Настроение у Гаоты от добродушного ворчания старика поднялось, она поправила мешок, от которого начала отвыкать за последние недели, хотя что там в нем осталось веса, и вступила в четыре предела.
Повторного испытания не получилось. Подруги впереди шли как на прогулке, Пайсина за спиной присматривала за всеми сразу, и только Глойна, повиснув на руке Бича, попискивала на каждом пределе, то и дело становясь невидимой, несмотря на затейливое ожерелье. На пределе огня она чуть похныкала, подпрыгивая через шаг, на пределе воды вымокла до нитки, на пределе земли пару раз споткнулась, а на пределе воздуха почему-то раздвоилась и едва не подралась за руку Бича сама с собой. Зато уже у ворот радостно обернулась и показала всем следовавшим за ней язык.
– Маленькая Фаола, – засмеялась Дина и тоже показала Глойне язык.
У первого моста через пропасть с деревянными мерками возились Уинер и Габ. Первый возвращенцам только хмуро кивнул, а второй потрепал по плечу каждого, Глойне подмигнул и поклонился, а Пайсине сказал, что все рассказы и разговоры позже, но мосты они будут переделывать в подъемные или разборные, поскольку четыре предела не вечны, а Приют Окаянных в Стеблях надолго.
В караулке за воротами путников встретили Домхан, Крайса и Хила с подносом горячих пирогов и кувшином свежего молока. Домхан довольно посмеивался, Хила, прослезившись, угощала выпечкой, а Крайса неожиданно расцеловала всех, включая засмущавшихся Бича и Джора, хотя Пайсину только обняла. Глойна набила полный рот пирогом, облилась молоком, частично проглотила откусанное, нашла взглядом Пайсину и довольно пробубнила:
– А мне здесь нравится! Кажется, меня не обманули! – что немедленно вызвало общий хохот.
Кажется, все было хорошо. Но на вопрос, что случилось со Спраем, Домхан только мрачно помотал головой – пока неизвестно, весть прилетела от Грана, подробности будут позже. Хила говорить про Тиса отказалась. Сказала, что он едва жив, но уже пошел на поправку. Что приключений у него было никак не меньше, чем у всех вернувшихся, но расскажет ли он о них, зависит от его состояния и разрешения Гантанаса, который ненадолго отлучился, но через неделю-другую вернется. А пока чтобы никто и проникнуть в келью к Тису, который все еще не встает, не пытался. Все двери заперты, все запоры заговорены. Ничего не выйдет. И хваленая невидимость новичков тоже никому не поможет.
Глойна шмыгнула носом, подмигнула Бичу и громко спросила, где тут помывочная? Бич тут же снова покраснел, а все прочие расхохотались еще раз.
На площади у вазы друзей встречали Брок, Мал и Олк. Все они выглядели подросшими, а Брок еще и похудевшим. Олк, скрестив руки в отдалении, позволил себе пару улыбок, Брок стал всем предлагать какие-то сладости из Айэйса, а Мал просто повис на шее Бича, потому как по-другому обнять его не было никакой возможности. Понятное дело, что все прочее внимание и восхищение достались довольной Глойне.
А потом уже была помывочная, трапезная и сон в собственных постелях, на одной из которой теперь не только урчал потяжелевший, но такой же довольный Брайдик, но и сопела счастливая девочка Глойна.
Счастливая настолько, насколько это возможно для маленькой девочки, потерявшей родителей.
На следующее утро Гаота к собственному удивлению поднялась на пробежку и почувствовала, что та после трудного похода стала чем-то вроде приятного развлечения. А потом потянулись будни, в которых они под руководством Уинера начали ремонтировать свою новую комнату на третьем ярусе дома учеников, хотя Глойна и капризничала, обещаясь видимой или невидимой, но перебраться вместе с ними на третий, пока Пайсина не объяснила девочке, что скоро приедут новые ученики, рядом с которыми ей предстоит учиться, и может быть, такой же маленькой и чудесной девочке, как она, очень будет нужна близкая подруга. И как она с ней сможет подружиться, если Глойна уйдет на третий ярус к старшим детям?
– Да? – шмыгнула носом Глойна. – Об этом я как-то не подумала. А можно я поживу с ними хотя бы немного, пока не приехали новые ученики?
– Солнце мое, – удивилась Пайсина. – Разве для этого требуется мое разрешение?
В тот день, когда три подружки выпросили у Орианта двенадцать локтей мисканской бязи и сшили занавески на окна, а потом и повесили их, растянув на стене витой шнур, они отпраздновали новоселье, на которое позвали всех детей, кто только был в Стеблях, а именно Глойну, Бича, Джора, Олка, Брока и Мала. Брок притащил от Хилы большой пирог, который по его уверениям сам выпек на противне, Мал раздобыл меда, Бич скипятил воду в большом глиняном кувшине, бросая в него раскаленные камни, в общем – вечеринка удалась. Правда Брайдик устал мурлыкать от беспрерывных ласк и забился под кровать, и Джор все время жаловался, что его не пускают к Тису, и значит, с ним что-то не то.
На следующее утро подруги встали еще до пробежки, надели на плечи походные мешки, пополнив их запасенной за неделю едой, нацепили на пояса мечи, взяли один из тэйских самострелов, который каким-то странным образом оказался в шкафчике у Дины, погладили Брайдика, поцеловали спящую Глойну и оставили на столе пергамент, в котором написали, что они отошли по срочным делам на день или два, но беспокоиться не следует, потому как они уже опытные путешественники и скоро вернутся. Если же их не будет больше, чем два дня, нужно сказать Синаю или кому-нибудь еще, например Домхану или Пайсине, что они ушли искать подземный ход.
– Дуры мы, – прошипела Дина, протискиваясь вслед за Гаотой и Ойрой через прикрытые на цепь ворота Орлиной башни. – Ну прочитает Глойна нашу записку, выждет два дня, прибежит к Синаю и скажет – «ищите девочек, они в подземном ходе». И где они нас будут искать?
– Ага, – поджала губы Йора, которая как раз эту записку и писала. – А ты хотела, чтобы я написала – ищите нас под Сторожевой башней? А если нет там никакого хода? А вдруг Тис ошибся? А Глойна-то случайно покажет эту записку Бичу? Да нам потом прохода не дадут!
– Ладно, – поморщилась Гаота. – Все будет в порядке. Через четыре предела мы не выходили, так что искать нас больше негде. Если мы найдем проход, не будем его закрывать. Как тогда, в Тайных воротах. И нас легко найдут. А что касается Тиса, то ошибиться он не мог.
– Да? – удивилась Дина. – А я что-то думала, что ошибиться никогда не может Юайс!
– Да он просто наставник! – вскинулась Гаота. – А Тис… просто приятель, которому было очень больно. И который, кстати, помог нам найти первый ход. А этот ход даже Гантанас не нашел!
– Хватит уже колоть друг друга, – улыбнулась Йора. – Лучше побыстрее найдем ход и побежим на обед.
– Или поваляемся на траве, – мечтательно потянулась Дина. – Еды у нас с собой довольно.
– Тихо! – подняла руку Гаота.
Недалеко от сторожевой башни с раннего утра на грядках маленького огородика трудился с тяпкой старик Ориант. Подружки тут же шмыгнули в кусты, причем Дина зацепилась за них самострелом и спугнула целый выводок молодых соек, но Ориант даже не обернулся.
