– Так ведь было на что! Но ты права, у тебя будут не хуже, – мой палец нырнул в ложбинку, а эта чертовка сложила руки под грудью так, что ложбинка стала совсем узенькой…
– Ты еще будешь служить на руднике какое-то время. Гадес далеко оттуда, и мужчина не может долго обходиться без женщины. А ты нравишься Астурде, и она может захотеть остепениться. Я, конечно, желаю ей счастья, но ты достоин лучшего, Максим!
– Именно такого? – я обнял ее покрепче.
– Может быть… Если боги будут благосклонны…
– Тебя там не выдадут за это время замуж?
– Шестнадцать лет исполнится мне в пути, и в Гадесе я буду считаться уже взрослой. Но мой отец в Карфагене, а без него мою судьбу никто решать не будет. Ты только постарайся, чтобы дела не слишком долго привязывали тебя к руднику. Сумеешь?
– Кажется, у меня появилась причина очень постараться…
– С тобой весело, Максим! В деревне ты хотел совратить меня за несколько маленьких бронзовых монеток. У тебя еще осталась хоть одна – именно из тех?
– Осталась.
– Подари ее мне! Когда будет скучно – достану, вспомню и посмеюсь…
16. Война по-кордубски
– Внучка досточтимого Волния достойна лучшей партии, чем какой-то наемник! – заявила «почтенная» достаточно ледяным тоном.
Я прифонарел – не от самой ее позиции, в которой, в общем-то, и не сомневался, но обоснование… Нет, я, конечно, понимал, что не стало бы наше командование городить целую спасательную экспедицию ради чужих для нанимателя людей, да и уж всяко не такой была бы наша тогдашняя суета ради совсем уж «седьмой воды на киселе», но чтоб родная внучка самого главы клана… Мое почтение, млять, как говорится, но во что ж это я такое вляпался-то сдуру?!
– Ну, допустим все же, не такой уж он и «какой-то», Криула, – вступился за меня «досточтимый» Ремд. – Служит без году неделю, а уже как отличился! Такие люди обычно не задерживаются в «каких-то наемниках»!
– Ремд, я ведь не шучу! – и, обернувшись ко мне: – Вчера я сказала тебе, солдат, что ты далеко пойдешь, если боги будут к тебе благосклонны. Я и тогда не шутила с этим, и сейчас могу это повторить – но не настолько же! Не забывай все-таки, кто ты – и кто мы!
– Так, так, Криула, а напомни-ка нам, кто же это вы такие, хе-хе?! – дурашливо поинтересовался ее родственник.
– Ремд!!! – на столике аж блюдца подскочили. – Все равно он нам не ровня!!!
Этого юмора я уже не понял, но пояснять его мне, похоже, никто не собирался. Возможно, «досточтимый» и объяснил бы, настроение-то у него было для этого вполне подходящим, но глаза Криулы метали такие молнии, что даже он не рискнул.
– Видишь, Максим, у меня тоже ничего не получается. Но ты не расстраивайся – она раздражена сейчас, не в духе, у женщин это бывает. Ничего, мы подождем, когда ее настроение улучшится, и тогда попробуем уговорить ее еще раз, хе-хе!
– Не будь комедиантом, Ремд! – «почтенная» вроде бы угомонилась, и даже улыбнулась уголками рта, но это вовсе не означало согласия становиться моей тещей.
– Хорошо, не буду. Поговорим тогда о делах поважнее и посерьезнее. Твой раб, Максим, как я слыхал, справился с черной бронзой – с твоей помощью. Если ты научишь его справляться самостоятельно – ты будешь вознагражден так, что и нынешняя награда покажется тебе сущим пустяком. Криула вчера рассказала мне о вашем обсуждении цен на наложниц и танцовщиц, хе-хе! – Та тоже улыбнулась. – Но не одни только красивые наложницы могут стоить хорошего дома! Раб-мастер тоже стоит весьма недешево, а уж мастер по черной бронзе – тем более. Если мальчишка станет настоящим мастером, я куплю его у тебя очень дорого.
– Прости, досточтимый, но я не могу продать его тебе.
– Почему? Мы же еще не договорились о цене! Даю слово, ты будешь доволен!
– Дело в том, что я уже дал слово освободить парня. Разве годится мастеру по черной бронзе быть рабом?
– Дал слово? Гм… Ну, раз так – слово надо держать. Жалованье свободному мастеру не разоряло клан Тарквиниев раньше, не разорит и теперь. Но я тоже уже дал тебе слово и сдержу его. Учи своего раба, Максим! Ты и теперь уже не настолько беден, чтобы не купить себе нового слугу, а этого учи настоящему делу! Когда твой бывший раб научится выплавлять черную бронзу без тебя – тебе будет на что купить хороший дом в Гадесе. Не самый лучший – я знаю его хозяина, он его не продаст, хе-хе, – и даже не такой, как у моего дяди – я говорю не о том, который ты видел, а о том, что на острове, – но тебе ведь такой и не нужен, верно? Тот, который ты сможешь купить, будет уж всяко не хуже того, в котором мой дядя ведет дела. Пожалуй, и получше, да еще и на острове, если захочешь. Ты и сам не заметишь, как станешь завидным женихом, и тогда мы снова попробуем уговорить Криулу, хе-хе!
– Опять шутишь, Ремд?
– Ничуть! Как же можно, когда ты запретила мне быть комедиантом, хе-хе! Я вполне серьезен. Разве лучше будет, если девочка достанется какому-нибудь старику или избалованному сосунку? Если ее избранник неплох – зачем же делать ее несчастной?
– Ну, так уж прямо и избранник! Юной девчонке нетрудно вскружить голову, но такие увлечения быстро проходят. А Гадес – город не маленький, и выбор у нее там будет достаточно широкий.
– Как знать, Криула? Некоторые увлечения, знаешь ли, оказываются очень стойкими, и я мог бы напомнить тебе об одном из таких…
– Хватит, Ремд! Пусть хотя бы языки изучит, прежде чем на Велию пялиться! Неужели судьба моей девочки – достаться неотесанному варвару?!
– Вот таковы женщины, Максим! Мы ей такого зятя из тебя готовим, а она еще условия ставит! Но – тут она в своем праве, и в этом я с ней тоже согласен, так что языки тебе учить придется. Начальник рудника хорошо отзывается о тебе…
Тоже мне новость! Еще бы ему не отзываться обо мне хорошо, гы-гы!
– Он и сам неплохо владеет финикийским языком, а еще лучше им владеет его наложница-бастулонка, которую он приобрел тайком от жены и прячет от нее на руднике, хе-хе! Я попрошу его поучить тебя финикийскому, а ты учись старательно – но смотри, только финикийскому языку, а не финикийским забавам с его бастулонкой, хе-хе!
Тут уж рассмеялась и «почтенная», хотя самообольщаться по поводу ее настроя было бы, пожалуй, очень сильно преждевременно. Уж очень круто она наехала на меня с утра, когда нас заложила ей эта гнусная сволочь!
– Хррррррррр! – прохрипела эта сволочь несколько позже, когда мои пальцы сомкнулись на ее тщедушной шейке. Я чуток ослабил хватку, поскольку не решил еще, что с ней сделать – просто придушить, сломать шею или утопить в очке сортира. Как вообще посмела, мразь, на глаза мне попасться после такого!
– Если ты убьешь меня или искалечишь – тебя оштрафуют на мою цену, а она для тебя немаленькая!
– Ты веришь в то, что я боюсь этого?
