– Нарисовать бы надо, – поморщилась Дина, но Йора отрицательно помотала головой.
– Не нарисовать, а перерисовать. Точно. Я вот не возьмусь. Тут никак без Гантанаса не обойтись. Но срочности никакой нет. Нам еще здесь учиться и учиться. Что будем дальше делать?
Задав этот вопрос, Йора посмотрела на Гаоту, и та вдруг поняла, что не только и Дина, и Йора в какой-то степени заменили ей семью, но и она сама стала для них кем-то вроде старшей сестры, и от этого у нее слегка защемила в груди – куда приятнее было бы быть младшей сестрой.
– Что будем делать дальше? – переспросила Гаота. – Будем составлять план!
– Зачем? – удивилась Дина.
– Чтобы следовать ему! – обрадовалась Йора. – Как я сама не догадалась?
План у подружек получился замечательный. Они даже выскоблили кусок старого пергамента и записали этот план на нем, хотя, конечно, можно было обойтись и листком серой бумаги, на которой Гантанас обучал школяров одной из самых сложных наук – каллиграфии. Но торжественность момента требовала пергамента.
План получился длинным, и три его последних пункта способны были вызвать оторопь даже у Гантанаса, поскольку там было написано, что именно они трое – Дина, Йора и Гаота – должны найти все тайные выходы из крепости, стать самыми красивыми, сильными и умными в Приюте Окаянных и окрестностях до самой Нечи (до которой было никак не меньше двух тысяч лиг) и конечно же победить Черный Круг (о котором они мало что знали) и самого Дайреда в том числе. Но первые пункты были обманчиво просты, и к их выполнению подружки приступили в первые же свободные дни.
Сначала они заявились в кузницу к Габу и попросили показать им какой-нибудь древний нагрудник, на котором есть изображение вазы. Габ опустил молот, с минуту смотрел на трех разбойниц с недоумением, затем пожал плечами, подошел к тянущимся вдоль одной из стен кузницы полкам и выудил покрытый прозеленью медный щит, на котором и в самом деле был выбит силуэт вазы, окруженной витиеватой надписью.
– И что здесь написано? – скривилась Йора. – Не могу разобрать язык.
– Все тот же староаданский, только буквицы снокские, сейчас они уже не в ходу, – успокоил девчонку Габ и, скинув рукавицу, стал вести пальцем по древней вязи. – «Прими жизнь мою, как заклятье мое. Сила в полноте твоей».
– А на других что написано? – с недоумением спросила Йора.
– Везде одинаково, – ответил Габ. – Я спрашивал Гантанаса, стоит ли зачеканить это? Мало ли, вдруг это какой-то зарок, но он сказал, что и зарокам есть свой срок. К тому же, никакого заклятья никто ни из вас, ни из стражи Стеблей – не давал. Ну, если только слово воина, которое не может быть больше его чести. Так что носить такие доспехи можно без опаски. Никто у вас вашу жизнь не потребует.
– Но я не понимаю смысла надписи! – воскликнула Гаота. – К кому это обращение? Кто должен принять жизнь? Кто уже принял какое-то заклятье? Что это за заклятье? И о какой полноте идет речь? У них что, предводитель крепости был толстым?
– Ага! – тут же надула и живот, и щеки Дина.
– У меня лучше получится! – последовала ее примеру Йора.
– С Броком все равно никто не сравнится, – рассмеялся Габ. – Это что-то вроде девиза. Обычно он содержит какое-то обязательство перед господином, за которого сражается воин. Иногда – перед королевством, но скорее – перед королем. А воины Стеблей – служили именно крепости. Выходит, это обязательство перед крепостью.
– Ну хорошо, – упорствовала Гаота. – Пусть так. Получается, Стебли, примите жизнь мою, как заклятье мое. То есть, воин поклялся, что отдаст жизнь за крепость. И даже, может быть, прошел какой-то ритуал. Может быть, даже связанный с магией. Но что значит – сила в полноте твоей? Какая у крепости может быть полнота?
– Не у крепости, – звонко постучала пальцем по изображению вазы Дина. – У вазы!
– Да, – согласилась Йора. – У вазы очень даже может быть полнота!
– А чем вам не нравится ваза, которая стоит посреди площади? – удивился Габ. – Вот уж полнее не бывает. И ни расплескать, и ни отлить!
– Не подходит, – замотала головой Гаота, вспоминая надпись на вазе. – Нельзя говорить «полное» про то, что не может быть пустым. Это обман.
– Вы как сговорились, – усмехнулся Габ. – Тут пару дней назад этот новенький… Тис – заявился с тем же вопросом и точно так же объяснил, почему, на его взгляд, этот кувшин на площади не подходит для описания полноты.
– Ваза! – укоризненно поправила кузнеца Йора. – А много нашли ваз в крепости, когда начали ее восстанавливать?
– Ни одной, – ответил кузнец. – Хотя горшков было полно. Или вы думаете, что я не пытался разгадать эти надписи? И Гантанаса донимал, и Скриба, и даже Бейда. Вы не смотрите, что он зануда из зануд, такого знатока древних уложений еще поискать. Ничего нет!
– То есть, это бессмыслица? – вытаращила глаза Дина.
– Или наша бестолковость? – схватилась за голову Йора.
– Нет у вас никакой бестолковости, – успокоил подружек Габ. – Если верить Брайдему, то у вас есть непоседливость, неугомонность и неуправляемость, но это все никак не умаляет вашу толковость. Я понимаю это так – воин клянется отдать свою жизнь, отстаивая крепость. Перед этим он дал или взял какое-то заклятье, и это заклятье было принято тем, перед кем он его брал. То есть, дорожка уже проторена. Что же касается полноты и силы, которая из этой полноты происходит, да и из картинки этой самой вазы, то получается…
Габ задумчиво почесал затылок.
– Получается, что есть некая ваза, в которую складываются заклятья и жизни! – выпалила Йора.
– Не могу представить, – нахмурилась Дина. – Как это? Ну… жизни еще можно представить. Если сжечь покойника, то в вазу можно высыпать пепел. А заклятья?
– Легко! – уверенно сказала Йора. – Если они на бумажках или на обрывках пергамента, тогда легко!
– Что нам делать? – спросила Гаота. – Мы очень хотим разгадать эту загадку!
Габ улыбнулся, поманил к себе пальцем всех троих, наклонился и торжественно прошептал:
– Искать!
Вторым пунктом замечательного плана была проверка – застывает или нет смола, если ее плеснуть с высоты средней башни и с высоты соседних башен. То есть, можно ли объяснить свойствами горячей смолы исчезновение целого яруса? С этим вопросом троица обратилась к Домхану, немало озадачив сурового воина, который, впрочем, тут же нашелся и отправил подружек к Брайдему, потому как «только пожара в крепости не хватало, весь фасад смолой обляпаете, пальцы обожжете и одежду испортите». До Брайдема троица добраться не успела, так как препирательство подружек со словно высеченным из белого мрамора несгибаемым ветераном услышал Юайс и предложил свою помощь. Каково же было удивление Гаоты и ее спутниц, когда первое же следующее занятие по противостоянию наставник провел на открытой площадке средней башни, где на выносных жаровнях уже попыхивали жаром три небольших котла и пахло разогретой смолой.
