Все эти мысли крутились в моей голове уже два дня как заезженная пластинка, без остановки, не давая мне покоя, сводя с ума этой навязчивой идеей. А когда закрывал глаза, я видел только ее, такую маленькую, бледную, слабую и безумно напуганную. Ее слезы прожигают мне душу, а горько-сладкие поцелуи до сих пор не дают мне покоя. А эти ночные сообщения, где она просила никогда ее не отпускать. Нет, моя хорошая, я теперь тебя никуда не отпущу. Ты глубоко во мне. Ты моя! Только моя.
Я стерплю тысячу истерик и твоих выходок, но ты останешься со мной. И мне плевать, что ты не девочка из моего сна, я полюбил тебя именно такую: дерзкую, строптивую, избалованную и буду любить любой.
Я взял на работе отпуск, точнее Ольга Анатольевна поняла меня практически без слов, сказав, что если мне необходимо, то я могу решать свои дела. Все это время я не мог ни есть, ни пить, о сне даже и речи не шло. Я не мог жить и дышать нормально пока она там, а я здесь, совсем рядом, за забором СИЗО, сижу на обшарпанной лавочке, курю одну за другой сигарету, и не могу сдвинуться с места.
Душу выворачивает наизнанку от бессилия. Принцесса совсем близко, а я не могу ее забрать. Ничего не могу! Только сидеть и ждать действий от Серова. У него знакомые адвокаты, с которыми он работал, майоры в друзьях, и все компроматы на прокурора, которые он сам лично собирал с отцом Таисии. У него все, а у меня ничего! Только тело, и руки сжатые в кулаки, которые рвутся в бой и хотят всех уничтожить. Но этого мало, ничтожно мало. Сейчас все играют по-другому, и это не моя игра. От этого понимания мне хочется биться головой об стену. Но мое время еще придет, только бы ее выпустили, как обещал Серов, а там я урою этого ублюдка. Она думала, я поверил в ее ложь…
Точнее в недосказанность. Она рассказала мне правду, но многое недоговаривала, я все читал в ее глазах и в дрожащих губах, они не лгали мне.
К вечеру поехал домой проведать мать и сделать вид, что у меня все хорошо. Нельзя ей расстраиваться и переживать. Но я не смог долго держать маску отстраненности, мои эмоции лились через край. И моя мама все заметила.
— Тимур, — тихо, осторожно произносит она, смотря, как я мешаю в чашке чай. Перехватывает мою руку, вынуждая остановиться, и забирает у меня чайную ложку. — Ты уже десять минут мешаешь чай, в котором нет сахара. Что случилось? — обеспокоенно спрашивает она, а сама накрывает своей теплой ладонью мою холодную руку. — Последние пару дней на тебе лица нет, я же вижу все…
— Мам, все хорошо, — лгу ей, потому что просто не знаю, что ей сказать.
— Тимур, не лги мне, — грозно как в детстве произносит она. — Если ты сейчас же не скажешь мне, что с тобой происходит, я надумаю себе невесть что. — Ты же раньше всем со мной делился, почему сейчас что-то от меня скрываешь. Ты давно изменился, стал другим, но последние дни, сам не свой.
— Мам… — запинаюсь, не зная с чего начать. Поэтому начинаю сначала. — Я влюбился в одну девушку.
Безумно, одержимо влюбился. Она дочь хозяина с прошлой работы. Это я ее охранял.
— Ох, — вздыхает мать. — А она не разделила твоей любви, — она не спрашивает, а утверждает как факт.
— Тимур, пойми, такие девушки никогда не будут любить простых парней как ты. Им нужен кто-нибудь из своего круга.
— Мам, ты не понимаешь. Мы были вместе около трех месяцев. А потом я сам ее оставил и уволился с той работы.
— Ее отец узнал? — мама опять делает поспешные выводы.
— Нет мам, дело не в этом, просто я идиот. Да и неважно это все сейчас. Нет больше у нее ни отца, ни матери. Они погибли, — мама прикрывает рот, и еще сильнее сжимает мою руку. — И состояния у нее нет. Мою принцессу обвиняют в том, чего она не совершала или совершала, но заслуженно. В СИЗО она…
— Бедная девочка, — качая головой, произносит мама.
— А я ничем не могу ей помочь. Чувствую себя бесполезным куском дерьма. Сижу и молюсь на другого человека, который может ей помочь и волком хочется выть от этого бессилия!
— Не говори так про себя. Ты у меня настоящий мужчина. Просто в жизни бывают моменты, когда даже самые сильные люди бессильны перед обстоятельствами. Но Бог, он все видит и воздает каждому по заслугам. Если ты говоришь, что девочка не виновата, значит, так оно и есть. Вот увидишь, все будет хорошо, — подбадривает меня мать, но мне от этого не легче. Все, что я хочу в данный момент, это мою принцессу в моих руках, в моей постели, в мой квартире и во всей моей жизни. Я хочу стереть все неприятные воспоминания из ее памяти и подарить ей счастье, которое она заслужила. — Все будет хорошо, — повторяет мне мать, поглаживая мою напряженную спину, и как по волшебству, в моем кармане начинает звонить телефон. Это Серов. Быстро отвечаю на звонок.
— Если хочешь сам лично встретить нашу арестантку, — с горечью усмехается мужчина, — то советую тебе быть возле СИЗО через пятнадцать минут.
— Серый, как? Что ты сделал? — спрашиваю я его, соскакивая с места, и мчусь одеваться в коридор.
— Какая разница как. Я не могу говорить об этом по телефону. Она свободна, пока, к сожалению, только по подписке о невыезде, делу дали ход, просто так замять не получится. Но как только ублюдок прокурора придет в себя, то…. В общем, мне по хрен, что они там придумают. Они должны снять с нее все обвинения, — уверенно произносит Серов.
— Серов, я обязан тебе до конца жизни, — почти кричу в трубку, задыхаясь от бури, которая бушует внутри меня.
— Конечно обязан. Ты обязан мне сделать Таисию счастливой и защитить ее от всего этого дерьма! — грозно, повышая тон, говорит он. — Иначе я больше не отдам тебе эту девочку. Ясно?
— Ясно. Я сам ее никому больше не отдам.
— Вот и хорошо. Хватит трепаться, приезжай сюда и жди нас возле моей машины, — говорит он мне и скидывает звонок.
— Тимур ты куда? — окрикивает меня мать, когда я выбегаю из квартиры с колотящимся сердцем, которое кажется сейчас разорвется.
— Мам, я еду за ней. Я привезу ее сегодня к нам.
— Хорошо. Тимур! — вновь останавливает она меня. — Как зовут мою будущую невестку? — спрашивает меня мать, и я впервые за эти дни искренне улыбаюсь.
— У нее прекрасное имя. Ее зовут Таисия.
* * *
Стою возле черного внедорожника Серова, курю очередную сигарету и не могу понять, почему они так долго не выходят. Кажется, за это время я накурился на всю жизнь. Меня уже выворачивает от табачного дыма и горького привкуса во рту, но нервы ни к черту, и рука сама тянется за очередной дозой никотина. Одному Богу известно, что сейчас творилось у меня в душе. В голове проносятся тысячи мыслей, а сердце колотится, как ненормальное, понимая, что скоро увижу ее, заключу в свои объятия и не отпущу больше никуда. Плевать на подписку о невыезде, если что-то пойдет не так, я увезу ее отсюда, но не отдам больше никому.
Хожу туда-сюда вокруг машины, нарезая уже, наверное, сотый круг, только для того, чтобы не стоять на месте и не сойти с ума от ожидания. Наконец железные ворота открываются, и я застываю на месте. Серов, адвокат и ОНА. Мне плевать на всех, я их не вижу. Смотрю только на НЕЕ и в этот момент ощущаю себя живым. Вот она, моя малышка кутается в теплую куртку и отводит от меня взгляд, пряча свои слезы. Еще мгновение и она окажется в моих руках. Я сотру с ее красивых глаз все слезинки и сделаю самой счастливой. Мне почему-то в этот момент хочется видеть ее прежней.
