— То, что я женат — это досадная ошибка моей жизни, — горько усмехаюсь. — А разве есть разница, сколько я ее знаю, и что я про нее знаю. Ты просто в один момент понимаешь, что любишь, и все.
— Ошибка, — ухмыляется она. — И что же ты не расстанешься со своей ошибкой?
— Не думаю, что я должен перед тобой отчитываться. Но поверь, все намного сложнее, чем кажется, — она ничего не отвечает, только цокает в ответ. Отпивает еще немного виски.
— У тебя есть сигареты? — Ксения встает, направляется на кухню. Встаю, иду за ней, достаю сигареты, протягиваю ей. Она вытаскивает две, отдает одну мне. Подношу девушке зажигалку. Прикуриваю сам, глубоко затягиваюсь горьким дымом.
Ксения садится на подоконник, приоткрывает окно. Встаю рядом, прислоняюсь к стене. Девушка долго смотрит в окно. Медленно курит.
— С Лизкой мы знакомы с детства, — неожиданно начинает она. — Жили в одном дворе, учились в одном классе. До шестого класса особо не дружили. Я была немного пацанкой, а она — хорошей, примерной девочкой, отличницей. Как понимаешь, никаких совместных интересов, — усмехается Ксения. Я внимательно ее слушаю. Не знаю, что подтолкнуло ее на откровения. Видимо виски. Если так, я готов споить ее, лишь бы она все рассказала о Елизавете. Мне важна каждая деталь, даже детство. Мне важно понять всю ее жизнь.
— Но однажды я стала замечать, что ее обижают другие девочки из нашего класса. Лиза была тихой, скромной, ранимой девочкой. Даже, скажем так, ботаником. Она не могла за себя постоять. В один прекрасный день я заступилась за нее, ставя этих малолетних стерв на место. С тех пор мы как-то сдружились. У нас не было ничего общего. Но, как говорится, противоположности притягиваются. Отца у нее не было, он погиб еще до ее рождения. Мать так больше и не вышла замуж, отдавая всю себя ребенку. Мы практически никогда не расставались. Я учила ее, как постоять за себя. Она пыталась вдалбливать в меня гранит науки. — На лице Ксении расплывается улыбка. Она рассказывает мне, но кажется, что она полностью погружена в воспоминания. — Мы даже поступили в один университет. Там я отрывалась, конечно, по полной. Наслаждалась, так сказать, студенческой жизнью. Если б не Лизка, которая вовремя меня тормозила, не знаю, куда бы меня занесло. И вот, на втором курсе, она познакомилась с Марком. Он учился на последнем курсе. Парень был просто мечта всех девушек: высокий синеглазый блондин. Прямо принц. Только на белой тойоте вместо коня. Немного не в моем вкусе, я любила плохих парней, но для ванильной Елизаветы в самый раз. С того момента они не расставались. До Лизы, кончено, было трудно достучатся, она была еще невинной девочкой. Так смешно было смотреть, как она смущалась и краснела от его слов и невинных прикосновений. Марк добивался ее долго. Год они просто ходили за ручку, гуляли по паркам, кино, невинно целовались в щечку. После окончания университета, он уехал на стажировку в Лондон. Сколько слез она тогда пролила в подушку. Но преданно его ждала. Это было так романтично. Несмотря на расстояние, Елизавете каждую субботу курьер приносил цветы и ее любимый шоколад. После того, как он вернулся, все изменилось. Их невинные поцелуйчики превратились в настоящие. Лиза поменялась, стала настоящей женщиной. Они больше не расставались. Еще через полгода она переехала жить к нему. Когда Лиза была на последнем курсе, у ее мамы обнаружили рак на последней стадии. Она быстро угасла. Никакое лечение уже не помогало. — Я невольно напрягаюсь. Зная, что будет дальше. Машинально тянусь за еще одной сигаретой. Ксения останавливается, отпивает еще немного виски. — Как ты понимаешь, — продолжает она, — ее мама умерла. Если бы не Марк, Лиза бы, наверное, долго не выходила из депрессии. Ведь мать для нее была единственным родным человеком. В конце пятого курса Марк сделал ей предложение. Родители Марка — это отдельная история. Он был из состоятельной семьи. У них был даже дворянский титул. Вот ты мне скажи, кому в наше время нужны титулы? — Ксения разводит руками.
— Какая сейчас разница, кто ты, граф или князь? Но для них это имело большое значение. Они причисляли себя к высшему обществу и, кончено, пророчили для Марка большое будущее. Они хотели, чтобы он остался в Лондоне, продолжил свою карьеру там. Но Марк, как говорится, был бунтарем, — девушка начинает смеяться. — Его родители были категорически против их брака. Его мамаша даже предлагала нашей Лизочке деньги, полагая, что она хочет выйти за него ради денег. Марк тогда очень разозлился. Прекратил все общение со своей родней. Те, в свою очередь, угрожали, как это принято в высшем обществе, лишить его наследства.
Поженились они через месяц после предложения. Свадьба была скромной, только для своих. Его родители так и не явились, хотя Марк их приглашал. Сразу после свадьбы наша Лизка забеременела. Я, конечно, видела счастливых беременных женщин. Но так, как она, не радовался этому никто. Она просто светилась от счастья. Марк оберегал ее от всего, порой мне казалась что это как-то даже через чур. Он ни куда не отпускал ее одну. Всегда вместе. Тогда-то они открыли свое кафе. Как говорил Марк, семейный бизнес. Когда его родители узнали, что у них будет внучка, они изменили свое мнение по поводу их брака. Ведь Марк был их единственным сыном. Они-то и подарили им этот дом. Марк сначала долго сопротивлялся, не хотел принимать от них такого подарка, в нем играла обида. Уж не знаю, как они его убедили, но в итоге наша парочка стала потихоньку обживать свое семейное гнездышко, — тут Ксения замолкает. Улыбка медленно сползает с ее лица. Я тянусь за очередной сигаретой. Девушка допивает остатки виски. Забирает у меня сигарету, глубоко затягивается. Долго смотрит в окно.
— Знаешь, раньше я никогда не задумывалась о жизни. Просто жила. Плыла по течению. Но никто не знает, какой подарок преподнесет нам судьба. Ты когда-нибудь думал, что в один прекрасный момент проснешься и потеряешь все? Вот и я не думала, — Ксения опять замолкает. Закрывает глаза, трет руками лицо. Смотрю на нее. Я знаю, что будет дальше. Может и не стоит дальше слушать ее. Все и так понятно, к чему эти подробности. Но нет, я — чертов мазохист. Хочу, чтобы она продолжала. Хочу знать правду, какой бы жестокой она не была.
— Когда Лиза была на девятом месяце, вечером, они ехали из своего кафе домой. На светофоре в них влетела огромная фура. Водитель не был пьян. Банально отказали тормоза. Весь удар пришелся на сторону Марка. Их машину далеко тогда откинуло. Марк умер мгновенно. Лизочка все это время была в сознании. Она видела его смерть. Но даже пошевелиться не могла. Ее зажало между сиденьями. Говорят, она так кричала. В салоне было столько крови. Она кричала до хрипоты. Пока не отключилась совсем. Когда приехали спасатели, она была уже без сознания. — Боль нарастает внутри меня с неимоверной силой. Ее слова убивают меня, они становятся моим адом. Но Ксения не видит моей реакции, она смотрит в окно, продолжая говорить.
— Когда ее вытащили из машины, она была вся в крови. У нее открылось кровотечение. Как выяснилось потом в больнице, их маленькая принцесса, как они ее называли, тоже умерла, так и не родившись, удар пришелся и на живот. Принцесса так и не увидела этот мир… — Я вижу, как по щекам Ксении катятся беззвучные слезы. А мне хочется кричать от бессилия. Ну за что? Господи, за что моей чистой девочке досталась такая судьба?!
