– Нет, – прошептал Тис.
– Ты никуда не денешься! – заорал Олс.
– Денусь, – ответил Тис и шагнул в темноту. В ту самую темноту, которая открылась ему из ключа, озаглавленного – «Мертвые».
Глава двадцать восьмая. Глойна
Глойна такой и оказалась, какой ее увидела Гаота – маленькой, худой, темноглазой и чумазой, хотя она явно пыталась умываться, но лишь размазала грязь по скулам. Ее темные волосы торчали из-под платка, а платье, которое она натянула на себя второпях прямо на то, ветхое, в котором пряталась под яслями, она даже не пыталась зашнуровывать. Она появилась на вторых воротах рынка как раз в тот самый миг, когда повозка Юайса проезжала через них, не говоря ни слова, на ходу залезла на край телеги, окинула подозрительным взглядом примолкшую пятерку сирот, кивнула Джору и строго спросила:
– Где Ойга?
– Сейчас она будет, – пообещал Юайс, который вместе с Пайсиной шел рядом с телегой, и почти сразу на узкой улочке раздался топот копыт, и появившаяся из-за угла всадница догнала маленький обоз, спрыгнула с лошади, передав уздцы Пайсине, и подошла к девчонке.
– А вот и я!
Глойна ничего не сказала. Она всего лишь обхватила Ойгу, прижалась к ней и замерла, словно отыскала свою дальнюю родственницу, и сестра убийцы ее родителей подхватила девочку на руки, и так и пошла рядом с телегой.
– Так бывает, – заметил Юайс. – Для того, чтобы тебе поверили, не нужно стараться. Обычно достаточно быть самим собой. И стесняться слез тоже не нужно. Они не обманывают.
– По-разному случается, – пробурчал Бич, отворачиваясь от прослезившихся спутниц. – У меня мама подрабатывала плакальщицей на мисканских похоронах. Правда, она говорила, что когда заставляешь себя плакать, горе и в самом деле охватывает тебя. Но платили ей мало. Она отказывалась рвать на себе волосы. У нее были красивые волосы. Никакие деньги не могли бы их заменить.
– Она была честной, – сказал Юайс. – Я знаю секреты мисканских плакальщиц. И что втереть в глаза, сразу скажу – не лук. И как вплести в волосы черную баранью шерсть, чтобы она прилипала к ладоням. Это такое ремесло. Никто от плакальщиц и не требует, чтобы они рвали волосы и проливали настоящие слезы. Но когда они и в самом деле настоящие – нанятые плакальщицы не требуются.
– Двое колдунов направились к воротам в южном ущелье, – сказала Йога. – С ними восемь воинов с легким оружием на соладских лошадках. Они опережают нас минут на двадцать. Остальные – и воины, и колдуны, включая и Алаин, осматривают рынок. Ищут Глойну.
Гаота посмотрела на Юайса, он перевел взгляд на Бича. Тот пожал плечами:
– Ничего не знаю. Я всего лишь повторил то ощущение, что показал мне Джор. Это вам не нож слепить, а живое существо, к тому же невидимое. Я даже и держать его не могу, сам не знаю, как получилось.
– Хорошо получилось, – прошептал Джор, который снова сидел с закрытыми глазами. – Лиг десять я его продержу. Сейчас как раз она как будто бегает по рынку. Еще лиг десять. Может больше, но вряд ли. Горы! К тому же я ведь еще и нас укрываю!
– Гаота? – посмотрел на девчонку Юайс. – Попробуешь скрыть нас? Я мог бы сам, но, чувствую, буду скоро очень занят. Главное, чтобы Глойну не почувствовали, кажется, она для них важнее всех нас.
– Они просто не знают, какие мы все важные! – пробурчала Дина, с завистью глядя на Глойну, которая положила голову на плечо Ойги.
– Пусть они узнают об этом как можно позже, – улыбнулся Юайс. – Попробуешь?
– Да, – кивнула Гаота, которая уже судорожно вспоминала, что Юайс рассказывал на занятиях по противостоянию о магическом укрытии, а потом просто закрыла глаза и увидела сразу все – и долгий, едва различимый тягучий звук со стороны Джора, который как будто отправлял его далеко-далеко, и суету Бича, который словно сплетал что-то, точно выполнял какое-то поручение Юайса, и мерцание Пайсины, Юайса, Дины, Йоры, ее собственное мерцание, как будто кто-то укрывал от ветра во мраке пламя свечи, и мерцание Ойги, и яркий свет, исходящий от Глойны на ее руках.
– Ей нужно стать невидимой, – сказала Гаота, не открывая глаз. – Так ей будет легче прятаться. Она тратит силу на то, чтобы мы видели ее.
– Как же она будет невидимой, если на ней видимое платье? – спросила Йора.
– А легко, – ответила Глойна и исчезла.
Дина ойкнула от неожиданности, а Бич засмеялся:
– А мне вот так куда проще будет! Или и не пригодится наша задумка?
– Пайсина скажет тебе, – ответил Юайс.
Даже для Гаоты Глойна стала едва различима, а когда Ойга посадила ее на лошадь, так и вовсе смешалась с последней своим отсветом.
– Не отходи, – попросила она Ойгу. – Будь рядом. Держи меня за ногу, чтобы я не упала с лошади. Я никогда не сидела на лошади.
– Они подошли сразу после вашего отъезда, – услышала голос Ойги Гаота. – Хорошо, что я держала лошадь у соседей через три дома. Возле моего дома стоял высокий воин, который был все это время в Абиссе. Думаю, что это Фарп.
– Ясно, – кивнул Юайс. – Те, что торопятся уйти из города, опережая нас, это, скорее всего, засада. Или же попытка не дать убежать девчонке. Похоже, она и в самом деле очень важна для них.
– Да, – заметила Глойна. – Я очень важна для них. Я вижу их насквозь!
– Ты ведь еще и опасна, – засмеялась Пайсина. – Приедешь с нами в приют и сразу скажешь, вот, вот они замышляют недоброе!
– Вряд ли, – хмыкнула Глойна. – Вот эти колдуны легко укрывались от меня. Я и сейчас их не слышу. И амулеты всякие, татуировки – тоже могут скрыть человека. К тому же я уже привыкла. Вокруг все замышляют недоброе. Даже вы.
– Это еще как? – возмутилась Дина.
– Просто, – вздохнула Глойна. – Ты, к примеру, думаешь о том, что если вон тот мальчик, что лепит что-то невидимое, опять будет храпеть ночью, то ты его больно ущипнешь. Твоя подруга с большими глазами страдает, что не может ничем помочь отряду и немного завидует Джору. А Ойга мучается, потому что хочет убить Алаин и Фарпа, но не может, потому что они ее сестра и брат. А Джор сейчас очень занят, но все равно думает, что он и сам все это знает, хотя чужие мысли читать неприлично. Это почему еще неприлично?
– Потому что они друзья, – негромко ответил Джор. – Ты научишься не читать мысли. Я же научился.
– Хватит, – вздохнула Ойга. – Хотя, ты права, Глойна. Но если и в самом деле они нападут на нас, мне придется их убить. И тогда я пожалею, что здесь нет Дейка.
– Ты не щипай меня, пожалуйста, – услышала голос Бича Гаота. – Я не буду храпеть. Мне Хила давно заклинание от храпа показала, просто я с него всякий раз с трудом засыпаю.
– Не буду, – прошипела в ответ Дина, – а ты не храпи.
– Ты как там, Гаота? – спросил Юайс, и она словно очнулась, потому что все это время, прислушиваясь к разговору, плела что-то, почти так же, как и Бич, разве что ее плетение раскидывалось над повозкой шатром, оставляя воронку только над самой головой, там, где поднималось и улетало за горизонт гудение Джора.
