– Почему губы у нюхача были порваны? – спросил вдруг Клокс, когда, насытившись, Мадр вместе с Дилбом удалился, чтобы посмотреть выделенную храмовым старателям комнату, а заодно комнату нюхача и, может быть, злополучную лестницу, под прикрытием которой был выдолблен тайник на месте убийства.
– Не знаю, – зевнул Дойтен. – Приступ бешенства? Не похоже. Помнишь, как охранника главного храма придавило деревом во время урагана? Спину ему перебило? Мы еще с Мадром относили его в мертвецкую, когда он преставился. У него тоже губы были изгрызены. Может, и язык, я не проверял. Спросил у лекаря, в чем дело. Тот сказал, что умирал охранник тяжело. Присадило так, что он даже пальцем не мог шевельнуть, крикнуть от боли был неспособен, только и мог, что глазами хлопать, да собственные губы грызть. Не хотел бы я так сдохнуть…
– Лекаря тут нет… – пробормотал Клокс. – Или есть, но, насколько я понял, никто его не звал. К мертвому лекаря не зовут обычно. Вот же погань, как бы не завязнуть здесь. Может и в самом деле? Описать это чудовище, да двигать к дому? Нет, нельзя так… Надо найти убийцу…
– Чего они ждут от нас? – потер глаза Дойтен. – Уже все головы открутили в нашу сторону. Ты посмотри, вон у того лупоглазого, у которого клык из-под губы торчит, сейчас глаза лопнут, как он их таращит! Как сели за стол, так он не отвел их ни разу! Чего им надо? Чего они хотят?
– Покоя, – пробормотал Клокс, потягивая вино из медного кубка. – Думают, что развлечений, но на самом деле покоя. Как крестьянин, который, сидючи в телеге, проклинает ухабы и ждет не дождется, когда лошадь дотащит его повозку до мягкой и привычной грязи.
– И застрянет там, – ухмыльнулся Дойтен.
– Для того мы и здесь, – вздохнул Клокс. – Чтобы не застрял.
– Зачем нам его убийца? – спросил Дойтен. – Ясно же, что, не убей он этого нюхача, сам бы жертвой стал. И еще неизвестно, живым бы его положили в тот мешок или мертвым? Зачем он нам?
– Не знаю, – задумался Клокс. – Пока для ясности, а там как пойдет. Я ведь читал в храмовых уложениях о подобных тварях. Копался в древних свитках. Ты даже представить себя не можешь, какие сказки там иногда попадаются. Особенно если рукописи помечены храмовой меткой – сомнительно, не подтверждено, нет свидетельств. Об этом чудовище там было сказано, что подобная тварь должна быть создана не собственной волей.
– То есть? – нахмурился Дойтен.
– Сей образ есть искажение природы имни или издевательство над замыслом творца, если таковым считать человека, – сплел короткие пальцы Клокс. – Да, так и написано в уложении. И добавлено, что частичное обращение доступно лишь высшим имни, именуемым фирами, пусть даже далеко не все из них способны к обращению, либо тем, кого натаскивает могущественный колдун, лелеющий особо опасные замыслы.
– Значит, колдун? – нахмурился Дойтен.
– Нет, что б мне лопнуть, – понизил голос Клокс. – Никакой колдун ничего не мог наколдовать в Дрохайте. Уж поверь мне, я был здесь дважды и разбирался в подробностях. И наколдованный образ этот нюхач не мог занести в город, расползся бы он в воротах. Объяснить его облик можно лишь одним – он естественен для него. Ворота он, во всяком случае, так и проходил в капюшоне. Значит, эта Алаин лжет. Или сама не знает, что говорит…
– Дерьмо все это, – снова плеснул себе вина Дойтен. – Какая разница? Вернемся в Тимпал, напишешь пару страниц пергамента, проставишь нужные отметки и отправишь их в хранилище. Чтобы какой-нибудь чудак через лет тридцать дивился уже нашим приключениям.
– Да уж это само собой, – пробормотал Клокс. – Если живы отсюда выберемся. Не хмурься, это я думаю вслух. Не обращай внимания. Нет, не был этот нюхач фиром.
– А кто он такой, этот фир? – спросил Дойтен.
– О фирах я знаю еще меньше, чем о нюхачах, – признался Клокс. – Никто их не встречал, так что можно счесть все легенды о них выдумками. Но если в них есть хоть толика правды, запомни – будь этот нюхач фиром, его жертва не только не успела бы выхватить меч, но и даже заманить преследователя в грязный двор. Уже сидела бы в мешке… Фир против имни как… черный егерь против неумелого охотника. Нет… Этот нюхач только нюхач. С мешком. Кстати! Как бы он его потащил? Скажи, что это значит?
– У него должны быть помощники? – предположил Дойтен.
– Точно, – кивнул Клокс. – Собака может любой след взять, даже кое-какую дичь на клык, но без охотника вряд ли она полезна.
– Тогхай? – спросил Дойтен, вспомнив страшный голос.
– О нем я тоже думаю, – качнулся Клокс. – Не сходится что-то. Помнишь, он посетовал, что предупреждал Крабу, чтобы тот не совершил ошибки? Мол, подойдет через пять минут, кто бы ни забрел к заимке? Откуда бы он пришел за пять минут? Мы от дороги час сквозь бурелом пробирались. Непонятно…
– Может, он был не с теми, что засаду ладили? – предположил Дойтен. – Или шел другой дорогой?
– Не знаю, – задумался Клокс. – Загадка. Скажи еще, что ему дороги вовсе не нужны. Во всяком случае, или он не все и сам знает, или кто-то вроде нас троих. Или присматривает за этим делом со стороны, что ли. Он же не в городе. Если, конечно, он не в сговоре с нюхачом. Не ловит того же везунчика. А вот если он ему дороги перекрывает, тогда все срастается…
– Да ничего не срастается, – обозлился Дойтен. – Мешок один, значит – цель одна. Хотя на одну цель и дюжину мешков приготовить можно, если цель важная да верткая. Но мешок маленький. Выходит, нюхач шел по следу подростка или карлика. Так какого же демона перерезать весь острог? Убивать егерей?
– Не знаю, – стиснул ладонями виски Клокс. – Правда, когда-то давно мой бывший наставник Эгрич говорил, что если замечаешь, что след преступника уходит за куст, не торопись распутывать его преступные замыслы. Возможно, он просто захотел облегчиться.
– Ничего себе, облегчиться, – с трудом удержался, чтобы не плюнуть на пол, Дойтен. – Перебить люд во всей округе?
– А хоть бы и так, – поморщился Клокс. – Здесь магии нет, а сойди на гать – вот она уже и есть. Откуда ты знаешь, может, это не бойня, а обряд какой? Сейчас другое важно, как все это увязать? Шипы, острог, егеря, этого нюхача? В чем ценность того, чей след он держал? Или он что-то нес и речь идет о каком-то предмете? Зачем тогда мешок? Я не знаю, чего от нас хотел этот Тогхай на самом деле, но поверь мне – и он, и этот поганый Краба, и даже диргские шипы на дороге – все это не случайно.
– А Алаин? – напомнил Дойтен. – Не припомню, чтобы Храм Присутствия присылал куда-нибудь своих старателей. Их у них вроде бы вовсе нет.
– Может и нет, – задумался Клокс. – А может не было, а теперь появились. Времена меняются. Ты тут посиди еще, дождись Сничты, жены Байрела. Дибл сказал, что она хочет поговорить с тобой.
– Майстра? – усмехнулся Дойтен.
– Зови ее лучше Сничтой, – с тоской пробормотал Клокс. – Потом иди спать, она скажет, где наша комната. Завтра свежим надо быть. Ружье без присмотра не оставляй. Впрочем, сам знаешь. Мадр придет сам, да и обо мне не беспокойся. Дверь запирай на ключ. Сничта обещала вручить ключи всем. Пока Байрел не вернется, делать больше нам пока нечего. Ну, кроме разговора с Алаин, к которой я пойду в последнюю очередь, с Лэном и того, что сейчас Мадр вынюхивает. Но это еще если пьянчужка этот – Лэн, вообще появится. Появится, знаешь, о чем его спросить. Не появится, завтра с ним столкуемся. Посиди тут. А я пойду прогуляюсь по залу, послушаю, о чем люди говорят. Может быть, дойду до Райди. Надо бы с ним тоже перекинуться парой слов с глазу на глаз. Узнать, кто и чем здесь дышит. Давно я здесь не был. Кстати, Лэн – коротышка.
