– Млять, щас триарии ударят! – со знанием дела предсказал Володя, да только хрен он угадал! Триариев римский командующий, похоже, решил поберечь, и вместо них после нового сигнала римских трубачей в интервалы между манипулами их принципов двинулись слоны. Сперва шагом, затем трусцой, а уже в самой боевой линии заревели и ломанулись со всей дури. Правильно их историки «живыми танками» называют! Хоть и без башенок со стрелками почему-то в данном случае, и действовать могут только ногами, хоботом да бивнями, но ни под то, ни под другое, ни под третье попадать как-то, знаете ли, совершенно не в кураж. Чревато это травмами, едва ли совместимыми с дальнейшей жизнью именно вот в этой бренной тушке, с которой почему-то ну никак не хочется расставаться…
К таким крутым переделкам простые турдетанские ополченцы, конечно, не были готовы, и многие побежали. Напор турдетан резко ослаб, и римляне снова начали теснить противника, а слоны вырвались вперед, сея смерть и опустошение. Но похоже, что слухи, будто среди профессионалов Кулхаса имеются и ветераны, сражавшиеся еще со Сципионом против Баркидов, не столь уж беспочвенны. А кое-кто, сильно подозреваю, что и не только со Сципионом против Баркидов, но и с точностью до наоборот – сперва с Баркидами против Сципиона – тоже поучаствовать успел. В общем, судя по дальнейшим событиям, с боевыми слонами некоторым из мятежных испанских вояк дело иметь уже доводилось, что они вскоре и продемонстрировали нагляднейшим образом.
В погонщиков-нумидийцев тут же полетели меткие дротики и саунионы, да и пращники турдетан тоже как-то не зевали, а если этого оказывалось недостаточно – сразу несколько человек метали копья в одного слона. Пара гигантов с ревом осела и рухнула – стена под нами, конечно, не задрожала, как это обожали иногда показывать в совсем уж старых буржуинских фильмах про динозавров и им подобных монструсов, но впечатлило зрелище, без дураков впечатлило. Остальные, лишившись погонщиков и обезумев, как от боли, так и от страха, повернули назад. Теперь уже они остервенело опустошали римские ряды, наверняка вызывая у ветеранов войны с Ганнибалом весьма неприятное ощущение дежавю. Вряд ли это они преднамеренно, скорее просто, съехав с катушек, перестали различать своих и чужих, но римлянам-то от этого разве легче?
Но помимо дежавю имелся у римских ветеранов, конечно, и опыт, который, как известно, не пропьешь. Сицилия, Нола, Испания, Зама – было где им встретиться с хоботными так, что миром хрен разойдешься. И хотя немалая часть той римской солдатни вышла уже из призывного возраста, кое-кто еще остался в строю, а кто-то из них даже и по службе продвинулся. Не так уж и много было тут этих взбесившихся «живых танков», всего около десятка – не с Македонией ведь воевали, а с какими-то жалкими испанскими варварами. Опомнились, организовались, вспомнили былые навыки, и вскоре охреневших слонопотамов забросали копьями, дабы не путались под ногами у гордых граждан Рима.
Избавившись таким образом от помехи, легионеры снова сомкнули ряды, но и турдетаны уже опомнились и возобновили натиск. К линии боевого контакта под звуки труб мерной поступью двинулись римские триарии…
– Если у Кулхаса не припасено хорошего сюрприза еще и для этих – его войску теперь точно звиздец! – заметил Володя.
Ситуевина в самом деле складывалась своеобразная – если на флангах конница и легковооруженные как-то поддерживали статус-кво, то в центре – с подходом триариев – результат был предсказуем. В принципе-то так же оно было примерно и у Ганнибала при Каннах. Зная конечный результат той гораздо более грандиозной мясорубки, чем эта, мы обычно не вполне осознаем, как рисковал тогда великий Баркид. Бой есть бой, и многое в нем запросто может пойти совсем не так, как спланировано. А там даже и не требовалось «совсем не так», там и «не совсем так» хватило бы за глаза. Продержись его слабый центр чуть меньше, промешкай его сильные фланги чуть дольше, проконогребься его конница с конницей римлян и не поспей своевременно завершающие спланированное им окружение нумидийцы – любого из этих факторов хватило бы, чтобы римская пехота прорвалась в центре, после чего весь гениальный план Ганнибала полетел бы вверх тормашками. Уж чему-чему, а строевой даже римских новобранцев начальство выдрочить успело, и уж по команде «Кру-гом!» развернуться к тем пресловутым нумидийцам задним манипулам труда бы не составило. Тыл стал бы новым фронтом, а бывший фронт – тылом, только и всего. Тяжело, конечно, пришлось бы флангам, теснимым лучшей Ганнибаловой пехотой, но в глубине римских боевых порядков было вполне достаточно свежих манипулов, чтобы как-нибудь уж справиться и с этой напастью. Шутка ли – соотношение сил по пехоте два к одному в римскую пользу?
Сюрприз у Кулхаса, как это вскоре выяснилось, имелся. За притоком Бетиса его профессионалы опрокинули местных союзников Рима и на плечах у бегущих форсировали неширокий приток. Вперед вырвалась стремительная конница, и прямо на наших глазах наметился нехилый удар в бочину уже теснящим противника по всему фронту римлянам. Если они успеют вовремя и если то же самое случится и на другом их фланге – запросто может статься, что и выйдут у турдетан «Канны на бис». Но это понимали и римляне, а память о настоящих Каннах у них была еще достаточно свежа, и подобный исход дела в их планы, конечно же, не входил. Вооруженных полноценными копьями триариев для сплошного подобия греческой фаланги, которую нечего и думать атаковать в лоб конной лавой, гордым квиритам катастрофически не хватало, и шансы пробить брешь сквозь куда слабее вооруженных принципов, не говоря уже о гастатах, наклевывались у кулхасовской кавалерии неплохие, а следом ведь поспешала и пехота, которой только дай ворваться в смятые и расстроенные боевые порядки римлян – эти ребята своего уж точно не упустят и порезвятся там от всей своей широкой души – ага, где-то примерно в духе не к ночи будь помянутого Тевтобургского леса. Это в строю манипула или когорты римский легионер силен, а в неразберихе рулит съевший собаку на поединках варвар. Наверное, так бы оно и вышло, если бы только не одно-единственное, но весьма досадное обстоятельство.
Не всех своих слонов римляне, как оказалось, использовали для фронтальной атаки главных сил Кулхаса, трех они выделили и в помощь союзникам на фланге. Слоны малоэффективны против плотного строя обученной сражаться с ними тяжелой линейной пехоты, но против конницы это почти панацея. Почти – потому что в Индии, например, или в Нумидии этот номер не прошел бы. Там конницу специально обкатывают слонами, и тамошние лошади к ним привычны. Но здесь слоны – экзотика, и кавалерийская атака волей-неволей застопорилась. Что толку от храбрости всадника, если празднует труса его конь? Мало кому удавалось заставить своего скакуна преодолеть страх, большинство же лошадей храпело, кружило, вскидывалось на дыбы, но от атаки всячески отлынивало. А пехота катастрофически не поспевала…
Тордул мрачно смотрел со стены на это безобразие, затем поманил к себе меня и трех пращников-балеарцев.
– Мы не воюем с Римом, – напомнил он. – Мы – верные друзья и союзники Рима. Но будет не очень хорошо, если римляне разобьют сейчас Кулхаса. Тогда они еще, чего доброго, захотят войти в город как победители, а мы ведь с ними не воюем – будет очень нехорошо. А эти три слона… Вы поняли меня?
