– Причем по случаю выдавшегося в тот год аномально теплого лета – даже снег почти весь стаял – дамы сражались обнаженными до пояса! – добавил Серега, тоже кое-что о подобных женских дуэлях читавший.
– В общем, мало тебе того, что и сам я у тебя шмякнутый в роддоме башкой об стенку отморозок, так ты мне еще и баб таких же сосватал? Типа подобное тянется к подобному? Как тебе вообще такая хрень в башку пришла?
– Ну, сеньорита ведь сделает поправку в стандартные три раза.
– И поймет, что на самом деле эта дуэль благородных максовских баб была на дубовых кухонных скалках! – схохмил Володя, отчего мы все прыснули в кулаки.
– Хренио, чтоб тебя слепень в язык укусил! – при этом моем пожелании Володя с Серегой захмыкали, давя в себе приступ смеха. Наверное, справились бы, но…
– А что такое «хриень»? – спросила Велия, и тут уж эти два балбеса загоготали во весь голос. Да и не только они…
– Это тоже не самое лучшее из выражений, – сокрушенно признался я.
Выручая меня, Володя загорланил в такт ходьбы:
Притон, молельня, храм или таверна,
Верши приказ и средств не выбирай!
Тому, кто кардиналу служит верно,
Заранее заказан пропуск в рай!
И мы подхватили уже втроем:
Его высокопреосвященство
Нам обещал на небе райское блаженство!
Покуда жизнью живем земной,
Пусть похлопочет, пусть похлопочет,
Пусть похлопочет он за нас пред Сатаной!
– Вы поете весело, но как-то странно, – заметила девчонка. – Зачем-то делаете при этом злодейские рожи! Почему так? Что это за песня?
– Это песня наших врагов, – пояснил я ей.
– И вы так весело поете вражеские песни?
– Ну, это когда князь нас не слышит и рядом нет тех, кто донесет ему. А они поют наши, когда рядом с ними нет верховного жреца или его доносчиков.
– Странный обычай!
– Да это не обычай, это просто для веселья. Да и враги-то… Одна страна, один язык, одни и те же боги, да и служба в общем-то одинаковая. Да, соперничаем, ссоримся, деремся, иногда и убиваем друг друга, если ссора особенно сильна – но это там, у нас. А попали бы сюда вместе – вместе бы и держались, и помогали бы друг другу.
– На войне так и надо! – одобрил невесть как успевший присоединиться к нам Велтур. – Особенно когда есть настоящий враг – псоглавцы!
– Кто-кто? – не понял я.
– Люди с песьими головами! Ну, с собачьими, – учитывая мое неважнецкое знание языка, парень разжевал мне попроще. – Вы ведь там наверняка с ними воюете?
– Ну… гм… Ну, если появятся – наверное, будем воевать. Но откуда им у нас взяться?
– Как откуда? Ученые греки пишут, что они живут как раз где-то в ваших странах!
– Ну, если греки пишут…
Авторитеты – страшная сила. Для мусульман, например, непреложная аксиома, что арабский скакун – лучше всех прочих, как и вообще все арабское, и усомниться в этом при правоверном мусульманине – значит тяжко оскорбить его. А тут, в античном мире, такими авторитетами успели заделаться греки. Ну и что прикажете делать? Хренио вон подмигивает, предлагая с ходу сочинить душещипательную байку об эпических старинных битвах наших славных благородных предков с этими самыми «песьеголовыми» – ага, не иначе как в духе гомеровской «Илиады»! Нет уж, хрен ему!
– Наверное, где-то есть. Но думаю, что где-то очень далеко от нас – иначе мы бы о них знали.
– Велтур слишком много начитался этих греков! – тут же наябедничала его сестра, хихикая в кулачок.
– Ну, может, и ошиблись немного, – неохотно признал парень.
– Вообще-то припоминаю что-то, вроде рассказывал один заезжий купец с юга про каких-то людей с собачьими головами. Но он говорил, что они совсем дикие и живут где-то ближе к вам, в жарких южных странах, – в конце концов, павианы ведь и в самом деле существуют, и я прикинул, что многократно искаженный слух про них вполне мог докатиться и до «наших» глухих лесов. – Да, точно – люди с собачьими головами!
Велтур расхохотался:
– Какие же это люди?! Да, есть в жаркой стране за морем обезьяны – это такие звери, на людей похожи, но волосатые, на четвереньках и с хвостами. И среди них – да, есть и с собачьими головами, очень свирепые. Но это звери, а не люди!
Поскольку по нашей легенде мы сейчас слыхали об обезьянах впервые, я изобразил живейший интерес:
– А чем же они тогда похожи на людей?
– А у них руки как у людей, только волосатые.
– Как у меня? – я рассмотрел волоски на собственной руке.
Велия звонко расхохоталась, а ее брат поправил мое «заблуждение»:
– Да нет, Максим, у них совсем волосатые – ну, как у нас на голове! И ноги у них тоже как руки.
– Тоже волосатые?
– Ну да. И еще они могут ими хватать палки и камни, как и руками.
– Вот как? Так это они, наверное, и по деревьям хорошо лазают?
– Да, очень хорошо лазают.
Забавно было «просвещаться» о далекой южной фауне, которую я по научно-популярным книгам и фильмам нашего мира знал уж всяко получше, чем этот увлеченно просвещающий меня пацан…
– Максим, а этот ваш «киняз», которому ты служил, – великий человек? – поинтересовался Велтур, когда закончил мой зоологический ликбез.
– Ну… гм… Он князь, ему полагается быть великим.
– А чем именно он велик?
– Ну, перед ним все ходят на полусогнутых. Кто выпрямится, когда он не в настроении – плохи дела, опалы уж точно не миновать. А уж перечить в чем-то ему и думать не моги – это сразу голова с плеч. Крут наш князь Всеслав.
– А для вашей страны он что хорошего сделал?
– Ну, страна цела – и на том спасибо.
– А он со скифами воевал?
– Было дело. Хотели завоевать выход к Скифскому морю. Ну, если честно, то не особо-то и хотели – там и теплее, конечно, и земли плодороднее, но разве нашему лесному воинству со знаменитой скифской конницей в чистом поле тягаться? Но князь наш славы захотел да скифского золота, и так захотел, что не кушалось ему без этого и не спалось, а ему ж разве скажешь хоть слово поперек? Вот и пришлось из-за этого всем той войны со скифами захотеть. Войско в самом деле собрали до той поры в наших землях невиданное, да и арбалеты опять же – луки-то у нас слабенькие, да и лучники из нас так себе, скифам не чета, а арбалеты хоть посильнее и поточнее, и на них наши крепко надеялись. Ну, дань от скифского царя наш князь потребовал, как водится, войну ему объявил, когда царь ту дань платить ему отказался, да и двинулся в степь со своим войском. А скифы вздумали сопротивляться.
– Он победил их?
