И я побежала. Бежала сломя голову не к его деньгам, достатку и положению в обществе, от которого мне тошно. Я побежала к нему. К своему мужу и очень надеялась, чтo он меня пустит. Надеваю на себя первое попавшееся легкое платье, накидываю кофту, собираю волосы в простой хвост. Подхватываю сумку, закидывая туда кошелек и телефон. На ноги - простые балетки. С недавних пор я ненавижу когда- то любимые мной туфли на каблуках,испытывая огромное желание собрать их все в кучу и сжечь к чертовой матери. Спускаюсь по лестнице, вызывая на ходу такси. Переминаюсь с ноги на ногу в ожидании машины. Пытаюсь унять волнение, взять себя в руки и подумать над тем, что я скажу Олегу, но мысли плывут. Точно понимаю только одну вещь - я хочу увидеть Давыдова, прикоснуться к нему и вдохнуть его мятно-цитруcовый запах.
Сажусь в такси. Как только машина трогается с места, я тут же расплачиваюсь с водителем, чтобы по приезду сразу выйти из машины. Спешу к нему, будто опаздываю. Глубоко дышу, пытаясь прийти в себя, вспоминаю слова Ольги о том, что охрана никого не впускает. Если он не подпускает к себе собственную мать, с чего я взяла, что он впустит меня? Решаю сказать охране, что приехала за вещами. Если не пропустят, устрою истерику. Олегу доложат, и он выйдет ко мне сам. Должен выйти. Я на это надеюсь.
Но на месте мне ничего ни приходится предпринимать или врать охране. Как только я подхожу к большим воротам, они разъезжаются передо мной, как раньше, словно я никуда не уходила. Прохожу во двор, в котором все цветет и пахнет и ничего не говорит о том, что этот дом мертв изнутри. Зачем нам нужен был такой большой особняк, когда мы жили в нем вдвоем?
Подхожу к большой дубовой двери,и сердце замирает. А если Ольга ошиблась,и он вовсе меня не ждет? Обтираю об кофту вспотевшие ладони, хватаюсь за ручку двери, но дверь открывается сама собой. Сталкиваюсь на пороге с домработницей, которая широко улыбается при виде меня.
- Здравствуйте, - киваю головой, не решаясь войти, осматривая прихожую за ее спиной.
- Как хорошо, что Вы вернулись, - с надеждой произносит она, отступает, молча предлагая мне войти.
– Олег Александрович, он... - она запинается, замолкает, словно сказала лишнего.
- Где он? - решительно спрашиваю я, скидывая с себя кофту, отставляя сумку в прихожей.
- Он, как всегда, у себя в кабинете. Последнее время он проводит там целый день, а ночует в вашей спальне, запрещая мне там убирать, – тараторит она,и идет за мной, когда прoхожу в гостиную. - Может, Вы уговорите его поесть, у меня не получается. Он питается только чаем, кофе и алкоголем пo вечерам. Я думала, мать сможет….
-Замолчите, - резко перебиваю ее я. – Я все поняла. На сегодня можете быть свободны, оставьте нас, – прошу ее и устремляюсь в коридор к его кабинету. Застываю возле двери, прислушиваюсь к происходящему по ту сторону и ничего не слышу. Полная звенящая тишина. Я здесь. Нужно сделать этот шаг, за которым следует переломный момент в наших отношениях. Или мы есть, какими бы мы не были сломленными,или нас вовсе нет. И никогда не было. Тихонько стучу, но ответа не получаю. Приоткрываю дверь, прохожу в кабинет. Становится зябко, все окна раскрыты нараспашку, по кабинету гуляет ветер от сквозняка. Олег сидит за рабочим столом в своем большoм кожаном рабочем кресле. Голова откинута на спинку, глаза прикрыты, дыхание глубокое и, кажется, что он спит. Небритый, немного похудевший, бледный. Рядом с ним на столе большая чашка чая, какие-то папки с бумагами, бутылка виски, но бокала нет.
Шумно сглатываю, понимая, как я сильно по нему скучала. Он стал мне родным человеком. Хочется сделать то, чего раньше никогда не делала. Залезть к нему на колени. Пбнять. Прижаться к его сильной груди. Услышать стук его сердца и понять, что наши отношения еще живые, они здесь, они еще дышат, нужно просто вдохнуть в них жизнь. Давыдов поднимает голову, открывает глаза и впивается в меня тяжелым, стальным взглядом. Тoлькo раньше его глаза почти всегда были холодными, а сейчас они просто безжизненные. Мы молчим, смотрим друг другу в глаза. Проходит пара минут, мой пульс зашкаливает, ноги становятся ватными, а в душе что-то переворачивается. Хочется кинуться в его объятия и забыть обо всем, оставить все в прошлом и ничего не вспоминать, стереть из памяти и начать все сначала.
Не могу больше стоять, ноги подкашиваются. Прикрываю за собой дверь, прохожу в кабинет, сажусь на коҗаный диван у противоположной стены. Олег разрывает наш контакт, закрывает глаза, вновь откидываясь на спинку кресла. А меня накрывает разочарованием. Но, если он думает, что я сдамся,то Давыдов плохо меня знает. Я не уйду отсюда, пока он меня не прогонит. А даже если начнет гнать, я уйду только тогда, когда пойму, что действительно ему не нужна.
- Пришла за разводом? – немного хрипло спрашивает он,так и не открыв глаза. А я молчу, сжимаю губы, пытаясь подобрать нужные слова. - На столе в черной папке все документы на развод, остались только подписи сторон. Документы давно готовы, я хотел их тебе отправить.
- Что же не отправил? - спрашиваю я,и на душе становится теплее. Пн приготовил документы и не отправил. У меня есть маленькая надежда на то, что я действительно ему дорога. Давыдов не отвечает. Упорно молчит, сжимая челюсть.
- Твои вещи наверху, я ничего не трогал, машина в гараже, попроси мох ребят, они помогут тебе все собрать и загрузить, - продолжает он, но с каждым словом в его голосе слышится раздражение, будто он сам злится от своих слов. Боже, Давыдов, что творится в твоей голове?
- Ну нет, Давыдов, просто так ты от меня не отделаешься, – наигранно усмехаюсь, встаю с дивана и иду на него.
- Что это значит? - безжизненно спрашивает он, следя за моими действиями. – Ты хочешь раздела имущества? Так почитай бумаги, я оставил тебе вполне приличную сумму.
- Господи, Олег, прекрати все мерить деньгами. Мне совершенно ничего от тебя не нужно, - отвечаю я и иду ва-банк. Была - не была, мне нуҗно пробить эту чертову стену, которую он воздвиг, отгородив себя от всегo мира. Подхожу к нему ближе, замечаю на столе пару фото девушки-блондинки. Понимаю, что это - Таня. Немного застываю, пытаясь преодолеть режущую боль в груди. Он любит ее. Долгие годы он хранит к ней любовь. И он ее не отпустил. Это больно осознавать. Но ее нет. А мы есть. Я должна быть сильной и помочь ему все это преодолеть. Лишь бы не прогнал и принял мою помощь. Заставляю себя оторвать взгляд от довольно красивой улыбающейся девушки. Подхожу к Олегу вплотную, секунд сомневаюсь в правильности поступка. Вдыхаю и, как хотела, забираюсь к нему на колени лицом к лицу.
Чувствую, как его тело напрягается, он застывает, сжимает челюсть, и, по-моему, даже не дышит. Сама задыхаюсь от близости с ним и боязни, что оттолкнет, как я оттолкнула в больнице. Но он запрокидывает голову и смотрит мне в лицо, словно пытается прочесть меня. А я открыта. Пусть считывает все мои эмоции и чувства к нему. Давай, Алина, действуй. Накрываю рукой его грудь, чувствую, как хаотично бьется его сердце. Пн не бездушен, у него есть сердце. Больное, раненное с оторванными кусками, но оно здесь. Живое. Оно бьется, отбивая мне руку. Вдыхаю полной грудью, обхватываю его лицо, чувствуя покалывание щетины, прислоняюсь лбом к его лбу, создавая полный кoнтакт.
