И вслед за коновалом другие поддержали: правильно, мы с тобой, Артур. Не важно, думали они так на самом деле или просто боялись уходить в неизвестность. Артур чуть не крикнул: «Хватит! Не надо! Он достаточно наказан!», но встретил взгляд Курганника и промолчал. Измени хозяин сейчас свое решение, никогда ему больше не поднять авторитет.
С вышки донесся нечленораздельный вопль, будто кого-то резали, а следом Зяма замолотил в рынду, оповещая ферму о нежданных гостях. Артур недовольно обернулся: кого еще нелегкая принесла?.. Зяма свесился с вышки и крикнул:
— Омега!
Омеговцы никогда не приезжают на закате. Их время — день, им незачем таиться в ночи. Артур бросил наемникам:
— Держите этого… — и поспешил к воротам. Туда уже стягивались дежурные. Артур велел Зяме открывать. Неужто Лекс пожаловал?
По дороге, поднимая тучи белой пыли, катили три грузовика и танкер. Артур опешил: Омега никогда, с того дня, как они с Лексом наводили порядок на ферме покойного Шакала
[3]
, не приезжала таким составом.
— Открывай! — скомандовал он.
И Зяма — нелепый, длиннорукий, встрепанный — скатится с вышки, ухватил засов на воротах, крякнул от натуги. Дежурные пришли на помощь, вместе сдвинули рельсу, прилаженную на толстые скобы, и створки со скрипом распахнулись. Артур стоял на въезде, поневоле копируя повадку отца: руки в бока, рубаха с короткими рукавами застегнута только от пупка, ноги расставлены широко. Утихший было ветер взъерошил его волосы.
Грузовики притормозили, танкер остановился, из распахнувшегося люка вылез Лекс. Артур не видел его сезона четыре — когда Лана, доченька, родилась, по радио связались с лейтенантом, и он приехал. Гулял со всем поселком и казался обычным человеком, но ближе к ночи не сдержался и избил морду двум обидчикам, которых с детства простить не смог. Артур тогда оттащил бывшего сослуживца, спать уложил в своем доме. И утром, завтракая, они вспоминали прошлое: как на Полигоне выживали, как Артур в самоволку к Нике бегал… А после Лекс ферму своим вниманием не баловал: связывался по радио, если давно не было новостей, да еще приезжали его подчиненные плату взимать — налог на спокойствие.
Артур поднял руку, приветствуя названого брата. Лекс был в полной форме, даже шлем надел. Спрыгнул с брони, зашагал к воротам. Из грузовиков и танкера высыпали бойцы — много, больше необходимого. А ведь недавно плату брали, луна обновиться не успела…
— Здравствуй! — Артур распахнул объятия, и лейтенант повторил этот жест. Они сошлись, похлопали друг друга по спине, изображая радость.
— Какими судьбами? — приговаривал Артур, пытаясь сообразить, что нужно Лексу. — Давай заходи, и ребят твоих разместим, и тебя, посидим, старое вспомним, ты же не спешишь? Лану мою сколько не видел! Красавица дочка, уже ходить пытается, а ползает — манису не угнаться!
— Что за сборище? — не обращая внимания на его трескотню, спросил Лекс.
Артур смешался. Посвящать омеговца, пусть даже Лекса, во внутренние дела фермы он не собирался. Но Лекс уже высвободился из объятий и, оставив Артура позади, уверенно шел на площадь. Конечно, от его взгляда не укрылся Выползень, бившийся в тихой истерике, наемные рабочие, держащие осужденного, люди, застывшие на своих местах…
— Преступника казним, — небрежно ответил Артур.
— Плохо… Мне нужно сделать заявление. Но сначала я скажу тебе. Мы призываем на службу всех мужчин, способных держать в руках оружие. Тебя. Твоих людей. Этого… преступника. Всех. Нам нужен каждый. Пришло время отдавать долги, Артур.
— Мы платим регулярно. — Артур не узнал собственный голос.
— Вы платите за охрану. А теперь заплатите за будущее. Завтрашний день я дам вам на сборы…
— Погоди… Все — и коновал Курганник, и Зяма, и даже Выползень — смотрели на них.
— Погоди, как это — всех? А кто же здесь останется? Дети? Бабы? Кальмарку тебе в зад, Лекс, это даже не смешно! Я в эту ферму всего себя вложил, здесь порядок, здесь спокойно, а ты…
— Это приказ.
Артур зажмурился. Приказы остались в прошлой жизни, когда он вставал по команде, по команде умывался, одевался и шел завтракать, а потом прыгал в грузовик и под командованием сержанта ехал наводить порядок в деревнях и на фермах… А здесь он — сам себе господин.
— Нет, Лекс, я не могу дать людей.
— Ты не понял. Нам нужны люди, и мы их заберем. Или твою ферму с землей сровняют. Не я, так другие… Ты же помнишь, как Омега относится к дезертирам. И не переживай, с оставшимися женщинами ничего не случится — мы собираем всех мужчин, больше не будет банд кетчеров, больше…
— Лекс… — Артур вроде бы отыскал нужные слова. — Лекс, это невозможно. Люди свободны. Они просто не пойдут. Лейтенант снял шлем и улыбнулся. Эту косую ухмылку Артур хорошо помнил.
— Пойдут. Йе зря я приехал со взводом. Они пойдут, Артур, и ты пойдешь. Помнишь, что было двадцать дней назад с Хмурым? Я не смогу тебе помочь, даже если захочу.
Конечно, Артур помнил. Все помнили, тихонько роптали, но даже с соседями не обсуждали бойню. Вдруг сосед окажется предателем, донесет, как Вымя, и зажирует на чужом добре? Непослушных детей пугали кровожадными омеговцами и, завидев танкер, малышня с воем разбегалась.
— Дай хотя бы день, — уронил Артур. — Чтобы с женой проститься.
— Завтра в полдень выдвигаетесь под началом сержанта Рика. Он предупрежден и останется на ферме, чтобы проследить за сборами. А мне нужно назад, в гарнизон.
Равнодушно разглядывая колодец, Лекс повернулся вполоборота. Даже в сумерках было видно, как он бледен. Светлые волосы, взъерошенные шлемом, стояли торчком, на скулах играли желваки.
— Лекс… это ведь значит… Я помню: всеобщая мобилизация, да? Война?!
— Я не имею права тебе это говорить. Извини.
Выползень, почуяв, что судьба его меняется, с надеждой воззрился на командира омеговцев. Закат померк, площадь и ферма стали серыми. Над Пустошью зажглись безжалостные звезды.
— Хоть чаю с нами выпьешь? Лекс неожиданно оттаял и пожал плечами:
— Я бы с радостью, но совершенно нет времени. Увидимся в гарнизоне. И зашагал к воротам.
Глава 2
БОЛЬШАЯ ПОЛИТИКА
Утреннее солнце золотило плац, багрянцем отливали окружные скалы. Гордо реяло знамя Омеги — красное, с желтой перевернутой подковой. Хрустел гравий под ногами идущих на построение воинов, раздавались резкие, как птичьи крики, голоса командиров подразделений, пахло дегтем, металлом. Генерал Бохан стоял на пороге штаба, подставив лицо утреннему ветру. Рядом с ним, возвышаясь над малорослым генералом, как взрослый над ребенком, замер мутант, одетый в хламиду с капюшоном.
— Хороший день, Орв. — Бохан окинул помощника светлым взглядом. — Ты только почувствуй, какой прекрасный день. Он подходит для начала великого дела, да, Орв?
