– У меня для вас плохие новости, мистер Бёрд, – проскрипел детектив, открывая папку. – Я получил результаты экспертизы. Отпечатки пальцев на рукоятке ножа, которым совершено убийство Альфонсо Брейквика, полностью совпадают с теми, что эксперт взял у вас сегодня утром.
Сердце в груди скакнуло и замерло, а лоб покрылся холодной испариной.
– Простите, детектив, но это, скорее всего, какая-то ошибка, – наклоняясь вперёд, сказал я. – Я никого не убивал. Выйдя из бара, я сразу поймал такси и отправился домой. А этого Альфонсо я последний раз видел, когда он матерился в своём углу, потирая вывернутое запястье.
Во взгляде Сандерса мелькнула снисходительность.
– Может, вы не в курсе, мистер Бёрд, но у каждого живущего на земле человека абсолютно индивидуальный узор линий на подушечках пальцев. И никакой ошибки здесь быть не может. А теперь, если вы не против, мы оформим протокол официального допроса.
– Против. Я ничего не буду говорить без своего адвоката.
– Что ж, как скажете, – пожал плечами детектив, пододвигая ко мне телефонный аппарат.
Через сорок три минуты наш семейный адвокат Джейкоб Спенсер, как всегда одетый с иголочки, переступил порог кабинета, кивком приветствуя детектива и пожимая мне руку.
– Мистер Сандерс, – заявил он, закидывая ногу на ногу, – итак, в чём вы обвиняете моего клиента?
Допрос длился около полутора часов, в течение которых я чуть ли не поминутно восстанавливал в памяти хронологию вчерашних событий.
– Номер такси запомнили? – спросил детектив, когда я дошёл до момента своего отъезда домой.
– Если бы я знал, что это понадобится, конечно, запомнил бы.
– То есть не помните, – констатировал детектив. – А водителя?
– Да разве много в потёмках разглядишь?! По-моему, смуглый, может, мексиканец, усы у него, кажется, были. Или не были… Слушайте, да откуда там могли взяться мои отпечатки?! Сами подумайте, зачем мне его убивать? Ну набил бы я ему морду в крайнем случае, и разошлись бы, как в море корабли.
– Я тоже думаю, что вы человек разумный, и в «мокрое» дело ввязываться не стали бы. Хотя под действием алкоголя люди чего только не вытворяют… К сожалению, вынужден пока настаивать на вашем временном задержании, в течение которого вам будет предъявлен ордер на арест.
– Мистер Бёрд является законопослушным гражданином США, – встрял мой адвокат. – К тому же он немало сделал в интересах своей страны. Уверен, судья на предварительном слушании не будет против залога.
Судья, перед которым я предстал, был не против, правда, оценил мою голову в миллион долларов.
«Ничего себе аппетиты», – подумал я, выписывая чек на указанную сумму.
Впрочем, я был уверен, что деньги ко мне вернутся. Никуда сбегать я в любом случае не собирался. Ну, сделаю я ноги, а дальше что? В своё время пришлось бежать из Ухтпечлага через Архангельск в Америку, а теперь что, проделать обратный путь? А Варю с детьми бросить? Или попытаться потом вывезти и их?
Да какого хрена?! Я. Никого. Не. Убивал! Если там и правда нашли нож с моими отпечатками пальцев, значит, кто-то его специально подбросил. Нужно искать того, кому это выгодно. Либо я кому-то насолил, либо кто-то хочет у меня отжать бизнес или часть его, засадив меня за решётку. Пусть этим делом занимается мой адвокат, отрабатывает свою большую зарплату.
Но на всякий случай не мешало бы подстраховаться. Первым делом я всё движимое и недвижимое имущество переписал на Варю, это заняло у меня пару дней. Там же, в кабинете нотариуса, в присутствии Стетсона мы договорились, что, если меня всё-таки посадят, то право подписи во всех делах моих компаний переходит к моей жене, поэтому бедняжке в экстренном порядке пришлось знакомиться с ведением бизнеса. Но я надеялся, что Саймон окажет ей в этом всемерную поддержку. А чтобы он не переживал относительно приезда артистов Ленинградской филармонии вместе с Галей Вишневской, этот вопрос был тоже оговорён. Не мог я поставить под удар возможное семейное счастье моего помощника.
Далее началась законотворческая рутина. Меня вызывали на очную ставку с помнившими стычку посетителями бара и барменом. Те подтвердили, что да, именно этот джентльмен повздорил с тем джентльменом, чей труп вскоре обнаружили в подворотне. Увидел я и нож, упакованный в целлулоидный пакет, причём орудие убийства с бурыми пятнами на лезвии показалось мне смутно знакомым. Но где я его видел?… Нет, так и не смог вспомнить.
Именно этот грёбаный нож и был самой главной уликой против меня. Даже то, что нанятый мной частный детектив всё же отыскал таксиста, который в тот вечер увозил меня от бара, не спасало ситуацию. Таксист на допросе признался, что не помнит точно, во сколько мы отъехали, то есть теоретически у меня было время совершить убийство и только после этого отправиться ловить машину.
– Сами посудите, я ведь был не настолько пьян, чтобы разбрасываться ножами со своими отпечатками пальцев, – доказывал я детективу во время очередного визита в бюро. – Да и не ношу я таких ножей, таким колбасу резать стыдно, не то что людей. И вообще у меня при себе всегда зарегистрированный «кольт».
– Я вас прекрасно понимаю, – устало вздохнул Сандерс, – но попробуйте доказать это суду присяжных. А с такой уликой, думаю, дело так или иначе дойдёт до суда.
Как в воду, сволочь, глядел. Двадцать дней спустя после этого разговора я стоял перед дюжиной человек, принявших на глазах присутствующих присягу, ожидая либо оправдательного, либо обвинительного вердикта. По иронии судьбы как раз в мой день рождения, 12 декабря. И настроение у меня и моих близких было, понятно, не самое радужное. Мне слабо верилось, что сегодня вечером Варя поздравит меня в нашем лос-анджелесском домике, подарив мне себя.
Да, кое-какую работу мы провели. Например, не без труда, но выяснили имена всех присяжных, успели покопаться в биографии каждого из них и, как водится, выяснили, что у кое-кого прячутся скелетики в шкафу. Но на то, чтобы плотно поработать с присяжными, времени уже не оставалось. Плевать на мораль, тут меня самого подставили самым бесчестным образом. Но топорно, без доказанных фактов, шантажировать людей не хотелось. Разве что уже задним числом, когда те самые доказательства будут в наших руках. Но что толку, если к тому времени вердикт будет вынесен?! Разве что маленькая, запоздалая месть.
Честно говоря, учитывая тот факт, что нож по-прежнему оставался главной и, по существу, единственной уликой, у этих двенадцати белых людей разного возраста и социального статуса имелось полное право признать меня виновным, а у судьи – впаять мне срок. К тому же несколько человек из состава суда явно были настроены ко мне не слишком доброжелательно. Особенно напирала сухая, как жердь, тётка лет сорока пяти, в строгом костюме и без следов какой-либо косметики на лошадином лице. Миссис Трувор, вспомнил я её фамилию и заодно некоторые нелицеприятные факты из биографии этой мегеры, работающей и проживающей в Сан-Бернардино.
