– Святые угодники! – в восхищении схватился за голову Бич.
– Абисс, – повторил Юайс, окидывая взглядом ошеломленных спутников. – Священное озеро Абисс, в которое с улиц города не попадает ни капли нечистот, воду можно пить из этого озера, и сам город. Вотчина тэйских королей. Кстати, и холм, на котором стоит город, тоже называется Абисс. Точно не знаю, что это означает на тэйском, это древнее название, но, кажется, пропасть, потому как озеро возникло на месте очень глубокой пропасти, и глубину его еще никто не смог измерить.
– А купаться в нем можно? – прищурилась Дина.
– Если не боишься отсутствия дна и ледяной воды, то вполне, – потрепал по голове девчонку Юайс. – Правда, тебе придется выдержать очень долгий обряд очищения, и перед самим купанием не есть и не пить три дня.
– Нет уж, – приуныла Дина. – Я уж лучше из котелка обольюсь.
– Но, – заметил Юайс. – В этом озере есть рыба! И ее даже ловят. Но только тэйские шаманы.
– А где мы будем искать ту девочку? – спросила Йора.
– За холмом, – ответил Юайс. – Дальше ведем себя так, словно мы обычные торговцы из дальней деревни. Едем на рынок, распродаем тыквы, покупаем припасы, чтобы добраться отсюда до Приюта Окаянных, и слушаем меня и Пайсину. Тэйи весьма гостеприимны, но теперь они будут настороже.
Город казался как на ладони, но лошадка спускалась к нему неторопливо, да и куда ей было спешить, если дорога, петляя, сбегала к озеру со склона горы под таким наклоном, что телега катилась сама по себе, и всей «семейке» то и дело приходилось удерживать четырехколесное сооружение, чтобы оно не подсекло неторопливому животному, которое Бич прозвал Черепахой, ноги. Еще по дороге к городу Гаота узнала, что на берегах священного озера нет ни одной деревни, а лишь город и не менее священный, чем и само озеро, кедровый лес. Юайс объяснил, почему все улицы, что начинаются с вершины холма – от самого королевского дворца – загибаются по склонам и уходят на его обратную сторону. Именно для того, чтобы грязь с улиц и ливневые стоки, не говоря уж о нечистотах, смывались подальше от священных вод. Тому же служит и высокая, в рост человека, стена, отгораживающая озеро от города, хотя через нее полно переходов, и набирать воду для питья или еще каких нужд из озера всякому жителю города можно беспрепятственно. Юайс показал язык ледника, что отражал утреннее солнце на одном из пиков, и водопад, который полнил озеро чистой водой, и посетовал лишь на одно, что не может купить один из домов на здешнем берегу и встретить здесь старость.
– Это еще почему? – возмутилась Дина. – Тэйи не разрешают селиться в своем городе чужеземцам?
– Ничего подобного, – улыбнулся Юайс. – Просто я, как и ты, очень люблю купаться. Это же все равно как поселиться возле вкусного пирога, не имея возможности откусить от него ни кусочка!
– Да, – кивнул Бич. – Возле пирога я бы тоже не согласился. А Брок так и вовсе умер бы на второй день.
Стены вокруг города не оказалось, по словам Юайса тэйские короли предпочитали перегораживать ущелья, по которым можно было к этой самой столице подъехать, но ущелий много, а дозоров не слишком, пробраться в город довольно легко, поэтому на входе в город стража долго вглядывалась в предъявленные Юайсом ярлыки и стучала по тыквам. К счастью ворошить подгнившие прошлогодние яблоки, которыми Юайс засыпал оружие в корзине, стражники побрезговали. Вытребовав мелкую монету за въезд в город, дозор занялся следующими путниками, а Юас повлек лошадь по нижней улице в обход холма к рынку.
– Вон там, – он протянул хворостину, которой иногда подгонял лошадь, – проход к Дикому лесу. Насколько я понял из разговоров дозорных, сейчас отряд в две сотни горцев просеивает лес по деревцу и, кажется, тэйи что-то начинают понимать. Полно трупов имни, а того отряда чужаков, что прошел туда, и след простыл. Хотя, думаю, следы остались. Тэйи неплохие следопыты, и не разглядеть, что вместе с отрядом черных колдунов всюду бродят огромные волки, они не могли.
– Выходит, нам нечего опасаться? – спросила Гаота. – Эти черные колдуны в Абиссе теперь вне закона?
– Черные колдуны пишут для себя законы сами, – покачал головой Юайс и направил лошадь к воротам, вырубленным из стволов древних кедров. – А ведь мы добрались!
Гаота, раздумывая о том, как она будет выглядывать невидимую девочку, прищурилась, скользнула взглядом по торговым рядам, по шатрам и навесам, по бочкам с вялеными фруктами, сладостям, подвешенным на веревках, по смуглым лицам тэйцев в шляпах с обвислыми полями и тэйек, закутанных в платки, и вдруг с напряжением спросила идущего рядом Юайса.
– Тэйка может выйти на улицу без платка?
– Она и дома будет в платке, даже если она чужеземка, – ответил Юайс и тут же придержал лошадь. – Где?
Девочка стояла у входа на рынок на черной деревянной тумбе, исписанной мелом тэйскими буквицами. На вид ей было как раз лет восемь. Она была чумаза и боса. Темные волосы ее развевались на ветру, сквозь ветхое платье проглядывало худое тело. Она медленно водила головой из стороны в сторону, то ли выискивая добычу, то ли остерегаясь нежданного врага, и на ее напряженном лице проглядывало отчаяние.
– Я ее тоже вижу, – подал голос Джор, который вновь сидел с закрытыми глазами. – Она напугана и очень утомлена. Но я не могу понять, кого она боится.
– Она на тумбе, – прошептала Гаота.
– Не смотреть! – тут же прошипела Пайсина, но было уже поздно. Взгляды всех сидевших на подводе метнулись к тумбе, девчонка затрепетала, словно лист на ветру, спрыгнула на землю и тут же скрылась между торговцами.
– Я ее уже не упущу, – сказал Джор. – Только лучше бы мне не открывать глаз, так вернее будет.
– Я тебе платком глаза завяжу, – предложила Йора. – Да не бойтесь вы, у меня и свой платок есть.
– Какая она? – спросил Юайс, заводя лошадь под навес, где в ряд стояли такие же подводы, как и у «семьи» Юайса.
– Маленькая, – ответила Гаота. – Босая. Темноволосая. Лет восьми. Не похожа на тэйку. Очень худая. Или дорчи, или ардка. Глаза большие. И она как будто прозрачная, но не призрак. Она расталкивала торговцев, когда убегала. Похоже, ей досталось. На каком языке она говорит?
– На том же, что и мы с тобой, – сказал Юайс. – Год назад ее родители перебрались сюда из Иглы, когда там невмоготу стало от происков черных колдунов. Не тебе мне рассказывать, что творилось тогда. Им удалось зацепиться в Абиссе и, кажется, они расслабились. Ее отец вновь занялся гаданием и прорицанием, а мать… Про мать мы ничего не знаем. А про их дочь ничего не знали соседи. Когда наш человек, заметив слежку за новым гадальщиком на рынке, под видом молочницы, пришедшей домой, предупредил его, что соглядатаи Черного Круга не оставляют своим надзором Абисс, он как раз и почувствовал, что в их доме есть кто-то еще. Приметил, как блюдо само поднимается со стола, и сладости исчезают с него. Да и детское платье лежало на постели. Почувствовал, но ничего не сказал. Отец понял нашего человека, и начал собираться в дорогу, чтобы не испытывать судьбу. Но уйти не успел. Их убили на следующий день. А наш человек приметил, где у них хранятся ключи, выкупил купчую на дом, благо домишко был жалким и стоил гроши, и стал заглядывать туда. Приносил еду. топил печь. А в начале зимы кто-то выбил дверь в доме и разорил его. Пытался поймать девчонку.
