Семимильными шагами шла и разработка как персональных компьютеров, так и системы передачи данных – Всемирной паутины. В этом направлении советские и американские учёные шли рука об руку, и в середине 1980-х многие граждане СССР могли позволить себе простенький персональный компьютер и модем для подключения к сети СоНет, действующей в пределах страны…
Снова вступило! Проклятые метастазы, из поджелудочной проникли уже в лёгкие и желудок. Приступы всё чаще, похоже, придётся попросить медсестру вколоть дозу морфия. Старался держаться без таких препаратов до последнего, но силы уже на исходе… Времени мало.
Итак, Сталина не стало осенью 55-го. На тот момент я почти полностью избавился от своих активов и решил, что из-за смерти „падишаха“ скупать всё обратно слишком утомительно. Почему бы и впрямь не вернуться в Союз, тем более и Варя не против, и Соне идея пришлась по душе – так ей понравилась поездка в СССР и к бабушке в частности. Стетсон, к слову, на то время стал папой пухлощёкого мальчугана, а Галина, посидев немного в декрете, навёрстывала упущенное на оперных сценах мира, снимаясь и в проектах компании Barbara Films. Киностудию, кстати, я продал именно Стетсону, особо не обдирая его, чуть ли не по себестоимости. Саймон же обещал приглядывать за Славянским университетом, который на момент нашего отъезда уже готов был выпустить первых специалистов. Ну а оба отеля отошли Лански, который выложил за них честную сумму.
В 1957-м мы окончательно перебрались в СССР, поселившись на улице Горького, и я принялся вкладывать проведённые через офшорные зоны средства в новые предприятия на территории исторической родины. Как и предлагал Сталин, я создал собственную киностудию, правда, в этот раз назвал скромненько – „Совфильм“. Это мне Берия посоветовал, я и не стал сильно заморачиваться. Ведущие актёры и режиссёры страны, соответственно, тут же потянулись в мои объятия, как рыба на нерест.
Мои универмаги продолжали процветать, по ходу дела я вложился ещё в кое-какой бизнес.
В начале 60-х дочка закончила МГУ и стала дипломированным биологом. Почему-то именно эта профессия её привлекла. Ещё студенткой она вышла замуж, а в двадцать пять родила дочку, после чего с головой окунулась в науку. Сын же с годами увлёкся кибернетикой, к тридцати восьми став профессором и отцом мальчишек-близнецов. Именно под его руководством в лаборатории физических измерений в конце 1980-х удалось предположительно осуществить одностороннюю связь с параллельной реальностью. Якобы с той, из которой я угодил в эту. Прямых доказательств этого не было, но сын излучал уверенность в успехе предприятия и грозился в ближайшие годы добиться установления двусторонней связи. Причём, как Даниил уверял меня, он мог отправить закодированную информацию в любую точку временной сети координат, начиная с появления на Земле моей прежней реальности Интернета. Тогда-то у меня и возникла идея сесть за воспоминания, а потом попросить сына переправить их по мере написания в 2017 год. С Варей, к сожалению, я тогда посоветоваться уже не мог, её не стало в 79-м. Теперь же и я скоро к ней присоединюсь.
Прошу прощения, что получилось так скомканно, пришла медсестра, и, возможно, я уже не смогу больше ничего написать. Поэтому на всякий случай прощаюсь».
Леонид Андреевич ещё какое-то время смотрел на монитор, затем решительно щёлкнул мышкой, закрывая текст. Посмотрел на пустую кружку из-под чая и, откинувшись на спинку кресла, закрыл глаза. Историю этого Ефима Сорокина он читал как роман, впрочем, так оно и было. Увлекательное чтиво, ничего не скажешь, правда, финал немного грустный. Может, и правда отправить в какое-нибудь издательство?
– Миша, а как вы думаете, людям интересно будет читать о похождениях Ефима Сорокина?
– Не знаю, как людям, а мне было интересно, – обернулся со своего места старший научный сотрудник. – Я тут параллельно с вами читал, даже немного жаль, что на этом всё и закончилось.
– Всё когда-нибудь заканчивается, мой друг, – философски заметил руководитель отдела. – И, кстати, я тут между делом кое-что выяснил.
– Что именно?
– А то, что Ефим Николаевич Сорокин в нашей реальности существует, причём тоже бизнесмен и бывший спецназовец. А завтра какое у нас число?
– 19 августа.
– Вот-вот, то самое число, когда он прыгнет с парашютом и угодит в 37-й год.
– И… и что же, вы хотите его предупредить? – привстал на своём месте Михаил, от возбуждения снимая очки.
– Думаете, стоит? Ведь если он прыгнет и пропадёт, то мы получим свидетельство того, что Сорокин и в самом деле провалился в прошлое. А потому я, пожалуй, съезжу завтра в подмосковный аэроклуб в районе деревни Ватулино. Хочу увидеть всё своими глазами.
– А мне можно с вами?
– Вам… Пожалуй, я вас возьму, если вы сообразите мне ещё одну кружку чаю. Очень уж он у вас хорошо получается.
