В машине она, как всегда, нагло закинула свои ноги на панель, оголив бедра, демонстрируя мне кружевную резинку от чулок. А я пытался держаться и глубоко дышать сквозь стиснутые зубы. Да, я хотел ее трахнуть, не просто трахнуть, а грязно поиметь, чтобы скулила и просила меня подарить ей оргазм. Нужно показать сучке, кто здесь главный, чтобы не забывалась и не смела больше играть со мной в такие игры. Я никогда и ни у кого не шел на поводу, но похоже сейчас повелся на ее провокацию. Сучке определенно нравилось все, что происходит. Она не скрывала довольной улыбки, вынула из сумочки тонкую сигарету, прикурила, зажала ее изящными пальчиками и медленно втянула в себя густой табачный дым. Меня всегда отталкивали курящие женщины, но Виталина даже курила эротично, выпуская тоненькую струйку дыма в потолок машины, запрокинув голову, обнажив нежную шею и прикрыв глаза, словно испытывает невероятное наслаждение от курения.
Вырвал у нее сигарету, паркуя машину в подземном гараже. Глубоко затянулся, ощущая вкус вишневой помады, и вышвырнул окурок в приоткрытое окно. Вышел из машины, открыл дверь с ее стороны и рывком потянул на себя. Потом отпустил, глубоко вдыхая, стараясь не дышать и не вдыхать ее сводящий с ума запах. Пропустил ее вперед, и следовал за ней, отмечая, что она прекрасно помнит дорогу и этаж. Глубоко вдохнул только в лифте, да и то, потому что мы были не одни, и с нами поднималась пожилая супружеская пара. Это позволило мне не сорваться и не наказать ее в лифте. Она первая вышла и покорно остановилась возле моей двери в ожидании, когда я открою. Я медлил, пытался успокоиться и не придушить ее, когда мы останемся наедине. Но есть и другие методы наказания — грубые, жесткие и одновременно сладкие. Я открыл двери, пропустил ее в квартиру. Прошел в гостиную, слыша, как она следует за мной, цокая каблуками по паркету.
Скинул пиджак, швырнул его на диван, подошел к стеклянному круглому столу в кухонной зоне, спокойно отодвинул стулья и только тогда посмотрел в ее янтарные похотливые глаза. Она в предвкушении кусает губы, ее грудь вздымается от частого дыхания, выступающими возбужденными сосками натягивая тонкую ткань платья.
— Иди сюда, — спокойно подзываю Виталину к себе, и она покорно идет, облизывая вишневые губы. Подходит вплотную, накрывая теплыми ладонями мою грудь. Хватаю ее за запястья, отрываю от себя, потому что сейчас мы будем играть по моим правилам.
— Повернись, — отдаю сдержанные приказы, которые она безропотно выполняет. Виталина поворачивается ко мне спиной и замирает. Отбрасываю ее волосы в сторону, тяну змейку на ее платье вниз, оголяя спину. Медленно, едва прикасаясь, веду пальцами по ее позвоночнику, чувствуя легкую дрожь под пальцами.
— Саша, — произносит она, и пытается повернуться, но я с силой удерживаю ее за плечи.
— Стой на месте и делай только то, что я скажу, — я не повышаю голоса, но произношу все слова в приказном тоне. Виталина замирает, кажется, даже прекращает дышать.
— Вот так-то лучше. Не зли меня, Кошка, — спускаю платье с ее плеч и разворачиваю девушку к себе. Собираю ее волосы в кулак, запрокидываю голову, покрывая мелкими поцелуями нежную кожу на шее. В ней что-то неуловимо поменялось. Она стала кроткой как мышка. Я жду от нее сопротивления, борьбы, жду, что кошка, как всегда, выпустит свои коготки, а она безмолвно все принимает, позволяя вертеть ей словно куклой — гладить ее тяжелые налитые груди, больно щипать соски и кусать кожу на шее. Она приняла мои правила и мою власть. И делает все, что я говорю.
Оставляю ее грудь, и шею. Сдергиваю с нее платье, оставляя в одних трусиках и туфлях. Впиваюсь пальцами в ее скулы, целую, кусаю ненавистные вишневые губы, чувствуя, как ее легкая дрожь усиливается, и девушку начинает трясти. Мной управляет злость и жажда показать, кто здесь главный. И я принимаю ее безропотность как победу, еще не осознавая, что с девочкой что-то не так и она не отзывается на мои грубые ласки и болезненные поцелуи.
Одним резким взмахом сметаю со стола вазу с фруктами, которая разбивается на мелкие осколки, подхватываю Виту за талию и сажаю на стол, чувствуя, как до предела напряжено ее тело. Отхожу от нее на пару шагов, чтобы во всей красе насладиться ее неожиданной для меня короткостью и дать возможность рассмотреть мои действия. Медленно расстегиваю рубашку, не прекращая смотреть на Виту. И никак не пойму, какую маску она надела. Она похожа на маленькую невинную девочку, которая с неким страхом и волнением ждет, что я лишу ее девственности. Снимаю рубашку, отшвыриваю ее в сторону. Расстегиваю ремень, вынимаю его из брюк. Подхожу к ней, хватаю за шею, немного сжимаю, не даю опомниться и впиваюсь в ее губы, просовывая язык, пожирая ее рот, заставляя мне отвечать. Ни хрена не соображаю. Она вновь решила меня переиграть? Нет, Вита отвечает, но как-то неуверенно, не прикасаясь ко мне, сжимая руками стол. Разбудила во мне дьявола и строит из себя святую невинность? Она дергает головой, отрываясь от меня.
— Саша, нет, пожалуйста, — всхлипывает, и закрывает глаза, когда я веду кончиком ремня по твердым как бусинки соскам.
— Посмотри мне в глаза, — требую я. И она смотрит огромными янтарными глазами, в которых плещется страх. Ни хрена не пойму, чего ей бояться. Она не девочка и я уже трахал ее изощренно, без ласк и ванили. — Сейчас я буду тебя трахать. Ты же этого от меня хотела?! Хотела?! Для этого ты устроила весь этот цирк?! — повышаю тон, требую от нее ответа. Она просто кивает, а мне этого мало. — Отвечай!
— Да, — тихо неуверенно произносит она. Сучка, в какую бы игру она сейчас не играла, я безумно хочу ее. Хочу ее безвольную, стонущую и просящую в моих руках.
— Руки назад, — понижаю голос, смотря, как она сглатывает, но выполняет мой приказ. Она заводит руки за спину и прекрасно понимает, чего я хочу, поскольку сводит руки вместе в правильном положении. Делаю петлю из ремня, завожу его ей за спину и стягиваю ее руки, крепко фиксируя, чтобы она не смогла освободиться.
— Вот так, Кошка, — рывком раздвигаю ее ножки, хватаю за волосы, заставляя запрокинуть голову, веду языком по шее, шумно втягивая ее соблазнительный запах. Мну грудь, обвожу соски, сжимаю ее попку, прижимая к себе.
— Пожалуйста, не надо… — дрожащим голосом произносит она. Наверное, я сошел с ума от ее тела, поскольку не сразу понял, что она не отзывается, не реагирует на мои ласки и ее страх — это не игра. Я прихожу в себя от ее всхлипа, отрываюсь от ее груди, поднимаюсь в полный рост и вижу, как она глубоко дышит с зажмуренными глазами и тихо повторяет: «пожалуйста» дрожащим голосом, словно сейчас заплачет. И это далеко не возбуждение. Это какой-то совершенно непонятный мне панический страх.
— Вита, — тихо произношу я, обхватывая ее лицо. — Открой глаза, посмотри на меня.
— Нет, пожалуйста, — она словно не слышит меня, продолжая повторять чертово «пожалуйста».
— Виталина, — глажу ее по нежным побледневшим щекам, пытаясь успокоить. Эта маленькая запуганная девочка никак ни вязалась с той развратницей, которая грязно отдалась мне в клубе и совсем недавно требовала от меня ежедневного секса.
— Отпусти меня, пожалуйста, — из ее приоткрытых глаз стекают огромные слезы. Меня самого начинает трясти. Быстро ослабляю ремень, срывая его с ее рук. Тру ее запястья, думая, что сделал ей больно. А она так и сидит с закрытыми глазами, из которых льются кристальные слезы, продолжая бесконтрольно дрожать, словно ей очень холодно. Быстро поднимаю свою рубашку, надевая на нее, растираю ее руки и плечи.
