступают деревья. Река шумит, волнуется, накатывает волны. Его со спины не видно. Малявки на берегу, обе. Строят ему глазки, косы по ветру. Так бы и высказала о приличиях, на правах старшей!
Он оборачивается ко мне, мгновенно слившись с сиянием закатного солнца. И окликает:
– Эсте?..
Да… Именно так меня сегодня Базиль и назвал. Не ругательство это вовсе. Имя.
Все проще некуда. Только создавшие границу способны ею управлять. Их было шестеро, когда они ее ставили. Вот почему чертова воронка всегда казалась мне жаркой и манящей, а другим – неприветливо ледяной. Знак – память, и откликается тоже по энергии. А она суть прежняя, перерождения или что-то вроде. Ныне живущее уже когда-то жило, и не факт, что не натворило бед. А я-то грешила на Хранителя. Думала, он – она, оно, без разницы – в прошлом отличился, а я благодаря нашей связи поймала видений. Но нет, сейчас его энергии во мне ни капли, а знак сработал. Да и в первый раз не было. Это все я.
На лавочке и асфальте отпечатались редкие темные точки, ветер продул насквозь. Я прикрыла глаза, закуталась в плащ. Не потеплело.
Правда не принесет радости. Хранитель предупреждал. Переживал, что расстроюсь? Вряд ли! Не доверял – больше похоже. Ни одного ответа не давал, самой приходилось добывать. За каждую подсказку сражаться! Сомневался, изучал меня. И привязался неспроста. Испытания, избранные… Как же! Я ему действительно полезна, я могу границу отпереть. Столько гадала как можно пробраться в нижний Поток, а пробираться-то и не нужно. Открыто. В любое время дня и ночи, сами приходите и друзей приводите!
Я рассмеялась, обняла себя за плечи. Было очень холодно. Увереннее и заметнее накрапывал дождь, темнело. Кажется, я сижу здесь давно.
Нири не зря не хотела мне показывать. Помнила, признала… Что я натворила тогда?.. Нет, не я. Она, Эсте. Не имеет никакого значения, кем ты был когда-то. Главное – что сейчас. Но Соня сказала, что та покинула пятерку чуть ли не в самом начале. Может, не успела никого сожрать? Ну да, конечно. Наверняка святой была, а в такую компанию попала по досадному недоразумению. Кому я вру? Себе?
Отпечатков во дворе поуменьшилось, народ разбегался по домам, какого-то ребенка подгонял голос с балкона. Ветер трепал волосы, забирался под плащ, бил в спину.
Я все испортила. Соне достаточно было просто сдать Янику Тео, чтобы получить свободу. Но она хотела помочь мне. У нее даже был план, как разом решить и свои, и мои проблемы. И он бы сработал, всего-то надо было ей довериться. Не решать за нее, не лезть, не требовать отчетов. Дождаться. Теперь поздно… Яркого, бесконечно знакомого солнечного отпечатка нигде не было. Не существовало, как и ее самой.
На плечо плюхнулась очередная капля, к щеке прилипла влажная прядь. Согревающе коснулся теплый отпечаток, будто рядом зажгли огонь. Я распахнула глаза, на лавку приземлился Влад, отрезав серое небо полосатым кругом зонта.
– Ты носишь с собой зонт? – вяло удивилась я.
– Да… – протянул он с гордостью. Покаянно вздохнул и признался: – Я его по дороге купил, когда закапало.
Хоть тут без перемен. Я вытерла капли со лба, убрала за спину намокшие волосы. На рукавах редкими бусинами блестела вода. Тронь – убежит, спрячется в складках плаща.
– Давай домой? Там хорошо, тепло, – предложил Влад и поерзал по лавке. – И сухо, между прочим!
Внутри что-то шевельнулось, заскреблось отчаянно, но выхода не нашло. Хлынул дождь, по зонту гулко забарабанили тяжелые капли.
– Как ты узнал, что я здесь? Снова интуиция?
– Ну, – Влад замялся. В нем искренне, почти осязаемо, пылало беспокойство вперемешку с заботой и чем-то еще, тщательно спрятанным. Значит, и высматривать не стоит. – Вообще-то, Паша позвонил. Рассказал про… торговый центр и попросил тебя забрать отсюда.
Забрать. Вот оно что. Следит за мной.
– Ты поранилась? – Влад взял меня за руку, заставил раскрыть ладонь. Не просто так саднило. На пальцах вздулись багровые полосы, тонкой коркой запеклась кровь. – Где так умудрилась?..
Я пожала плечами. Может, об лавку. Может, когда от Сони оттаскивали… Асфальт усеяло лужами, они росли, сливались, глотали опавшие листья. Все одно, серое, и ни ничем уже не отдраить. Глубоко во мне плескалась горечь, бурлила, просилась наружу. И никак. Ничего.
– Лейка? Не молчи, а?
Лило все сильнее, с зонта сплошным потоком стекала вода, раскраивая куртку Влада на две части – светлую сухую и намокшую, холодную, темную. Свет и тьма. Как на той его картинке… В горле запершило. Двор расплылся странными кругами, сердце стукнулось о ребра – раз, два, три… Всхлипнула.
– Эй? – переспросил он, будто не понял, что услышал.
Дыхание сбилось, глаза защипало. Контроль… Да какой, к черту контроль… Почему все вышло именно так? Зачем?! Еще всхлип. Влад робко погладил меня по спине, я уткнулась ему в грудь, зажмурилась. От мягкой куртки пахло дождем, и его запахом, теплым и родным, уже своим. Судорожный вдох, полные легкие ледяного воздуха. Рыдания – громкие до неприличия, вырвались, не удержать. Рука сама обхватила такое удобное плечо, хлынули слезы. Ручьем! Дождю и не снилось…
– Лейка, послушай, – шептал Влад, – сейчас поедешь домой, там и кофе, и диван, и все, что пожелаешь. Хочешь, к себе? Или к Артему? Он тебя ждет, звонил мне, переживает. Привез от дедушки кусок торта, сказал – вкусный, и ты должна попробовать. От сестры отбивается, чтобы не слопала, обещал к твоему приходу додержать оборону, но понимаешь же, как ему непросто. Поехали? Поможешь нам заодно. У нас столько дел! Космический корабль не собран, а без крыла не улетит, то есть если и улетит, то недалеко. Это безответственный подход к исследованию Галактики, не находишь?
Я кивала, он говорил и говорил, много, как всегда умел. О том, что Артем собирается смотреть какой-то мультик, и ему нужна компания. Что они в бабушкиной квартире оставили мне послание за ковром, который на стене висит, и начинают опасаться, что я никогда его не найду. И ни слова о Соне или случившемся сегодня, ни одного обещания, что все будет хорошо. Ничего такого, чего не хотелось бы слышать, или того, в чем можно сомневаться.
Стук дождя, соленый привкус на пересохших губах. Влад стойко прикрывал меня зонтом, прячась под ним же. Зачем? Оба все равно мокрые, хоть выжимай. Слезы не кончались – прорвало, разом за последние четыре года. Под лавкой копилась вода, журчала, по капле приходило спокойствие, на грани болезненного умиротворения, и странное ощущение… Легкости? Освобождения? Нет.
