Но вот однажды, тигр встретил серую, никчемную, ненормальную мышку! — ее отрешенный голос опять переполняет гнев. Елена отпивает еще вина. Швыряет бутылку в мою сторону, которая разбивается о стену над моей головой. На меня летят осколки и брызги вина, один из маленьких осколков впивается мне в щеку. Я вижу что-то страшное в глазах Елены, от ее взгляда хочется кричать от ужаса, кажется, что она не в себе и может сделать со мной все, что угодно. Моя смерть уже не будет безболезненной, как она обещала. Во мне снова поднимается панический ужас, шум в голове нарастает, сердце отбивает грудную клетку. Становится страшно, очень страшно от незнания того, что может сделать эта женщина. А ее глаза обещают мне многое, я вижу в них все круги ада.
— А знаешь, что самое смешное, мышка? То, что принцесса сама привела тигра в норку к мышке! Он не хотел ехать в твое захудалое кафе, но я настояла на этом, давила на его отцовскую любовь. Он любит сына и сдался. Если бы я знала, чем обернется эта поездка в твое кафе, — Елена начинает смеяться истеричным, страшным смехом, от которого я зажмуриваю глаза. Мне хочется зажать уши руками, чтобы не слышать ее. Но мои руки крепко связаны и от того, что я дергаюсь, пытаясь освободиться, их затягивает еще больше, я уже практически их не чувствую. Елена вдруг резко прекращает смеяться, соскакивает со стула, от чего тот опрокидывается, подлетает ко мне, сжимает мои щеки двумя руками, сильно сжимает, смотрит мне в глаза, я чувствую ее тяжелое дыхание.
— Скажи мне, мышка. Какой он, когда любит?! Какой?! Он нежный и ласковый, он страстный?! Каким блеском горят его глаза!? Скажи мне, мышка, как любят хищники?! — кричит мне в лицо обезумевшим голосом. Мне хочется крикнуть ей в ответ, что хищник нежен и ласков, что в его глазах горит страсть и раскаленная лава, в которой хочется сгореть. Я только сейчас до конца осознаю его любовь ко мне. И мне становится больно, больно от того, что я не могла ответить на его любовь. Из глаз катятся слезы горечи, что я никогда больше не смогу почувствовать его обжигающую, но спасительную для меня любовь. Хочется в последний раз заглянуть ему в глаза, но этой возможности у меня уже не будет. И мне уже все равно, что несла здесь Елена о его жизни, о его грязи и пороках. Я хочу в последний раз почувствовать тепло моего черного тигра.
— Ну что же ты молчишь, мышка?! Ты же знаешь, как он любит! Расскажи мне, просто расскажи, я хочу знать! — я вижу, как ее красные глаза наливаются слезами. Елена продолжает сдавливать мои щеки, ее глаза хаотично бегают по моему лицу. — Скажи мне, мышка, как влюбить в себя черного тигра?! Тебе же уже все равно, тебя не станет. Раскрой мне этот секрет перед смертью. Раскрой, и я отправлю тебя к твоему мужу! — я глотаю слезы, в горле стоит ком, который я не могу сглотнуть, становится нечем дышать. Двери комнаты резко раскрываются, в них влетает мужчина.
— Елена, пора заканчивать! Мои ребята только что мне сообщили, что твой муж направляется сюда. Он нас нашел! — Елена как будто не слышит его, продолжая смотреть мне в глаза. — Елена, нам надо уходить, пока не поздно! Ты слышишь меня? Надо заканчивать с этим, пока твой муж еще далеко и мы можем уйти! — Елена отпускает меня, медленно встает, поворачивается к мужчине, протягивает руку. Мужчина молча вытаскивает из-за пояса пистолет, отдает его Елене. Она берет, направляет его на меня, целится. Я смотрю в глаза своей смерти, но я ее не боюсь, я ждала этого.
— Ну что ты молчишь, мышка!? Не хочешь открыть мне тайну? Так будь ты проклята, мышка! — Елена щелкает затвором. Я зажмуриваю глаза. Ну вот и все, через несколько секунд мои мучения закончатся ….
ГЛАВА 14
Роберт
Когда я был моложе, мои жизненные принципы были совершенно другими. Наверное, если бы в тот момент клуб, в который я вкладывал много сил и средств, сгорел, я бы вел себя совсем по-другому. Сейчас же я осматриваю обугленные стены бывшего клуба в дневном свете, и мне становится смешно. Возможно, это нервный смех. Если кто-то сейчас видел меня со стороны, он бы подумал что я сумасшедший. Сумасшедший, который стоит посреди обгоревшего здания и смеется. Но мне плевать, кто и что может обо мне подумать. Я смеюсь, потому что это действительно смешно. Когда я строил клуб, от меня сбежало три дизайнера и пара проектировщиков, потому что их идеи не совпадали с моими. Я был слишком придирчив и помешан на тотальном контроле их работы. И, наверное, то, что мой клуб сгорел, это — их проклятие. А теперь клуба нет. Но мне все равно. Разве это главное в жизни? Нет. Главные ценности — они нематериальны. Главное — то, что у меня есть сын и любимая женщина. Мои родители живы и здоровы. И хрен с ним, с клубом! Как пришло, так и ушло. Начну все сначала, займусь чем-нибудь другим. Благо возможности есть, а дело найдется.
Единственное, что сейчас меня волновало — кто спалил мой клуб. Было несколько вариантов: конкуренты, те, кому я в свое время перешел дорогу (а таких было немало) и «любимая» супруга. А то, что его подожгли, сомнений не было. Не надо даже ждать экспертизы, все и так ясно. Но сейчас праздники, никто не хочет работать. Никто, кроме нашей доблестной полиции, которой в данный момент приспичило опросить меня. Мне пока не поступило никаких обвинений, но намеки на то, что в клубе не соблюдалась пожарная безопасность, уже были. Благо, никто сильно не пострадал. Девушки и охранники уже выписались из больницы. После разговора с полицией решаю поехать домой, все равно ничего решится, пока праздничные дни не закончатся.
Выкидываю все мысли из головы, еду за своей малышкой. Отдохну пару дней, а там будет ясно, как действовать дальше. По дороге набираю номер Елизаветы, она не отвечает, набираю еще раз, слышу только одинокие гудки. Делаю вывод, что Лиза просто не слышит, возможно, она в душе, но черт, в груди что-то сжимается от неприятных предчувствий. Это так на нее не похоже, обычно она сразу отвечает на звонок. Глубоко вдыхаю, прикуриваю сигарету в попытке унять необоснованное волнение. Не выдерживаю, набираю ее номер еще раз — тот же результат. На автомате прибавляю газу, мне надо быстрее добраться до нее и убедиться что с ней все хорошо. Подъезжаю к ее дому. Быстро добираюсь до квартиры, звоню, один звонок, второй, третий, тишина. Черт, а вот это мне уже совсем не нравится. Набираю ее номер еще раз, нет ответа. И еще раз звоню в дверь, не отпуская звонок, одновременно набирая ее номер. Отпускаю звонок, слышу знакомую мелодию, это ее телефон и он звонит в квартире. Спокойно, Роберт, спокойно. Ничего не произошло, она просто вышла и забыла телефон дома. Пытаюсь убедить сам себя, что все в порядке, моя паника беспочвенна. Только ни хрена не выходит, плохие предчувствия не отпускают. Куда она могла уйти? Утром она никуда не собиралась, обещала дождаться меня. Облокачиваюсь на дверь и лечу назад, хватаюсь за косяк, останавливая свое падение. Дверь открыта. Застываю на пороге квартиры, боясь проходить дальше. Она ушла из дома, хотя никуда не собиралась. Не взяла с собой телефон и забыла закрыть дверь. Осматриваю прихожую, ее верхняя одежда на месте, обувь тоже, сумка стоит на тумбочке. Твою мать, а вот это мне уже совсем не нравится. Прохожу в квартиру, тишина, полный порядок, на кухонном столе так и стоят две чашки, из которых мы пили кофе. Внутри все скручивается узлом, сердце начинает отбивать грудную клетку. Никогда не страдал приступами паники, но сейчас мне становится нечем дышать. Набираю номер ее подруги. Ксения отвечает довольно быстро.
