– Круто, – пробормотал я.
– Это спецназ. Иногда приходится, – мрачно пояснил Володя. – Мне, слава богу, не довелось, но наслышан…
– Это как же так? – офонарел Серега.
– Разведывательно-диверсионная группа должна в первую очередь выполнить поставленную перед ней задачу. Любой ценой. Если раненый на руках у группы мешает ее выполнению… не дай бог, конечно…
– Ну вы, разведка, даете… А просто оставить религия не позволяет?
– Противнику? Для «форсированного» допроса? Ты знаешь, что это такое?
Обсуждая между делом все эти не слишком веселые особенности подобных спецопераций, мы осторожно продвинулись вперед, осмотрелись, и лишь после этого помогли выбраться из-под убитых супостатов парню и его «почтенной» мамаше. Та шипела что-то трудноразборчивое, и едва ли это была похвала, а пальцем она при этом тыкала в сторону скрывшегося главаря похитителей.
– Догнать его? – предложил Васькин.
– Я бы не советовал, – взгляд спецназера был не менее убедителен, чем тон.
– А он…
– Просто уходит. Что мог, он сделал, эта часть его задачи провалена, и он знает, что в одиночку он ее уже не выполнит. Теперь его задача – спастись самому, добраться до начальства и доложить. Зачем ему рисковать зря? И зачем рисковать зря нам?
– Тогда однозначно хрен с ним! – заключил я. – Свою задачу мы выполнили, а поймать этого волчару нам никто не приказывал.
Дискутировали мы, естественно, по-русски. Поняв, однако, по нашему тону, что на ейное повеление мы дружно забили хрен и преследовать сбежавшего врага вовсе не собираемся, «почтенная» зашипела еще злее. Спасибо хоть, сын все-таки увлек мамашу в тыл, виновато кивнув нам.
– Баба с возу – кобыле легче! – прокомментировал Серега.
– Кстати, трое еще дышат, – заметил Володя. – Надо бы позаботиться…
– Нахрена? Они же уже не опасны! – и до Сереги дошло, что он имеет в виду.
– Ну, в таких случаях рядовых бойцов используют втемную – ни хрена они толком не знают. Да и не жильцы они уже, и сами это прекрасно понимают. В общем, хрен они чего скажут, и будут только благодарны нам за избавление от пыток.
– Я не буду! – заявил наш гуманист. – Я вам что, палач?
– Чистоплюй ты гребаный! Я тебе, что ли, палач?
– Я полицейский – увольте, – отмазался и Хренио.
– Мужики, это надо сделать! А одному мне это тоже впадлу!
– Хрен бы тебя побрал, Володя, вместе с твоими спецназерскими заморочками! – процедил я, закидывая арбалет за спину и выдергивая меч. – Пошли, разведка!
– Под музыку было бы, конечно, легче…
– Под вагнеровский «Полет валькирий»?
– Ага, был бы в самый раз!
– Ну, извини, проигрыватель я дома оставил – ага, вместе с электророзеткой. А самим горлопанить – ну, разве только:
Шварц-бравн ист ди хазелнюсс,
Шварц – бин аухь ихь, бин аухь ихь!
Шварц-бравн мосс майн медель зайн,
Гераде зо ви ихь!
– Ага, тоже пойдет! – И бессмысленный, но залихватский припев мы подхватили уже вдвоем:
Юби-ди-и, юби-юби-ди, ах-ха-ха!
Юби-ди-и, юби-юби-ди, ах-ха-ха!
Юби-ди-и, юби-юби-ди, ах-ха-ха!
Юби-ди-и, юби-юби-ди!
Под него мы и прекратили мучения бедолаг…
– Ну вы и отморозки! – промямлил Серега, когда мы вернулись. – Прям в натуре как эсэсовцы какие-то!
– Иди ты на хрен! – направил я его.
– Мы за вас эту гнилую работенку сделали, – добавил Володя. – Теперь наша очередь побыть чистоплюями. В прошлый раз мародерствовать вместе с нами вам религия позволяла…
В общем, руки замарали все. Но на войне – как на войне. Идя в тыл сами, мы отчетливо слыхали уже и пьяные выкрики – наши начали гулять. По пути одна хижина горит – пожары ведь тушить давно уж некому, да и незачем, откровенно говоря. Так бы и прошли мимо, да оттуда скребушение какое-то доносилось – не иначе как ныкается там кто-то. Ну не дурачье ли, млять? Крыша ведь сейчас прогорит и обрушится на хрен, и испекутся они там, как пирог в духовке! Заглядываем – пусто, убитый только ихний один валяется. Мы решили уже было, что обознались, бывает, хотели уже дальше идти, да тут увидели разворошенную на полу солому – местами уже и тлевшую, кстати, а под ней – деревянная крышка люка. Поддели мечами, открываем – так и есть, подпол там, а в нем баба с дитем. Показываем дурынде на горящую крышу, подаем руки, чтоб ребенка подала и сама оттуда выбиралась, а она в угол забиться норовит. Схватили наконец за шкирку, вытаскиваем – визжит, упирается, да еще и кусаться удумала. А нам церемонии-то с ней разводить некогда, крыша-то догорает и в любой момент на бошки нам всем рухнуть может. Обозлились, надавали подзатыльников, выдернули из подпола на хрен вместе со спиногрызом ейным, да пинками вон из халупы. Только выскочили следом сами – крыша-то и рухнула. Так эта дура, покуда мы ее оттель выковыривали, да через труп того убитого перетаскивали, еще и укусить Серегу за руку успела – ага, вот и делай, млять, после этого добро людям!
Зато, как допинали ее до кучи пленных на площади, так сразу и к сослуживцам пирующим присоединились, а там уже, как говорится, дым коромыслом. Одну целиком на вертеле зажаренную козу без нас уже успели слопать, вторую лопали, но жарилось еще три, вино прямо из кувшинов хлещут да друг другу передают, некоторые уже хорошо под мухой, и несколько тех кувшинов пустые уже валяются, а один раскоканный вдребезги, но из погреба «царского дворца» несут еще, так что беспокоиться не о чем – хватит на всех. А вокруг – трупы да развалины…
– Давайте, мужики, просто нажремся! – предложил Серега. – До свинского состояния!
Нажираться мы не стали, все-таки это было вино, а не водка, которую глушат залпом, да и проголодаться успели как звери, но на грудь приняли хорошо, а пошло еще лучше. Потом мы трахали оставленных нам товарищами-турдетанами «занятых» нами пленниц, и каждый перепробовал каждую. После этого мы курили, пуская по кругу трубку, затем просто болтали «за жизнь». После душевной беседы нас поймал командир и, ввиду нашего более-менее приемлемого состояния, поставил нас караулить, пока гуляют другие, и мы «бдительно охраняли и стойко обороняли» это безобразие. Потом нас другие сменили, и мы снова ели, снова пили, снова трахали баб, снова курили…
Судя по фингалу, который я наутро нащупал у себя под глазом, а потом увидел аналогичные украшения и у остальной троицы, мы, кажется, еще и маленько повздорили. Но кто с кем и из-за чего – не помню, хоть убейте!
– Ну вы и наклюкались вчера, товарищ Тихонов! – подколол меня Володя.
– От Штирлица и слышу! – вернул я ему его подкол и оказался прав, поскольку выяснилось, что обстоятельств дебоша не помнит никто. Уж не натворили ли мы вчера спьяну чего-то не того?
